Зоопарк - Марина и Сергей Дяченко

Началась весна. У касс зоопарка выстроилась очередь. Войков принял на работу двух новых кассиров и велел Денису и Вадику озаботиться медведями.

– Мы науку делаем или в цирк играем? – для порядка возмущался Денис.

– Медведи, – Вадик потирал руки. – Мы же мечтали попробовать на медведях, помнишь?

С медведями пришлось повозиться. Медведей надо было усыплять, чтобы надеть на них пластинки для первого контакта; ветеринар применять снотворное отказался наотрез:

– А не проснутся? С кого спрашивать? Животные ослабленные, авитаминоз, гиподинамия…

Войков, с одной стороны, ветеринара понимал, с другой стороны, надо же было выходить из положения. Вадик подал идею: использовать вместо липких пластинок быстро засыхающий гель с высоким содержанием металла. Такой гель в конце концов изготовили на основе столярного клея и с помощью длинной кисточки нарисовали зверям «наушники» на висках – со стороны, во всяком случае, казалось, будто мишки слушают плеер.

После этого слава страуса померкла перед славой медведей. Они не валялись, как обычно, в дальних углах клетки и не раскачивались вправо-влево перед решеткой, вызывая у детей и родителей острую жалость. Под ментальным «руководством» Вадика они кувыркались на бревнах, боролись, стояли на голове, а со временем и танцевали вприсядку. Публика на медведей ломилась.

Денис, чей страус потерял былую популярность, возревновал и выпросил у Войкова разрешения заниматься львом.

В это время случилось небывалое – одна из сотни удочек, заброшенных Войковым в рыбное озеро международных фондов, сработала. Вышел грант, не самый большой, но и вовсе не маленький. Вот так получилось, что одновременно с разрешением на работу со львом Денис получил еще трех львиц, молодых, здоровых и дорогущих.

Льва звали Чандром. Он был тощ, изможден, со свалявшейся гривой и жалобно-тонким хвостом. Он был старше Войкова, всю жизнь прожил в зоопарке, и, наверное, если погрузить мясо, недоданное Чандру за все эти годы, в вагоны – получился бы нормальный товарный состав.

У Чандра были все понимающие, мудрые, слезящиеся глаза. Он прекрасно знал и понимал, что никаких львиц ему не положено до смерти; когда трех красоток впустили одну за другой в его вольер, он тихо ошалел.

Чандра публично перекрестили в Султана, и новое имя написали на табличке перед новым вольером. Вольер же перестроили, стилизовав под гарем.

Во время первого контакта Денис и лев просто сидели, уставившись друг на друга. На Денисе был шлем, рядом на скамейке лежал ноутбук. Лев казался спокойным, Денис тяжело дышал.

– Вот зверюга, – говорил потом Денис Войкову, возбужденно потирая виски. – Вот царь зверей, ах ты!..

До объяснений, впрочем, не снизошел.

Взаимное созерцание человека и зверя длилось без малого неделю. Потом лев тряхнул жидкой гривой, Денис подпрыгнул, чуть не уронив ноутбук, и работа началась.

Физические кондиции Чандра-Султана не позволяли устраивать представление ежедневно. Денис составил «распорядок работы гарема», согласно которому самые горячие супружеские сцены приходились на субботу и воскресенье. Лев подходил к барьеру, выбирал среди публики хорошенькую женщину и, глядя ей в глаза, свирепо рыкал на весь зоопарк; пока обомлевшая публика приходила в себя, Султан шел к своим султаншам, числом три, и требовал повиновения.

Львицы, бывало, огрызались. Султан укоризненно мотал головой, драл негодных за уши, за что мог получить и тяжелой лапой промеж глаз; публика была в восторге. Рано или поздно одна из львиц, уступив природе, сдавалась, и наиболее консервативные родители спешили увести малышей от вольера, зато менее консервативные – а также молодые пары, не имеющие места для встреч и коротающие поэтому вечера в зоопарке, – старались протолкнуться поближе к решетке. Никто не обращал внимания на Дениса, сидящего в отдалении на скамейке и нервно курящего сигарету за сигаретой.

– Как ты это делаешь? – много раз допытывался Войков. – Ты что, управляешь им, как на ниточках, да?

Денис раздраженно мотал головой. Начинал объяснять, но сбивался на поток невнятных терминов. А может быть, и хитрил – намеренно уводил директора от разгадки, как птица уводит хищника от гнезда.

– И что ты при этом испытываешь? – спрашивал Войков, скабрезно усмехаясь. Но Денис на провокации не поддавался.

– Испытываю исследовательское вдохновение, – отвечал сухо. И больше ничего нельзя было от него добиться.

Тем временем Вадик запил. Это было внезапно и страшно и не имело видимого объяснения; Войков сам звонил его матери и вел с ней долгие переговоры. Отбивал Вадика у милиции; вылавливал в каких-то кабаках, запирал в подсобке, тряс за плечи: да ты что, парень?! Вадик молчал, болезненно морщился и бормотал еле слышно:

– Наука…

Денис провел несколько ночей, сидя у кровати вдребезги пьяного, потерявшего человеческий облик Вадика; потом они имели долгий разговор.

Потом Вадик вдруг просветлел. Очнулся, завязал, принес извинения Войкову и попросил разрешения попробовать метод на жирафе. Жираф Манюня привязался к Вадику, как брат: едва завидев его, шел к решетке, наклонял длинную шею, даже, кажется, улыбался мягкими черными губами. Результат не заставил себя ждать: вскоре перед клеткой Манюни толпились зеваки. Жираф ходил, кланялся, пританцовывал, звонил в подвешенный к потолку колокольчик; конечно, с успехом Султана это не могло сравниться, но Войков и тому был рад: главное, Вадик вернулся, выбросил дурь из головы, а успехи – не за горами.

Основания для оптимизма у Войкова были. Мировые фонды дергали удочки одну за другой, директор едва успевал подсекать. Город выделил зоопарку дополнительную площадь; качели-карусели Войков безжалостно снес, а на их месте заложил новые вольеры для купленных, выменянных, полученных в порядке гуманитарной помощи крокодилов, бегемотов, слонов, белых медведей, кенгуру… Вокруг стройки пестрели рекламные щиты. «Здесь будет Империя зверей» – вот что было на них написано.

Явились люди с крупного телеканала: город полнился слухами, пришло время снять документальный фильм. Две недели, пока шли съемки, Войков стоял за спиной оператора и следил, чтобы Денис и Вадик не попали в кадр; впрочем, молодые люди и сами не искали дешевой популярности. Та слава, что ждала их впереди, не нуждалась в размене на сиюминутную экранную мельтешню.

Конец ознакомительного фрагмента.