Глаза слижут лоси (сборник) - Бразервилль

Про Творожкова

Автобус так глядит на Творожкова,Как будто Творожков – не Творожков,А весь – из вкусной массы творожковойС начинкой из банановых кусков.

Гурмано – Бас распахивает двери,С дверей течёт, болтается слюна,И гражданину боязно проверить,Доедет ли живым до Ботвина[1]?

Народ шмыгнул в раззявленный желудок,Развеяв сон шуршаньем кошельков,Напоминая сочных глупых уток.Но не таков герой наш Творожков!

Он сплюнет, побредёт с печалью жуткойВдоль трассы, возбудив поток машин;Такси – пираньи, шакальё – маршрутки,Для них он борщ, упрятанный в кувшин.

Затем, с гримасой явственно недобройОт зданий с лифтом бросится, скуля,И терминал – двойник голодной кобрыЕго проводит взглядом до угла.

Он – дальше, мимо, мимо, прочь на вдохе,Ругая страхи вдоль и поперёк.Домой наш Творожков вернётся пёхомК тигрице, под её урчащий бок.

Бабуля несёт котёнка

Бабуля несёт котёнка грязно – рыженького,

Прижала к себе, хрупкого, будто вазочку из фарфора.

Достала бродяжку где, с хвостом отчекрыженным?

В какой подворотне?Не иначе спасла от гиеновой своры

И группы помойныхдружелюбныхаллигаторов.

Прижавши к седой щеке мохнатуюсолнечную грыжу,

Газелью летит по холодку Литераторов

Вдоль улицы,мимо злюдей, скукой зелёною сбрызженных.

Что чувствует кот? Исполнен к бабушке нежности?

А вдруг ничего нет в душе лупатенькой шмакодявки?

Во всю пасть зевает на человечьи ценности,

Следя за нависшей над нимбабушкинойбородавкой

Третьи половинки

Полоски цветного стекла заглянули мне в душу,И голос наждачный коснулся (родился во мне?)– Гляжу, ты чужой как своею бедою контужен,В любви погорел, без войны побывав на войне.

Послушай, – несло через столик сигарною дымкой, —Любовь – это фикция? Кара? Наркотик? Болезнь?Ты носишься с нею, с крылатой слепой невидимкой,Затем – обещаешь себе в этот омут не лезть.

Пойми! – Умолял собеседник с отёчностью Квинке,Мусоля сигару так, будто бы ждал эшафот, —Когда навсегда разрываются две половинкиБывает, что третья, взращённая ими, живёт;

Надежды, мечты, всё, что было заложено имиВ Бездонную Космоса, делает гибельный вдох.И Нечто, лишённое связи, умершее, в гримеПреследует пары влюблённых, как чёрт выпивох.

Им движет не месть и не зависть, но холод разлуки.Два любящих сердца – до Бога бесплатный трамвай».

Я долго смотрел на окурок табачной гадюкиИ надпись на столике пеплом:«Коллега, бывай».

Необъяснимое происшествие на улице Вернадского

Шатаясь блёклым вечером под окнами коморок,С хроническим неврозом и с мимикой «лимон»,На улице Вернадского у дома номер сорокСпоткнулся о булыжник и вляпался в дерьмо.

Любой мог опардониться. Во тьме души столовойВзбурлили огорченья и прочий негатив;Без прежней обречённости, большое злое словоЯ гаркнул миномётом, обиды испустив.

По улице Вернадского, вдоль дома номер сорокИду, спустя неделю, просторный как депо,А слово одичавшее, мохнатее Трезора,Шугает пешеходов и делает бо – бо.

Прикинувшись бесчувственным, я спас на ляжке кожу.Что будет завтра, если сегодня повезло?По улицам – прелестницам шагать боюсь – скукожусь,Расставив уйму добрых изящных чудо – слов.

Чемодан

Мы на краю, на стартовой черте.Зачем нам куча личностных проблем?Наскучь, родная, до седых чертей,И я тебе до язвы надоем,

Иначе – будет дикий невозврат,Иначе будет боль и будет мрак,И головы на кольях будут в ряд.Давай представим, я совсем дурак.

Обрыдну так, что выгонюсь взашей,Пульни с балкона грустный чемодан,Чтоб он, как несчастливый из вещей,Скончался на моих руках от ран.

Заметишь слёзы – флаги, стрекоза,Проверишь, громко зубками скрипя,Как я пойду понуро на вокзал,Неся с собой частичный труп себя.

Мы будем с ним скитаться по земле,Я никогда его не схороню.Я не вернусь, кричи, читай Рабле,Штудируй Фрейда, Кафку и Камю.

Он станет ближе всех моих друзей,Которых я покину навсегда.Забросив этой жизни карусель,В обнимку с ним замёрзну в вечных льдах.

И, если ты мою отыщешь нить,Причалишь посмотреть, как важный дож,Меня от чемодана отличитьНе сможешь, не узнаешь, уплывёшь.

Иногда можно лежать на брусчатке

Марширую по брусчатке поздней ночкой.Фонари передают меня друг другуСожалея, что не могут в одиночкуТьму души моей рассеять по округе.

Тьма вкусна, она вкусна как бутерброды,Привыкаешь к ним и всё, прощай, желудок.Жду момент, когда втяну её до рвоты,Чтоб на дне открылось поле незабудок.

Тишина стоит, лежит, ползёт и душит.Руку вытяни и – хвать! – её за косы.А затем её расслабленную тушуПриноси в места скандалов и вопросов.

Я бы тоже лёг в морозец на брусчаткуКак те двое, как им кажется, влюблённых.Я шагаю? Может, я иду вприсядку?Чёрт возьми, а фонари – дубы и клёны,

Под подошвой дышит тёплая лужайка,И ступаю я, должно быть, не подошвой,А босой ногою. Солнце. Лето. Жарко.Лучше там побуду.Я прилягу.Можно.

Кусочек тебя

Подари мне себя кусочек,Спору, пазлик, деталь, чешую,В колыбели безглазой ночиЯ тебя из неё отращу.

Ты уже раздавала многимПросто так, безо всяких причин,Я ж – прошу, как безногий – ноги.Подари. Поколдую в ночи,

Соберу и оставлю целой,Разорву с формой подлинной нить,А разросшийся твой мицелийБуду в тайной кладовке хранить.

И теперь: кто из вас живее?Эх, судьба, разлучи нас и склей.Опасаюсь, таки поверю,Что дорощенная  – милей.

Пустота или гематома

Мучительно выдавливал тебя из себя:Сначала мыслей пляшущие тёплые изнанки,За ними – всё телесное: от лика до пят,Отхаркивал, вычихивал, выплёвывал останки;

Они за жизнь цеплялись, висли на бороде,Не веря в расставанье с инфицированным сердцем.Ты чуяла, шпигуя собой мягких людей —Мятежник ускользает в леса от рабовладельца.

Иссякнув, осмотрелся: нет костей и заноз?Иначе снова вызреешь во мне, затянешь в омут.Слоняюсь по бульварам и мусолю вопрос —Что лучше: пустоту лелеять или гематому?

Ушёл за дождём

Через форточку в дом лезут воздух и хаос,У меня на столе мыши книги погрызли,От меня здесь почти ничего не осталось:Оболочка и парочка сплюнутых мыслей.

В предыдущий сеанс открывания двериЯ ушёл за дождём, до сих пор не вернувшись.Сколько вёрст я уже сапогами отмерил,Может, слился с дождём, позабыв прежний ужас.

Тощий ветер влетел, зацепив листик с полки,Закружил и метнул в криволюстрые очи.Из углов тишина смотрит раненным волком,По листочку бежит мой размашистый почерк.

Не могу разобрать. Ветер, глянь, ты глазастей,От меня здесь уже только вмятины в кресло.Выдуй из дому вон.Вспомнил, там было: «Здрасти,Я ушёл за дождём. Буду к осени. Честно».

Водолазы

Затаился, сижу водолазом на днеПод чернеющим дном корабля,В череде взбаламученно – илистых днейКто – то сверху не любит меня;

Капитан, или кто, кроет мне кислород,Пуповину жуёт, веселясь,Дескать, ты – молодец, но уж больно – урод,И душа – не душа, а – карась.

Я хочу разглядеть все красоты на дне,Но вокруг только пляшущий ил.Эй, дружище, тебе c аквалангом видней,Может, кто – то тебя полюбил?

Подскажи, косяки перламутровых рыбРазрезают звенящую синь?Мне стоять здесь одной из задумчивых глыбДольше вахты, старпом, не проси.

Может быть, я один под пятой корабля,Ну а сколько таких кораблей?Может быть, незнакомый мой друг, и тебяИзвозили в печали и мгле.

После схваток река мне раздвинет волну.Я оставлю привычную муть,Поднимусь и в лицо бедокуру взгляну,И скажу что – нибудь, что – нибудь…

Реципиент

Сегодня опять проснулся не весь —на постели: шея, голова и надежд шарф,на люстре рука, и, кажется, пресс.Может, остального не было ни шиша?

А ты на постели есть вообще?Ни одной детали: ни души, ни глаз. Ушла,оставив меня, одну из вещей?Пригляделся.Вот: кусочку сердца поёт мгла.

Окстись. Так не может быть! Перестань!Чем мы любим друг друга, скажи? Кто объяснит?Полундра! Полундра! Наверх свистать!Объявляю организму всему аудит!

Собрались! Собрались! Эй, все ко мне!Руки! Обе! Быстро! Ноги тоже! А где грудь?Там сердце! Им любят!.. Или же нет?Тот, кто любит мозгом, любит части или суть?

Запутался! Мысли, бейте не вскользь!Сердце! Выкатись откуда – нибудь уже! Жду!Нет сердца. Иду, прострелянный лось,и в дыру кладу отвалившуюся звезду.

Нас откопают археологи