Наследник - Михаил Александрович Гаевский

Ваня не хотел бегать по потолку и смолчал. Так просто и незатейливо Заяц погасил юности порыв и молодой пыл.

Учеба в лицее шла хорошо (кто бы сомневался). Нейросеть искусно регулировала гормонами режим труда, отдыха и удовольствия от знания, так что Иван стал не то, чтобы ботаником, но учиться полюбил. По легенде батя оставил трастовый фонд, и он жил за счёт него.

— Дольф, а почему мы просто не сменили личность, страну в конце-концов?

— Ну, во-первых, твой батя патриот, и отдельно настоял, чтобы не уезжали. И потом, кому приспичит — все равно найдут. Тут мы, по крайней мере, готовы. А пока ты молчишь и не сообщаешь всему миру о существовании сам знаешь чего, ты особо никому не интересен. Вот если ты начнёшь выдавать про гипердвигатели и нейросети, тогда, боюсь, на нас обрушатся все кары Вселенной.

— Да понял я, понял, — скривился Иван, который это слышал почти каждый день, — а как же враги отца?

— Враги отца хорошо знают твоего отца. Он пройдется огнём и мечом за попытку шантажа и твоего похищения. Но подставляться, конечно, не стоит, отморозков хватает. Один Синдикат чего стоит, — злобно сказал Дольф, повернувшись к окну.

Похоже, Синдикат доставил ему в свое время проблем или горя, но Иван был умен не по годам, с нейросетью то, и не стал лезть в душу.

Теперь распорядок Ивана был как в армии: подъем, душ, зарядка, лицей, прогулка с друзьями или кросс, уроки, тренировка, немного игры и сон. По выходным он встречался со старыми друзьями или с одноклассниками, среди которых было много симпатичных одноклассниц, всё-таки возраст брал свое. Так прошел учебный год, и наступило лето.

Мать к тому времени уволилась из школы и стала блогером-путешественником, так что видел он ее редко.

— У тебя теперь есть Дольф. Смену сдала — смену принял, — пошутила она, поцеловала его и улетела на очередной остров. Впрочем, они общались каждый день по видеозвонку, а яичницу он может заказать и в ресторане ЖК. И не только ее. Не жизнь, а сказка.

— Дольф, что мы будем делать летом? — спросил своего куратора Иван, когда он встретил его после последнего урока в этом году. Они договорились называть Дольфа куратор — охранник не очень подходило, тьютор звучало слишком заумно и по-школьному.

— А куда бы ты хотел?

— Ну… На дачу, может?

— У меня есть предложение получше.

Иван несколько раз за лето успел пожалеть о своем вопросе, потому что следующие три месяца они провели в тренировочном лагере корпорации в горах, подальше от людских глаз, где его обучали по программе «диверсант-разведчик». В нее входило обучение рукопашному и ножевому бою, стрельба из всех видов лазерного, бластерного и гауссова оружия, обучение минному делу, работе со взрывчатыми веществами, ведение разведки, техсредства и много чего ещё. Не проходили разве что курс полевого допроса, в силу его кровожадности.

— Рановато ещё с твоей детской психикой, — хмыкнул Дольф, и Иван не настаивал — и так хватало от чего этой психике поехать, одни только бластеры и маскхалаты-невидимки чего стоили. А уж когда он увидел робота, вооруженного всем, что может стрелять и взрывать, так вообще три дня плохо спал, настолько непоправимый удар получила его неокрепшая подростковая фантазия. Ведь такое даже в самых смелых мечтах мальчишке и не снилось!

Но все когда-нибудь заканчивается, вот и они вернулись домой — надо было готовиться к школе. Идею уйти в училище забраковали — технические знания это неплохо, но ему предстояло работать с продвинутыми системами, и для этого всё-таки нужно университетское образование.

— Но у нас будут и рабочие факультативы по ремонту, настройке, созданию оборудования, — как мог успокоил его Дольф, от чего Иван закатил глаза. Да, отдохнуть не получится. Заяц не даст.

Глава 2

Наступил новый учебный год, и снова пора в школу. Хоть Ивану теперь и было просто учиться, но перспектива просидеть 2 года за партой не радовала, хотя школа, точнее, Лицей, сама по себе была неплохая. Более того, летом на базе он смог познакомиться поближе с некоторыми одноклассниками — дети жителей из корпоративного дома также обучались в этом лицее, наряду с обычными земными подростками. Это практиковалось в целях той самой пресловутой социализации, как все время говорил дядя Дольф. (Для простоты они решили, что Ваня будет обращаться к нему так — «куратор» вызывало слишком много вопросов). В результате политики социализации классы были смешанными. Разумеется, Иван в основном общался с детьми из корпорации — с такими же, как у него, нейросетями и знаниями они были гораздо интереснее обычных земных одноклассников, им было о чем поговорить. Остальных он не то, чтобы сторонился, но поводов для общения было мало — это как взрослому общаться с ребенком. Компанию же задир, которые к нему в первые дни прицепились, он быстро превратил в отбивную в туалете, пользуясь приемами Дольфа, который научил его бить, практически не оставляя следов. Так что его больше никто не трогал.

В результате, у них за лето сформировалась небольшая компания из сверстников. Молодая поросль. Будущая звёздная банда. Они, правда, об этом ещё не думали. Детям дали земные имена, чтобы не выделяться. В итоге, помимо Вани, в компании был его друг Петр, задумчивый темноволосый амбал, родители которого были с планеты Стаокс с пониженной гравитацией, из-за чего местные жители вырастали довольно приличных для гуманоидов размеров. Ваня любил немногословных людей, руководствуясь принципом «если есть о чем помолчать, то будет и о чем поговорить».

Также в компании был весельчак Эдик, который был рождён под именем Эдр, — хитрый пронырливый рыжий лис, маленький и вертлявый. Дядя Дольф сказал как-то, что Эдик — кариот, а они прирожденные ниндзя. О кариотах Ваня знал немного — только из общих баз, но про ниндзя смотрел много фильмов. Глядя на Эдика, Ваня с трудом представлял себе, как тот запросто вырезает целый отряд штурмовиков, но верил Дольфу на слово. Ещё был гик Карл, он был помешан на компьютерах и выглядел как обычный гик — кучерявый, в непонятных свитерах и в очках. И, наконец, были 2 девочки, Мая и Мия, блондинки-близняшки. За ними пытался приударить весь лицей, так что Ване порой приходилось приударять по макушкам особо горячих. Не то, чтобы в лицее царил культ насилия, но к таким аргументам прислушивались.

А