Птица счастья - Сара Орвиг

— У вас, — она стала медленно и четко выговаривать каждое слово, — есть медицинская страховка?

— Да, Малыш. Я не глух, а только лишь ранен, ранен в ногу.

— Кто ведет вашу страховку?

— Я.

— Да нет же. Какая компания? Скажите название вашей страховой компании, иначе вас не примут в больницу.

— Ну, «Джерси Стандарт», — он засмеялся. — Звучит, как имя коровы.

— О Боже! — Кортни была уверена, что раненый начал бредить.

— Как скоро мы доберемся до вашего дома?

— Часов через десять.

— О нет! — от нахлынувшего тяжелого чувства девушка покачнулась, однако справилась с собой и лишь крепче прижалась к широкой спине. Подумать только, десять часов ей придется трястись на этой лошади, а потом еще добираться назад.

— Неужели ваш дом находится так далеко?

— Да нет, осталось еще минута-другая, не больше.

— А вы говорите — десять часов! Я чуть в обморок от ваших слов не упала. — Когда он рассмеялся, у Кортни не осталось сомнений, что раненый бредит. Однако какой у него приятный и благозвучный смех, совсем не соответствующий его строгому облику.

— Вашей жены нет дома? — спросила она.

— Нет никакой жены, Малыш. — То, что у него нет жены, Кортни как раз могла понять.

— А ваши ближайшие родственники? Если вы потеряете сознание…

— Не волнуйтесь, не потеряю.

— Откуда вы знаете? — Душа ее разрывалась от страха, что он в опасности, и от злости к нему.

— Говорю вам, что не потеряю сознание.

— Так кто же ваши ближайшие родственники?

— А кто ваши ближайшие родственники? — отпарировал он. — Может нам придется известить их, когда вас вызовут в суд.

Сердце Кортни упало: только сейчас до нее дошел весь ужас того, что случилось. Оглушенная его словами, она с трудом выдавила из себя: «Это Райан».

— Райан? Да? Это отец, брат… или дружок?

— Это мой сын. Мне двадцать девять лет!

— Я поражен. Вот это да! Какой же я, наверное, древний, если в моих глазах двадцатидевятилетняя женщина выглядит лет на шестнадцать. — Последние слова он произнес едва слышно, резко покачнулся и стал сползать с седла. Кортни крепко обхватила раненого и попыталась удержать, прижимая к себе.

— Мистер! — позвала она.

Раненый с трудом выпрямился.

— Я Джерет, Малыш.

— Я не Малыш, меня зовут Кортни.

— Кортни — в джинсах и с длинным смешным поросячьим хвостиком. Стреляли в кого-нибудь раньше?

— Я в вас не стреляла, — голос девушки прозвучал холодно. — Вы сами прострелили себе ногу.

— Но причиной этого ведь были вы.

— Я очень сожалею о том, что произошло.

— Да, это я уже слышал, вы говорили. А вот с вашим любимцем все ясно — его песенка спета. Я имею в виду, что как только эта вонючая птица еще раз попадется мне на глаза — будет бах!

Кортни прикрыла глаза и передернула плечами:

— Вы упрямый, мерзкий, глупый птицененавистник!

— А вы, Малыш, противная бешеная пустышка.

Кортни даже затряслась от злости. Она мгновенно забыла про его рану, выпрямилась в седле и отчетливо продекламировала:

Во мне нет доверия тому,Кто не несет в себе любвиК гнезду, птенцу…

— помолчав, добавила. — Буфорт Эллинг.

В тон ей прозвучал ответ:

— Остерегайтесь дам, после знакомства с которыми вы становитесь хромыми. Кэлхоун.

— Кэлхоун, это кто?

— Джерет Кэлхоун.

— Мне следовало бы догадаться, — процедила девушка сквозь зубы.

Ответом ей была ехидная усмешка.

— Ну почему, почему из всего штата Теннесси вам обязательно нужно было купить ранчо рядом с заповедником?!

— Ну почему, почему из всего штата Теннесси мне выпало несчастье жить рядом с этим проклятым соколом по имени Эбенезер?

— Можете переехать.

— Или избавиться от Эбенезера!

— Но ведь это называется убийством.

— Вот то, что сделали вы, могло бы стать убийством. А застрелить мерзкую птицу, нарушающую границу частных владений… только глупец может назвать это убийством.

— Мистер Кэлхоун, вы самый большой надоедливый мошенник.

— А уж если вы, Малыш, пытаетесь изображать яркий образчик пустомели, то советую вам расширить свой словарный запас.

Кортни, вся пунцовая от злости, облегченно вздохнула, увидев впереди сквозь деревья коричневый дом.

— Вот и ваш дом, — проговорила она, — показывайте, где машина, и доставайте ключи.

— Вытаскивайте их сами.

— Вы хотите, чтобы я отвезла вас в больницу? — возмутилась Кортни.

— Честно говоря, нет, Малыш. Ненавижу говорить людям неприятные вещи, но до суда мне не хотелось бы встречаться с вами.

Девушка пристально посмотрела ему в глаза. Неужели этот человек способен потащить ее в суд? Или он просто насмехается над ней?

— Мистер Кэлхоун, я очень сожалею о том, что случилось. У меня и в мыслях не было убивать вас, произошел несчастный случай. Да и не я стреляла — вы сделали это сами! В тот момент я не думала, что вы можете ранить себя. — Кортни переполняла буря чувств: она волновалась, злилась и одновременно была напугана.

— Расскажите все это судье. Вытащите ключи из моего кармана, — приказал Кэлхоун.

— Вы развратник!

— Тоже мне блюстительница нравов, — усмехнулся он. — Двадцатидевятилетняя дама с замашками старой девы. Или вы боитесь мужчин?

Он достал из кармана ключи и через плечо передал ей. Кортни грубо выхватила их — несправедливые обвинения больно задели ее.

— Благодарю за комплименты. Вы совершеннейший тупица, сэр.

— Итак, вы все сказали. Я ранен, надеюсь, не смертельно и истекаю кровью, благодаря какой-то Кортни… Кортни, а дальше как?

— Кортни Мид. — Она могла бы, конечно, добавить слово «миссис», но не хотела давать ему возможность продолжать разговор. Ей хотелось побыстрее доставить раненого в больницу и убраться восвояси.

— Ну и ну, — тихо пробормотал Кэлхоун, дотрагиваясь до колечка на ее руке. Он обернулся, посмотрел ей в глаза, и в его голосе зазвучало удивление:

— Так вы замужем?!

Его плечо упиралось в полную, мягкую грудь девушки, и Кортни попыталась отстраниться. Как ни странно, ситуация забавляла его, у Кортни не осталось на этот счет ни тени сомнения, хотя лицо мужчины оставалось важным и мрачным, как у филина. Но теперь она разглядела и чуть заметные морщинки, веером разбегавшиеся от уголков глаз. Они смягчали резкие черты лица, делая его добрым и привлекательным.

Кортни помедлила с ответом: «Я разведена», — она попыталась с достоинством произнести эту фразу. Услышав ее слова, Кэлхоун улыбнулся, да как! Лицо его изменилось, как меняются очертания горы Святой Елены при извержении вулкана. Сверкнули белые ровные зубы, на щеках появились ямочки. Морщинки у глаз стали виднее — улыбка преобразила его. Грубый, несносный человек стал вдруг таким мягким и притягательным, что Кортни не смогла не улыбнуться в ответ. Больше всего ей хотелось сейчас забыть про его ужасные угрозы. «Да нет, эта улыбка, — подумала она, — не что иное, как хитрая игра, простой прием, похожий на призывный взгляд удава, которым он завораживает ничего не подозревающего кролика». Ну уж нет, она не собирается таять от одной ласковой улыбки, зная, что за ней скрывается чудовище, птицененавистник, который при первом представившемся случае убьет Эбенезера.