Убийство по алфавиту - Агата Кристи

— Так вот как вы себе представляете “вершки”?

— Вы, кажется, не согласны?

Пуаро окинул меня печальным взглядом.

— Вы сделали отличную выжимку из всех детективов, которые когда-либо были написаны.

— Ну хорошо, — сказал я. — А что бы вы заказали?

Пуаро закрыл глаза и откинулся в кресле. Из его уст полилось мурлыканье:

— Простое преступление. Преступление без осложнений. Спокойное домашнее преступление… Хладнокровное и очень intime[14].

— Как это преступление может быть intime?

— Положим, — прошептал Пуаро, — четверо садятся за бридж, а пятый, лишний, усаживается в кресло у камина. Вечер кончается, и человека у камина находят мертвым. Один из четырех, объявив “пас”, подошел и убил его, а остальные, сосредоточившись на игре, этого не заметили. Вот это убийство! Кто из четверых виновен?

— Ну, — сказал я, — мне это вовсе не кажется интересным.

Пуаро взглянул на меня с упреком.

— Не кажется, потому что нет ни экзотических кинжалов, ни шантажа, ни изумруда, служившего глазом идолу, ни восточных ядов, от которых не остается следов. Вы склонны к мелодраме, Гастингс. Вам подавай не убийство, а целую серию убийств.

— Признаюсь, — ответил я, — что второе убийство в романе часто оживляет события. Если преступление совершено в первой главе и приходится вникать в алиби всех героев до предпоследней страницы книги, это может надоесть.

Зазвонил телефон, и Пуаро снял трубку.

— Алло, — произнес он, — алло! Да, это Эркюль Пуаро.

Минуту-другую он слушал молча, потом я заметил, как лицо его изменилось. Реплики Пуаро были коротки и отрывочны.

— Mais oui…[15]

— Да, конечно…

— Нет, мы приедем…

— Разумеется…

— Возможно, вы правы…

— Да, я его прихвачу. Итак, a tout a Theure.[16]

Он положил трубку и подошел ко мне:

— Гастингс, это звонил Джепп.

— И что же?

— Он только что вернулся в Скотленд-Ярд. Ему звонили из Эндовера…

— Из Эндовера? — в волнении воскликнул я. Пуаро неторопливо произнес:

— Нашли мертвой пожилую женщину. Ее фамилия Эшер. Она держала табачную лавочку.

Тут я несколько приуныл. Услышав про Эндовер, я было заинтересовался, но теперь испытал разочарование. Я ожидал чего-то фантастического.., из ряда вон выходящего. Между тем убийство старухи, хозяйки табачной лавочки, едва ли могло увлечь.

Так же неторопливо и серьезно Пуаро продолжал:

— Эндоверская полиция полагает, что установила виновного…

Я ощутил прилив разочарования.

— Выяснилось, что женщина была в плохих отношениях с мужем. Он пьет, и ужиться с ним нелегко. Он не раз угрожал убить ее. Однако, — продолжал Пуаро, — ввиду всего случившегося полиция хочет еще раз взглянуть на полученное мною анонимное письмо. Я сказал, что мы с вами немедленно выезжаем в Эндовер.

Мое настроение слегка улучшилось. В конце концов, как ни ничтожно это преступление, это все-таки преступление, а я уже давно не имел никакого дела ни с преступлениями, ни с преступниками.

Я не прислушался к тому, что далее сказал Пуаро. Лишь позже я вспомнил эту фразу и оценил ее значение.

— Началось, — сказал Эркюль Пуаро.

Глава 4

Миссис Эшер

В Эндовере нас встречал инспектор Глен, высокий блондин с приятной улыбкой.

Точности ради я, пожалуй, коротко изложу фактическую сторону дела.

Факт преступления был обнаружен констеблем Довером в час пополуночи, то есть уже двадцать второго. Патрулируя по городу, он подергал дверь лавки, увидел, что она не заперта, и вошел, причем сперва ему показалось, что в лавке никого нет. Подняв фонарь над прилавком, он, однако, заметил скрюченное тело старой женщины. Когда на место прибыл полицейский врач, выяснилось, что женщину ударили по затылку тяжелым предметом, возможно, в то время, как она брала пачку сигарет с полки за прилавком. Смерть, видимо, наступила семь — девять часов назад.

— Но нам удалось установить время убийства еще точнее, — пояснил инспектор. — Мы нашли человека, который заходил в лавку купить табаку в семнадцать тридцать. А другой человек, зайдя в лавку, увидел, что там никого нет, — так он подумал, — в пять минут седьмого. Значит, убийство совершено между семнадцатью тридцатью и восемнадцатью пятью. Пока мне не удалось найти свидетелей, видевших этого Эшера поблизости, но пока еще не поздно. В девять он сидел в “Трех коронах” и уже изрядно выпил. Когда мы его разыщем, то задержим его как подозреваемого.

— Он неприятный субъект, инспектор? — спросил Пуаро.

— Хорошего в нем мало.

— Он не жил с женой?

— Да, они несколько лет как расстались. Эшер — немец. Одно время он служил официантом, но пристрастился к выпивке и потерял работу. Его жена понемногу подрабатывала в прислугах. Под конец была кухаркой и экономкой у одной старой леди, мисс Розы. Она отдавала мужу на прожитье большую часть своих заработков, но тот вечно напивался, являлся в дома, где она служила, и устраивал ей сцены. Потому-то она и устроилась к мисс Розе — в имении в трех милях от Эндовера, там глушь. Мужу до нее не так просто стало добираться. Когда мисс Роза умерла, она оставила миссис Эшер кое-что в наследство, тут-то убитая и открыла табачную лавку.., по правде сказать, лавчонку.., дешевые сигареты, кое-какие газеты.., немудреный товар. Дела у нее шли кое-как. То и дело заявлялся Эшер, устраивал ей скандалы, а она откупалась от него подачками. Да каждую неделю выплачивала ему по пятнадцать шиллингов.

— Дети у них есть? — спросил Пуаро.

— Нет. Есть племянница. Она служит под Овертоном. Серьезная девица.

— Так вы говорите, Эшер имел обыкновение угрожать жене?

— Так точно.

Напьется и безобразничает — ругается и кричит, что проломит ей голову. Трудно ей жилось.

— Сколько ей было лет?

— Под шестьдесят… Работящая, ношенная женщина!

Пуаро серьезно спросил:

— Вы полагаете, инспектор, что преступление совершил Эшер?

Инспектор неуверенно покашлял.

— Решать пока преждевременно, мосье Пуаро, но я хотел бы, чтобы сам Франц Эшер рассказал нам, как он провел вчерашний вечер. Если он даст удовлетворительные объяснения — ладно. Если же нет…

И инспектор многозначительно замолчал.

— Из лавки ничего не пропало?

— Нет. Деньги в кассе целы. Никаких признаков ограбления.

— Вы думаете, что Эшер явился в лавку пьяным, начал оскорблять жену и в конце концов нанес ей удар?

— Это кажется самым вероятным объяснением. Но, по совести сказать, сэр, я бы хотел еще раз взглянуть на странное письмо, которое вы получили. Как знать, может быть, его написал Эшер.

Пуаро достал письмо. Инспектор прочел его и нахмурился.

— На Эшера непохоже, — сказал он наконец. — Едва ли Эшер назвал бы английскую полицию “нашей”.., если только он тут не схитрил.., а на это у него вряд ли хватило бы ума. Потом он не человек — сущая развалина. Руки у него трясутся — куда ему написать такое аккуратное письмо! К тому же и бумага и конверт — хорошего качества. Странно, что в письме упоминается двадцать первое июня. Конечно, это может быть совпадением…

— Да, не исключено.

— Но не люблю я таких совпадений, мосье Пуаро. Тютелька в тютельку.

Инспектор снова нахмурился и помолчал минуту-другую.

— Эй-би-си. Кто же, черт возьми, этот Эй-би-си? Посмотрим, не поможет ли нам Мэри Дроуер. Это племянница миссис Эшер. Странное дело. Если бы не это письмо, я бы не сомневался, что это работа Франца Эшера.

— Что вы знаете о прошлом миссис Эшер?

— Она из Гэмпшира. Еще девушкой была служанкой в Лондоне — там она встретила Эшера и вышла за него. Во время войны им пришлось туго. Ушла она от него в тысяча девятьсот двадцать втором году В то время они были в Лондоне. Сюда она вернулась, чтобы отделаться от него, но он разнюхал, где она, приехал сюда и все вымогал у нее деньги.

Вошел констебль.

— Да, Бриге, в чем дело?

— Мы доставили этого Эшера.

— Отлично. Ведите его сюда. Где он был?

— На станции. Прятался в грузовом вагоне на запасных путях.

— Ах, вот как? Давайте-ка его сюда. Франц Эшер действительно производил жалкое и неприятное впечатление. Он то заливался слезами, то дрожал от страха, то сыпал угрозами. Его мутные глазки метались от одного лица к другому.

— Что вам от меня нужно? Я ничего не сделал. Притащили меня сюда — экое безобразие! Что за свинство! Да как вы смеете?

Внезапно его тон изменился.

— Нет-нет, я ничего такого не имел в виду.., не обижайте бедного старика.., не сердитесь… Все сердятся на старого Франца, на бедного старого Франца.

Мистер Эшер пустил слезу.

— Хватит, Эшер, — сказал инспектор. — Возьмите себя в руки. Я вас ни в чем не обвиняю.., до поры до времени. И вы не обязаны давать показания против воли. С другой стороны, если вы действительно не замешаны в убийстве вашей жены…

Перебивая инспектора, Эшер завизжал: