Оулд и садо-мазо - Алексей Винокуров

Художник. Во-первых, не ты, а вы. Я тебя в три раза старше. Во-вторых, я хочу… (Зажмуривает глаза.) Пятьсот!

Элина. Чего – пятьсот?

Художник. Чего, чего – рублей! Не копеек же!

Элина. Хорошо.

Наваливается на художника, выхватывает наручники, пристегивает его к дивану.

Художник. Ты что? Что ты делаешь? Мы так не договаривались…Не хулигань, девка, отстегни меня!

Элина (поднимая плетку, томно). Не торопись. Сейчас я буду тебя любить, мой старенький Ромео… Любить до смерти!

Художник (в ужасе). Нет! Не надо! Нет…

Раздается громкий стук в дверь.

Элина. Кто это?

Художник. Жена – вот кто. Сейчас она тебе покажет, как меня любить.

Элина. Не пугай. Мы с твоей женой уж как-нибудь найдем общий язык.

Стук переходит в грохот.

Художник. Чего-то на жену не похоже… Да и не стала бы она стучать, у нее ключ есть. Ты смотри, как долбит, сейчас дверь сломает. (Кричит.) Кто там?

Голос Васи. Открывайте!

Элина. Ой! Это он! Вася! Спрячь меня, умоляю! Он меня убьет…

Художник. Ага! Будешь знать, как меня любить до смерти!

Элина. Да он и тебя тоже убьет.

Художник. А меня за что?

Элина. Он разбираться не станет.

Бежит прятаться в шкаф.

Художник. Подожди! Отстегни меня!

Элина бежит назад, возится с наручниками. Грохот такой, что дверь трещит.

Элина. Я не могу! Застряло!

Художник. Я тебе застряну…

В конце концов Элина освобождает его и бежит прятаться в шкаф. Он, задрапировавшись в халат, идет открывать. Через секунду в комнату входит новый русский – Вася.

Вася (оглядываясь по сторонам). А что, ничего у вас тут. (На картины.) Прикольные фотки. Только мутно очень. А вообще ничего так. И фурнитура нормальная. (Ковыряет шкаф.) Нормальная фурнитура. Ренессанс.

Художник. А?

Вася. Нет. Все время путаю. Не ренессанс – ретро.

Художник. А чего надо…

Вася (перебивает) Штаны на тебе прикольные. Чистая кожа? Нет, кожзаменитель. Нет, кожа. Рокер, что ли? У меня друган был рокер. Я ему говорю: фули ли, ты блин, фули ты ездишь на своем велосипеде? Фули, говорю ему, фули ездишь туда-сюда, как отморозок какой-то? Фули ты, говорю, фули, а?! Купи себе мерс нормальный или «Ленд крузер» правильный!

Художник. Ну и?

Вася. Самосвал на него наехал.

Художник. Ох…

Вася. Не то слово. Полностью. От велосипеда один насос остался. В общем, насос и похоронили. Прикольно, конечно, но ему это уже по барабану было. Так что ты это бросай. Одень нормальную пижаму, пока тебя тоже какой-нибудь самосвал не отпрессовал конкретно.

Художник. Я… я подумаю.

Вася. Подумай, подумай… (Смотрит по сторонам.) Ну, и где она?

Художник. Кто?

Вася. Ну, вот она, она!

Художник. Да кто она?

Вася. Она, она… (Внезапно орет жутким голосом.) Баба моя где?!!!

Художник. Не знаю.

Вася. Не знает он. Он не знает. А кто знает? Ну, вот кто знает? Господь Бог? Сейчас я тебя к нему отправлю вообще, натурально, ты мне уже на нервы действуешь, у меня уже терпение кончается, а когда кончится, тут будет последний день Помпеи…

Выхватывает пистолет, приставляет к виску Художника. Пауза.

Вася. Где она?

Художник (дрожащим голосом). Нету.

Вася (опуская пистолет). Нету? А должна быть. Я у нее на столе листочек видел. С твоим объявлением и с адресом. Дома ее нет. Значит, она у тебя. Логично?

Художник. Логично…

Вася. Ну?

Художник. Ну нет ее здесь, нету!

Вася. А где ж тогда?

Художник. Не знаю. Не дошла, может.

Вася (задумчиво). Не дошла. Ладно. Может, правда, ошибся. Извини.

В расстройстве кладет пистолет на стол, идет к выходу. Художник смотрит ему вслед в ужасе. Внезапно Вася возвращается.

Вася. Пистолет забыл.

Берет пистолет со стола, шутливо целится в Художника: «Пу!» Идет снова к двери. Потом снова возвращается.

Вася. Опять чего-то забыл. Не помню, чего. Вспомнил! Если моей бабы здесь нет, почему пахнет ее духами? Почему, говорю, воняет, а? Духан такой почему стоит?

Художник. Это не ее духи.

Вася. Не ее, да? А чьи это духи? 200 баксов пузырек – это чьи такие духи? Твои, что ли?

Художник. Мои!

Пауза.

Вася. Я не расслышал… Еще раз в это ухо, пожалуйста – чьи духи?

Художник. Мои.

Вася. Так… еще раз не расслышал. Теперь в другое.

Художник тянется губами к другому уху, встречается с пистолетом. Пауза.

Вася. Твои духи?

Художник (после паузы). Мое…

Вася. Так… И ты их что – употребляешь? (Художник кивает). Прикольно… Внутрь или наружу?

Художник. Внутрь. (Вася смотрит на него недоуменно). И наружу тоже могу.

Вася. Дыхни.

Художник делает «Хэх!» Вася морщится, отмахивается рукой.

Вася (задумчиво). Да. Амбрэ конкретное, но деталей не разберу. А наружу куда?

Он склоняет голову, Вася нюхает его.

Вася. В комнате все пропахло, ничего не понятно. (Нюхает пистолет, внезапно осеняясь.) Слушай, а ты, может быть, гай?

Художник. Кто?

Вася. Ну, или этот, гей… Голубой. Мужчины тебе нравятся?

Художник (испуганно). Как это?

Вася. Ну вот, к примеру, меня ты смог бы полюбить?

Художник (глядит на Васин пистолет, после паузы). Это обязательно?

Вася. Нет, это я для примера. Ну, вот чего ты, культурный человек, духами мажешься? Какая у тебя философия? Ты, может, педрила?

Художник (обижаясь). Сам ты педрила! Я – оулд… Садо-мазо. Салон у меня.

Вася. Понял, понял… Извращенец.

Художник. Сам ты извращенец! Сказано же тебе – оулд я! Салон у меня. Услуги эротического характера.

Вася. Ни разу не видел. То есть вообще не встречался. (Оглядываясь.) Слушай, оулд. Окажи мне услугу… Эротического характера. Понимаешь, все пацаны все знают, один я, как лох вокзальный. Они уж и садо-мазо, и вуайеризм, и эксгибиционизм попробовали. А для меня что садо-мазо, что зоофилия – все одно. Хоть бы посмотреть, на что это похоже.

Художник. Да ты что! Я только с женщинами!

Вася. Ну, где ж я тебе сейчас женщину возьму? Представь, что я – женщина.

Художник. Ты?

Вася. Ну.

Художник. Не похож.

Вася. А ты фантазию напряги.

Он жмурится, напрягая фантазию. С закрытыми глазами тянется к Васе. Гладит его по небритой щеке, с криком отдергивает руку.

Художник. Не могу. Фантазии не хватает.

Вася (огорчаясь). Ну, вот… А я тебе деньги заплачу. (Бросает на стол купюру.)

Художник. Это мало.

Вася (тычет ему в нос пистолетом). Я добавить могу!

Художник. Ладно! Снимай рубашку.

Вася снимает рубашку, ложится на кровать спиной вверх. Художник пристегивает его наручниками.

Вася. Это чего еще?

Художник. Так надо.

Вася. Сними, неприятные воспоминания.

Художник. Это ритуал такой.

Вася. Ритуал? Хоронить, что ли, будешь?

Художник (замахивается плеткой). Это уж как получится.

Ударяет Васю по голой спине. Тот вскрикивает.

Вася. Э, оулд! Ты чего, обалдел?

Художник. Молчать! (Снова бьет.)

Вася (вопит). Да ты… Да я тебя, сука!.. Гад!.. Извращенец! Ты у меня кровью харкать будешь… Я ж тебя загрызу!

Художник. Тихо! Ничего ты со мной не сделаешь. Я тебе услуги оказываю. Эротического характера. Вон и деньги заплачены. (Бьет его.) Будешь знать, как пистолетом мне в харю тыкать. Пугать старого человека! Это тебе наука на всю оставшуюся жизнь. Вот тебе! Получи! Сдачи не надо!

Вася вопит и воет, выкрикивая нечленораздельные звуки.

Художник. Хватит орать. (Светлея лицом, прекращает бить.) Бабушку вот вспомнил, царствие ей небесное. Добрая старушка была, душевная. Одна, без родителей меня воспитывала. Бывало встанет с утра, корову подоит, тесто для пирогов замесит. А я в это время потихонечку начинку для пирогов стащу да и сожру ее в уголку. А она как хватится – нет начинки. Ну, бабуля скалку в руки и давай гонять меня по дому. И скалкой-то все по башке норовит попасть, чтобы впредь была наука. Как сейчас помню: подскочит божья старушка – да по башке! Да потом еще раз! Да еще! А из башки-то все звук такой пустой, как из ведра… Эх, лучшие годы жизни, детство золотое. (Васе.) Ну, продолжим, что ли? (Хлещет его, но Вася не шевелится.) Ты чего молчишь? Понравилось, что ли? Ты не молчи, так не положено. Кричать надо, на то и садо-мазо.