Милое коварство - Светлана Демидова

– Вы представляете, ко мне позавчера на урок опять завалилась Киреева! Уже после звонка! Сидела на задней парте, как сыч в дупле, а потом опять разнесла урок в пух и прах!

Анна Сергеевна не успела ответить, потому что именно в этот момент к ним подошла еще одна учительница и одновременно ее давняя приятельница, математик Лидия Гавриловна. Сумка у Лидии Гавриловны была такой огромной, что никаких дополнительных пакетов ей никогда не требовалось. Оторвать ее от стола или стула могла только она сама, некоторые ученики выпускных классов и преподаватель физкультуры Леонид Андреевич. Лидия Гавриловна приподняла воротник объемной болоньевой куртки, нахлобучила поглубже мужской кепарик и тоже забралась под навес, крыша которого никак не могла никого спасти от косо летящего мокрого снега.

– Отчего вы так возбуждены, дорогая Инна Петровна? – спросила она молоденькую учительницу.

– Представляете… – опять начала Инна Петровна и пропела математичке все то, что только что поведала Анне Сергеевне.

Лидия Гавриловна посмотрела на нее теплым материнским взглядом и ласково сказала:

– Деточка! Вы имели полное право не пускать ее к себе на урок!

– Как это не пускать? – Инна Петровна даже слегка испугалась такого странного заявления умудренного опытом педагога.

– Так это! Сказали бы, что у вас критические дни!

Анна Сергеевна громко прыснула в шарф.

Инна Петровна сначала настороженно улыбнулась, потом весело хихикнула и с прежним напором продолжила:

– Вы представляете, она мне говорит: «У вас не отработан деепричастный оборот!» А я ей говорю: «Как же может он быть отработан, если мы только что его начали!»

Лидия Гавриловна через плечо молоденькой учительницы обеспокоенно посмотрела вдаль, потом на часы и, не желая слушать про деепричастный оборот, сказала:

– Что-то автобуса нет! Опоздаем! Критическими днями не отделаешься!

Но Инну Петровну не так-то легко было сбить. Она встала перед Лидией Гавриловной так, чтобы той не видно было дорогу, и продолжила:

– Представляете, я ей говорю: «Хорошо, я бездарность и пустое место! Разрешите прийти к вам на урок и поучиться?»

Анна Сергеевна хмыкнула и спросила:

– Неужели позволила?

– Сказала, что пригласит, когда посчитает нужным! Представляете?!

Анна Сергеевна как раз хотела объяснить молоденькой учительнице, как правильно следует вести себя с завучем, но к остановке подкатил набитый под завязку автобус. Водитель попытался открыть двери, но пассажиры дружно заголосили, что в салон уже больше никто не войдет. Двери, шипя, закрылись, прищемив хвост чьего-то клетчатого пальто. Ежась от промозглой сырости, Лидия Гавриловна посмотрела на часы и сказала:

– Теперь мы точно опоздаем, а вы, Инночка Петровна, примите мои соболезнования.

– В смысле? – молоденькая учительница непонимающе уставилась на Лидию Гавриловну.

– А в том смысле, что сегодня, когда мы опоздаем, Киреева кроваво отомстит вам за то, что вы посмели попроситься на ее урок, тем самым намекая на то, что они у нее не лучше, чем у вас. Такое, милочка, администрацией не прощается!

Лицо Инны Петровны приняло испуганное выражение и цвет, близкий тону бордового пальто. Возможно, что она и возразила бы Лидии Гавриловне, но к остановке совершенно неожиданно для разговорившихся учителей подкатил не слишком набитый автобус. Инна Петровна, тут же выбросив из головы завуча Кирееву, радостно взвизгнула и первой забралась в салон. В автобусе радости у нее несколько поубавилось, потому что все сидячие места были заняты, и в основном мужчинами. Молодая учительница, скроив самое независимое выражение лица, с большим достоинством протиснулась к окну, а Анну Сергеевну прижали к одинокому сидячему месту, на котором с большим комфортом устроился мужчина в турецкой кожаной куртке с блестящими пуговицами. Пакет с тетрадями уперся ему прямо в грудь. Мужчина, брезгливо скривившись, попытался отодвинуть его от себя. Анна Сергеевна заученно извинилась, но тетради с каждым поворотом автобуса продолжали чувствительно тыкать мужчину в разные места. Его лицо из брезгливого трансформировалось в злобное, и, когда острый угол пакета уперся ему в щеку, он раскричался на весь автобус:

– Что вы меня тычете своими вещами! Я, между прочим, на работу еду, и мне надо сосредоточиться, а не… понимаешь ли… нервничать из-за ваших тычков!

Лидия Гавриловна усмехнулась и громовым голосом заявила:

– Ну до чего все-таки нынче мужик жидкий пошел! Ну-ка держи, орел! – Она выхватила у Анны Сергеевны пакеты с тетрадями, поставила их на колени раздраженному мужчине и добавила: – Довези-ка, герой, до школы!

Мужчина что-то злобно пробубнил, но тем не менее все-таки принял ручки пакетов и, продолжая еле слышно ворчать, держал их на коленях до остановки «Средняя школа».

В пустынном по причине уже начавшихся уроков коридоре у входных дверей школы абсолютно мокрых, забрызганных грязью учителей встречала завуч Киреева с победно-строгим выражением лица.

– Мы никогда не приучим учеников к порядку, если сами станем опаздывать на уроки, – командным голосом начала она. – Потрудитесь объяснить, уважаемые, почему вы сегодня опоздали!

Лидия Гавриловна уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ядовитое, но неожиданно встряла Инна Петровна:

– А у нас, Галина Викторовна, сегодня критические дни!

У опешившей Киреевой челюсть отвисла до самого рубенсовского бюста, которым завуч очень гордилась. Воспользовавшись ее замешательством, учителя юркнули в гардероб для учителей. Раздевшись и на скорую руку причесавшись, они бросились в свои классы.

Уже на лестнице Анна Сергеевна услышала, как в ее отсутствие беснуется восьмой «Г». Она подбежала к двери в кабинет в тот момент, когда она распахнулась. Из нее вылетел всклоченный парнишка. Тряпка, которая наверняка была послана ему вслед, попала прямо в лицо Анне Сергеевне. Она брезгливо сморщилась, указала парнишке рукой на тряпку, а потом на класс. Тот, послушно подняв ее, пошел в кабинет. Анна Сергеевна – за ним.

После уроков Анна Сергеевна, опять уставшая до дрожи в ногах, спустилась на первый этаж, где располагалась школьная столовая. Та-а-ак… Что у них сегодня можно съесть?

– Опять вы, Анна Сергеевна, опоздали, – улыбнулась с раздачи сдобная, как булочка, повариха Наталья. – Все съели. А на вторую смену еще варится…

Анна Сергеевна обреченно кивнула, подошла к одному из столов, с которого еще не убрали порции геркулесовой размазни, которую дети есть не желали. Она взяла себе две тарелки застывшего буроватого месива и понесла к столу для учителей. Через несколько минут в дверях столовой показалась Лидия Гавриловна. Мигом оценив ситуацию, она решительным шагом подошла к столу, за которым клевала холодную кашу подруга, и возмущенно пророкотала: