Макака в хаки - Дэвид Герберт Лоуренс

Альберт с пристрастием его оглядел. Лицо Джо было мрачно, брови нахмурены.

— Все в порядке, мой мальчик? — спросил Альберт.

Джо буркнул в ответ что-то невнятное. Больше от него ничего нельзя было добиться. С тем и улеглись спать.

На следующий день Джо был молчалив, замкнут. Альберт пытался его растормошить, но безуспешно. В шесть часов, после чая, Альберт предложил прогуляться возле дома.

— Не могу, мне надо кое-куда сходить, — сказал Джо.

— Куда? К макаке в хаки? — спросил Альберт.

Джо ничего не ответил, только еще сильнее нахмурился.

Так и пошли один за другим дни. Почти каждый вечер Джо уходил из дома и возвращался поздно. Был он хмур, неразговорчив, в лице его появилось что-то жесткое и вместе стыдливое; все чаще ронял он голову на грудь, глядел исподлобья, пряча в глазах опасный огонек. И уже далеко не так отлично ладили они с Альбертом. Потому что Альберт, несмотря на все свое балагурство, стал раздражительным и вспыльчивым. Замкнутость, угрюмость младшего товарища, а пуще всего скрытность, нежелание делиться чувствами действовали Альберту на нервы. И Альбертово балагурство делалось все менее безобидным. Бросит язвительную реплику, а Джо отвернется с невозмутимым видом, лишь в глазах вспыхнет искра. А иной раз Джо ответит взвинченно, с непривычным, подлинным остроумием, затмевая самого Альберта.

Мисс Хьюз, как и раньше, привозила на станцию сено; Альберт называл ее Макака в хаки, разумеется за глаза. В действительности она была настолько хороша, что, казалось, от нее исходит сияние. Кроме того, Альберт ее в некотором роде побаивался. Когда перегружали сено, она редко обращалась к Джо, и тот всегда работал, отвернувшись от нее. Он словно похудел, сгорбился, и все же гибкая его фигура была нежно-привлекательна, особенно со спины. На лице же, загорелом, истончившемся, потемневшем, появился отпечаток странной, слегка зловещей красоты.

— Эй, Джо, — резко окликнул его однажды капрал, — что стоишь зеваешь? Жуков в сене ищешь?

Джо повернулся быстро, чуть ли не угрожающе и взялся за работу.

— Вы не находите, мисс Хьюз, что малый стал сам на себя не похож? Что с ним такое? Может, его обидела какая-нибудь загадочная макака в хаки?

— Нет, сдается мне, здесь не хаки, а хаханьки виноваты, — дерзко и находчиво ответила женщина. — Есть такие люди, поговорят с тобой, как сенной трухи тебе за ворот…

— Какие ж такие люди? — осведомился Альберт. Ч то за туманный намек?

— Не скажу, на то он и туманный.

Джо во время этой остроумной перепалки молчал, но на лице его проступил темный румянец. Он глядел на легко и споро работавшую женщину, глядел пытливо, и что-то в выражении его лица напоминало пса, который собирается укусить…

Нервы у Альберта были напряжены до предела, и воскресным вечером, когда Джо вернулся домой еще более хмурый, чем всегда, капрал твердо решил — надо поговорить начистоту.

Молодой человек отправился наверх спать, Альберт пошел за ним. Войдя в комнату следом, плотно затворил дверь, сел на постель и какое-то время молча смотрел, как Джо освобождается от обмоток. Наконец заговорил непривычным — без насмешливых, но и без командных ноток — голосом:

— Что с тобой происходит, парень?

Джо дернулся и на миг замер, словно настигнутый пулей. Потом, не отвечая и не поднимая глаз, вернулся к своему занятию.

— Слышишь или нет, что тебя спрашивают? — сказал Альберт, начиная злиться.

— Да, слышу, — отвечал Джо, сгибаясь к самым ступням и от натуги краснея.

— Что ж тогда не отвечаешь?

Джо выпрямился и долго искоса смотрел на капрала. Затем вскинул взор в потолок и стал изучать трещину.

Капрал, проницательно наблюдавший за ним, произнес иронически:

— Ну и?..

Джо еще раз пристально посмотрел на капрала. Тот слегка улыбался, впрочем, по-доброму. Тогда Джо сказал тихим недрогнувшим голосом:

— На днях будет убийство, я точно знаю.

— Да ну? Среди бела дня? — принялся было острить Альберт, но тут же осекся, подошел к Джо и, присев рядом с ним, ласково положил руку на плечи: — Что происходит, парень? Можешь мне довериться. Ну?

Джо повернулся и, с каким-то даже любопытством глянув в так близко оказавшееся лицо Альберта, коротко ответил:

— Ничего не происходит.

Альберт удивленно нахмурился.

— О каком же тогда убийстве речь? Кого собираются убивать? И кто убийца? Ты или, может, я? — Он ласково улыбнулся Джо, одновременно пристально посмотрев ему в глаза. В странном оцепенении пребывал Джо, взгляд его был неподвижный, с опасным огоньком. Но вот под твердым взором Альберта огонек этот стал гаснуть; Джо словно пробуждался от чар. Он плавно повернул голову и сказал с ожесточением и обидой:

— Я ее не хочу.

— Ну и слава Богу, — сказал Альберт. — Зачем же ты тогда к ней ходишь?

Джо не ответил. Все, видно, было не так-то просто. Альберт сказал:

— А чем она, собственно, плоха, малыш? Девка хоть куда. Я тебе даже завидовал, вот, думаю, повезло.

— Не хочу я ее! — проговорил Джо свирепо и отрывисто, как пролаял.

— Ну, так скажи ей об этом, и дело с концом, — посоветовал Альберт и выжидательно замолчал. Не услышав от Джо ни слова, спросил: — Почему бы не сказать?

— Потому что не сказать, — обреченно произнес Джо.

Альберт в задумчивости почесал затылок, потом объявил:

— Сердце, парень, у тебя слишком мягкое, вот что. Жесткости не хватает, все равно как клинку закала…

Говоря так, он нежно обнял младшего товарища. И Джо как будто подался к нему.

— Когда у тебя опять свидание?

Ответа долго не было.

— Так когда, малыш? — еще раз ласково, но настойчиво поинтересовался капрал.

— Завтра, — нехотя признался Джо.

— Тогда позволь мне пойти вместо тебя. Хорошо?..

Назавтра было воскресенье. День выдался солнечный, однако к вечеру похолодало. Небо было по-весеннему серо-голубое, ярко зеленела свежая листва, а вот воздух был студеным и каким-то гнетущим. Альберт бодро шагал по белой дороге в сторону Били. Пройдя сквозь лиственичные посадки, он повернул на узкий проселок, с боков которого свешивались в пыль голубые цветы вероники. Он помахивал тросточкой; смешанные чувства обуревали его. Спустя время он развернулся и пошел обратно.

Но вскоре увидел, что к нему направляется молодая женщина в широкополой соломенной шляпе и свободном, развевающемся на ходу платье серого, с отливом, бархата. Она приближалась медленно, неотвратимо. Поравнявшись с ней, Альберт едва не споткнулся. Браво отдал честь. Она заглянула ему в глаза — его ушлое, подвижное лицо в легких морщинах побагровело.

Он зашагал рядом с нею, нахально говоря:

— Вам не кажется, что с утра погода для прогулки была получше?

Она смотрела на него и молчала. Тогда он тоже стал на нее смотреть, потом сказал с ухмылкой:

— Да-да, вы не ошиблись, мы уже где-то встречались. Только вы, наверное, меня не замечали. А ведь я, хоть и не красавчик, парень ничего себе… Вы что-то сказали?..

Однако мисс Хьюз безмолвствовала, не сводя с него ледяного взгляда своих огромных голубых глаз. Смутившись, Альберт вскинул голову и принялся насвистывать мотив популярной песенки. Так довольно долго шли они бок о бок по этой серой от пыли, уединенной узкой дороге. Альберт уже тихонько напевал слова, которые только что придумал к мотиву: «Я — полковник, бравый Мак, я начальник всех макак…»

Наконец мисс Хьюз обрела дар речи:

— Где Джо?

— Он решил, что разнообразие вам не повредит. Не зря говорят — перемена придает жизни остроту. Вот у меня — не жизнь, а сплошной маринад!..

— Где Джо?

— Разве я сторож брату моему? Он пошел по своим делам.

— Куда? Далеко?

— Не знаю. Во всяком случае, к ужину вернется.

Она заступила ему дорогу.

— Где Джо, я спрашиваю?

Альберт с нарочито беззаботным видом огляделся по сторонам, поднял брови, сдвинул набок кепи и ответил:

— Преподобный Джо не может совершать сегодня богослужение. Он попросил меня исполнить его обязанности.

— Почему он не пришел?

— Видать, не захотел. Я вместо него.

Она оглядела Альберта с головы до ног — у него похолодело под ложечкой, но он сохранил внешнюю беспечность. Потом она медленно повернулась на каблуках и пошла в обратную сторону. Капрал снова пристроился сбоку.

— Не уходите, останьтесь, — стал уговаривать он. — Ведь у нас с вами могло бы все сладиться!

Она шла, не обращая на него ни малейшего внимания. Он ощущал неловкость и пытался по обыкновению балагурить. Но мисс Хьюз как оглохла. Он заглянул ей в лицо и оторопел: по ее щекам бежали слезы. Он остановился, сбил кепи на затылок:

— Да что вы в самом деле..

Однако она продолжала шагать как заведенная, и ему пришлось пуститься вдогонку.

Так она больше и не проронила ни слова. Подойдя к воротам своей фермы, вошла внутрь, даже не оглянувшись на Альберта — словно его не было вовсе. Озадаченный Альберт смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Потом снял кепи, почесал в задумчивости затылок, беззвучно выругался и пошел восвояси.