Повелитель молний - Олаф Бьорн Локнит

Хранители переглядываются. Бесстрастные камни-глаза наливаются багрянцем. Не произнося больше ни единого слова, они согласованно разворачиваются и маршируют по анфиладе пустынных зал. Шагов через десять их фигуры растворяются в воздухе.

Безмолвие, тоскливый посвист ветра, черно-золотая мрачность. Теперь уже не торжественная – настороженная. Грабители проникли туда, куда доселе не входил ни один смертный. Впрочем, Бессмертные тоже попадали сюда только по особому приглашению владельца и частенько – против собственного желания. Однако сегодня нарушены любые законы и правила, значит, ожидай прихода беды. Большой беды, грозящей всем существующим мирам.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Явление Чужака

Конец весны 1164 года по основанию Аквилонии.Город Шадизар, Замора.

Он пробыл здесь всего ничего, от рассвета до наступления полуденных часов, но уже успел возненавидеть это место до глубины души.

Россказни о прекрасных и богатых городах Полудня обернулись ложью. Дорожные мытарства ничего не стоили. Он не хотел оставаться тут, но не представлял, куда можно уйти. Шадизар подавлял его скоплением огромных домов, переплетениями тесных и широких улиц, разноголосой болтовней и одуряющей, выматывающей жарой. Солнечные лучи казались осязаемыми и тянули голову к земле, точно здоровенные камни, привешенные на шею. Привыкнув терпеть лишения, он мог обходиться гораздо меньшим числом удобств, чем любой другой человек, но город просто сводил его с ума своим мельтешением и яростным поддельным блеском. Он устал, хотел тишины и покоя. И пораненным в дороге ребрам не помешал бы знахарь или лекарь, как они тут называются… Только все это стоило денег.

Денег не было.

У него вообще почти ничего не было, кроме тощего походного мешка, драной одежки, горсти чудом сохранившихся медяков и единственной по-настоящему ценной вещи – длинного тяжелого меча в ножнах, обтянутых потертой кожей. Еще сегодня утром, у городских ворот, он мог добавить к перечню своего имущества кошель с десятком золотых и серебряных монет. Однако он не заметил, когда лишился столь необходимой путнику вещи, на память о которой остались только наискось срезанные ремешки. Что ж, его предупреждали. Настоятельно советовали обойти город стороной. Он, как всегда, поступил по-своему. За что и поплатился. Придется выкручиваться.

В переулке он углядел крохотную таверну и зашел, рассудив, что в полуденный час посетителей будет немного. Значит, никто не будет глазеть на него и тыкать вслед пальцем. Не то, чтобы его это задевало, но изрядно раздражало. Он догадывался, что кажется горожанам пугающим чужаком, и признавал за ними право на боязнь.

Он и в самом деле был другим. Бродягой, пришедшим издалека, не имеющим ни цели, ни пристанища. Вдобавок бродягой-иноземцем, из страны, о которой здесь едва ли кто слышал.

* * *

Киршас, владелец трактира «Белый лотос», пребывал в тягостных размышлениях. Сводились они к поискам ответа на вопрос: кликнуть вышибалу и выставить подозрительного гостя за дверь, или все же чуток погодить, надеясь, что тот сам догадается убраться, не дожидаясь скандала? Держись гость хоть чуточку неуверенней, трактирщик бы не колебался. Но странный посетитель, несмотря на очевидную молодость, выглядел способным постоять за себя. Вдобавок почтенному трактирщику очень не нравился взгляд незнакомца – непривычно светлые глаза смотрели не на собеседника и даже не в заказанную кружку вина, а в никуда. Такое чувство, что пришлец или пребывает под воздействием дурмана, или постепенно близится к последней степени отчаяния.

Так или иначе, а ему здесь не место. Пусть расплачивается, если найдет чем, и убирается. Милосердие кабатчиков, как и прочих обитателей славного города Шадизара, распространяется только на самих себя… ну, может еще на семейство и близких приятелей, и ни на кого более. В том числе на мрачных юнцов дикарского обличья, таскающих с собой мечи, больше смахивающие на плохо заточенные железные болванки. Одет плохо, рубаха грязная, лицо бледное, и если бы не загар, выглядело бы сероватым… Болен? Откуда он такой взялся?

Парень словно догадался о размышлениях владельца трактира. Поднялся, небрежно (хотя наверняка испытывая при этом настоящую муку) швырнул на стол россыпь медяшек, забрал свое страховидное оружие и направился к выходу. Его слегка пошатывало – не от выпивки, от усталости.

Дверь распахнулась настежь, впустив ослепительный поток солнечного света и разноцветный вихрь, со всего размаху врезавшийся в не успевшего посторониться посетителя. Тот крякнул и отступил назад. Вихрь замер на месте, обернувшись живым существом – рыжеватой девицей в ярких разлетающихся одеждах и смешливым выражением хорошенького скуластого личика. Впрочем, насмешка мгновенно сменилась преувеличенной серьезностью. Девица едва ли не на цыпочках обошла вокруг недоуменно косящегося на нее сверху вниз молодого человека, зачем-то ткнула пальцем в давно нечищеную бронзовую пряжку на его поясе и во всеуслышанье объявила:

– Настоящий! Кирш, а я-то обрадовалась! Думала, наконец поставили лишнюю подпорку, не дожидаясь, пока крыша рухнет на головы посетителям!

Трактирщик обрадованно хрюкнул, узнав посетительницу. Юнец сердито нахмурился. Незнакомка, взмахнув широкими полами золотисто-красного туранского халатика, подлетела к стойке, где ее ожидала предусмотрительно налитая чаша кисловатого легкого вина с кусочками льда, схватила угощение и бросилась вслед уходящему посетителю с криком:

– Погоди, погоди! Стой!

Почтенный Киршас только вздохнул. Сколько он знал эту особу, известную доброй половине Шадизара под именем Ферузы, ей никогда не сиделось на месте. Впрочем, Феруза зарабатывает на жизнь, предсказывая судьбу, ей полагается вести себя не как прочие люди. Кто поверит гадалке, коли она станет похожа на обычную женщину?

Вот и теперь она догнала парня, схватила за рукав и целеустремленно потащила за собой. Толкнула на скамью, крикнула: «Киршас, вина за мой счет! Только не местного, умоляю!», сама уселась на столешнице, болтая ногами и отхлебывая из чаши. Мальчишка уставился на нее своим непонятным тяжелым, непонимающим взглядом, но ничего не добился. Пока еще никому не удавалось смутить Ферузу или заставить ее прикусить язычок.

– Я Феруза иси-Мансур-ат'Джебеларик из Турана. Во всяком случае, мой папаша родился именно там, – весело представилась девица. – Обычно меня зовут просто Феруза. А ты кто?

Ответом послужило настороженное молчание.

– Не хочешь говорить? Ладно, как знаешь. Придется болтать за двоих, только и всего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});