Седьмой канал - Вениамин Кисилевский

— Вы умрете?! — испугался Глеб.

— Умереть не умру, но… Но не будем говорить об этом. Ты даже не представляешь, как трудно было заслужить право первым из лабиольцев вступить в контакт с вашей цивилизацией. Знаешь, сколько претендентов было? Но выбор Совета Великих Мыслителей пал на меня. Это большая честь, Глеб. Очень большая. Я должен оправдать доверие и не допустить срыва программы. Не имею права рисковать. Но это я так говорю, к слову. Все будет хорошо, ты, пожалуйста, не беспокойся. Все должно быть хорошо.

— И вы не беспокойтесь, — заторопился Глеб. — У нас мастер совсем недавно был. Сказал, что все в порядке. Еще и марку нашего телевизора похвалил. Надежная, говорит. И свет не отключат. Это у Вовки вечно там что-то со светом. А в нашем подъезде все нормально. Один раз, летом еще, отключали, правда. Но тоже совсем ненадолго.

— Вот и ладно, — оказал Лог. — Не будем больше об этом.

— Плохо, что мы с вами только в квартире разговаривать можем, — огорченно вздохнул Глеб. — Какая же у вас информация будет? Об одной Чуне, кошке нашей, разве что.

— Напрасно ты так думаешь. Я могу связаться с тобой, как только ты позовешь меня. Для всех, в том числе и для тебя, я буду невидимый и неслышимый, конечно. Теперь, когда мы вступили в контакт, это возможно.

— Ура! — закричал Глеб. — Ура! Что ж вы раньше не сказали? А то я с вами разговариваю, а сам все на телевизор смотрю — вдруг погаснет? А как я узнаю, есть вы или нет?

— Очень просто. Позови тихонько: «Лог» — и знай, что я с тобой. Правда, часто это делать не следует. Большой расход энергии получается. Но это я так сказал, на всякий случай.

— Здорово! — опять закричал Глеб. — Прямо как в сказке! Вы «Старика Хоттабыча» знаете? Ну, книга такая. Там пацану одному, Вольке, тоже страшно повезло — нашел бутылку, а в ней джинн сидел. Все мог, что этот Волька ни пожелает. Волшебник!

— Я, видишь ли, ни волшебств, ни даже фокусов каких-нибудь делать не умею, — улыбнулся Лог. — Хотя, думаю, иногда мог бы быть тебе полезным.

В это время из кухни пришла Чуня. Вид стоящего посреди комнаты странного существа произвел на нее необыкновенное впечатление. Округлив глаза, она выгнула горбом спину, шерсть на ней вздыбилась, и Чуня угрожающе зашипела. Глеб бросился к ней, опасаясь, что она прыгнет на Лога. Но раньше, чем он приблизился, кошка фыркнула, подпрыгнула вверх и одновременно в сторону, а затем, отчаянно скользя лапами по паркету, помчалась под диван и забилась в самый дальний и темный угол. Глеб перевел дыхание, они с Логом посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Напугала вас Чуня?

— Не очень. — Прокатившиеся по нему волны перешли в едва заметную рябь. — Хотя, должен сказать, выглядела она впечатляюще. А почему ты один дома?

Глеб собрался уже ответить, но в это время позвонили.

— Пришел кто-то! — испуганно прошептал он. — Открывать?

— Открывать, конечно. До свидания, Глеб, до встречи. Не забудь телевизор выключить и канал перевести.

Глава вторая

Вовка, Игорь и рискованное решение

В дверях стояла Неонила Петровна. Тетя Нила — соседка из квартиры напротив. Глеб ее не любил. Она всегда очень довольна собой и самые обыкновенные вещи говорит с таким видом, будто великие премудрости изрекает. И губы у нее всегда сложены в такую улыбочку, будто она что-то знает, о чем никто другой и не догадывается.

— Пришел? — спросила тетя Нила.

Удивительно, как разговаривают эти взрослые. Если он открыл ей дверь и стоит перед ней, значит, ясно, что пришел.

— Пришел.

— Ключи не потерял?

Опять то же самое. Как бы он тогда в квартиру попал?

— Нет, не потерял.

— Что поделываешь? — продолжает допрос Неонила Петровна.

— Я? — растерялся Глеб. — Ничего не поделываю.

— Вообще ничего?

— Вообще.

— Какая же польза от ничегонеделания? — обрадовалась тетя Нила случаю поучить Глеба уму-разуму. — Человек всегда должен быть чем-нибудь занят. Пользу приносить. А то вырастешь бездельником да неумехой — хорошо это будет?

— Нехорошо, — сказал Глеб. Он уже давно понял, что со взрослыми в таких случаях надо сразу соглашаться. Иначе разговорам конца не будет.

— Вот, понимаешь, а выводов не делаешь, — покачала головой Неонила Петровна. — Есть хочешь?

— Не хочу. Мне мама бутерброды и чай в термосе оставила. Скоро Дима придет, обед разогреет. Я, тетя Нила, гулять сейчас пойду. Нам в школе оказали, что обязательно после уроков надо погулять на свежем воздухе. Для здоровья.

Это он хорошо придумал с гуляньем. Раз он уходить собирается, то и ей, само собой, не надо больше о нем заботу проявлять. Хотя это ее мама, наверное, попросила зайти.

— Правильно, — согласилась Нила Петровна. — Давай я посмотрю, как ты замки запираешь.

— Спасибо, — сказал ей Глеб. Взрослые ужасно любят, когда им всякие вежливые слова говорят. Если делать это почаще, будут считать, что ты хорошо воспитанный ребенок.

Дом, в котором Глеб живет, еще новый. Хороший дом. Большой, девятиэтажный, в четыре подъезда. А раз дом большой, значит, и ребят в нем много. Любого возраста. Так что всегда кто-нибудь на улице есть, когда ни выйдешь. Плохо только, что настоящего двора нет. Правда, с одной стороны площадь хорошая — большими плитами ровно выложена, еще и фонтан посредине. Места здесь много. И в футбол есть где поиграть, и на велике погонять. Только не очень-то погоняешь. Во-первых, народу всегда на площади много, потому что на первом этаже Глебова дома располагаются железнодорожные билетные кассы. А во-вторых, малышни полно. Разгуливают по плитам, вокруг фонтана с мамами или бабушками толкутся. Тут не то что на велосипеде, не пробежишься иной раз. Того и гляди, налетишь на какого-нибудь карапуза.

А с другой стороны дома, со стороны подъездов, — дорога заасфальтированная. Машины по ней едут. Только ворота разметишь да команды соберешь, уже сигналят. Есть, правда, один хороший участок, тоже, заасфальтированный, рядом со стоящей напротив пятиэтажкой. Места там не очень много, но два на два или три на три на одни ворота сыграть можно. Только дед там один вредный живет. Сразу выскакивает, кричать начинает, палкой стучать. И чего кричит? На первом этаже все окна в решетках. Даже если захочешь стекло расколотить, все равно не сможешь. Жаль, конечно, что двора нет. Но ничего, время, вообще-то, хорошо провести можно, если ребята соберутся. В войну, например, поиграть. Гаражей возле дома вон сколько понастроили — один к одному! Есть где засаду устроить.

Глеб сразу, как только из подъезда вышел, Вовку увидел. Вовка уже во втором классе учится, хотя всего на четыре месяца старше Глеба. Его в школу отдали, когда ему еще семи лет не было. Вовка очень этим гордится, даже задается, можно сказать. А чего задаваться? Он на физкультуре в строю последним стоит, потому что самый маленький. Даже на два пальца меньше Глеба — они мерялись. И Глеб его, если захочет, в два счета на обе лопатки положит. Он, Глеб, если на то пошло, тоже мог бы еще в прошлом году в школу пойти. Он и сейчас читает и считает не хуже Вовки. Но, вообще-то, Вовка парень что надо. Не скучно с ним. Всегда что-нибудь интересное придумает. И не жадина. Ему «Школьник» купили, когда у Глеба совсем еще малышовский велосипед был. Так он всегда покататься давал. Марки подарил. Красивые марки, болгарские. Просто так подарил, без всякой мены.

Плохо, что никому, даже Вовке, нельзя рассказать о Логе. А до чего же хочется! Просто сил нет. Но Глеб сохранит тайну. Потому что на нем лежит всемирная ответственность. Потому что контакт не должен разорваться.

Вовка возился со своим велосипедом. Возле него стояли два малыша — наблюдали. Глеб подошел и увидел, что слетела цепь. Вовка, с перемазанными не только руками, но и лицом, пыхтел от натуги, пытаясь насадить ее на зубчики звездочки. Слетевшая велосипедная цепь — это, конечно, ничто в сравнении с жизнью цивилизаций. Но тоже нужно.

— Помочь? — предложил Глеб.

— Давай, — согласился Вовка. — Ты педаль крути, а я надевать буду.

— Надо его вверх колесами поставить, удобней будет, — подал идею Глеб.

Перевернули велосипед, поставили на седло и руль и заработали в четыре руки. Только все равно ничего не получается. Если бы не знали, что цепь только что слетела, подумали бы, что она от другого велосипеда, меньших размеров. Вовка от напряжения и досады уже не красный, а малиновый стал.

— Тяни сильней, — не выдержал Глеб. — Кишка тонка, что ли?

Вовка даже крякнул от огорчения. Выпрямился, еще раз рукой в черном масле волосы со лба откинул и говорит:

— На, сам потяни, покажи, какая у тебя толстая кишка!

Поменялись местами. Теперь Вояка педали крутит, а Глеб цепь на звездочку насаживает. Уж так старается, что лицо сморщилось, словно яблоко печеное. Даже трясется весь. Он, Глеб, сейчас чего только не дал бы, чтобы легла эта проклятая цепь на свои зубчики. Дело принципа. И надо же ему было сказать Вовке про тонкую кишку! А тот молчит, ничего не говорит. Но подозрительно так посматривает: ну, что, мол, силач великий, как твоя кишка? Тут Глеб и рискнул. Отвернулся в сторону и говорит тихонько: «Лог!» Думал, Лог скажет ему что-нибудь на ухо, но ничего не услышал. И вдруг — то ли Логова работа, то ли сам сообразил — понял, почему цепь не надевается. Поворачивается к Вовке и смотрит на него победителем: