Лучик - Александра Никогосян

А Лучик в это время вскарабкался на солею, через боковую дверь проник в алтарь и дернул отца Иннокентия за рясу.

Отец Иннокентий страшно удивился, увидев в алтаре своего крестника. Позвал отца Илью:

— Батюшка, ты не заметил, когда это чудо сюда пробралось?

Отец Илья по привычке дернул себя за бороду и отрицательно покачал головой.

— Неспроста это, батя, — подумав, ответил он отцу Иннокентию.

А Алешенька, не переставая дергать батюшку за подол рясы, поднял руку, толстым пальчиком показывая куда-то наверх.

— Аминь! Аминь! — этим вторым словом в своей жизни он пытался объяснить что-то священникам.

И пока мама Света металась по храму, заглядывая под скамейки и леденея от ужаса, маленький Лучик сумел донести до священников то, что он хотел сказать. Проследив за пальчиком детской ручонки, отец Иннокентий увидел такое, от чего волосы у него встали дыбом.

— Уводим людей, батя, уводим, срочно!

Схватил одной рукой тяжелое, украшенное золотом и полудрагоценными камнями Евангелие, другой подхватил Лучика, и бросился вон из алтаря.

Отец Илья взглянул наверх и сердце его пропустило пару ударов. По потолку, расширяясь на глазах, швыряясь пока что мелкими камушками и штукатуркой, змеилась страшная полоса. Отец Илья сгреб в охапку что только мог, и тоже выбежал к людям.

— Быстро на выход! Все! Прочь! Прочь! Сейчас рухнет крыша! Все во-он!!! — кричал батюшка, прижимая к себе все, что успел спасти из рушащегося алтаря.

В дверях образовалась пробка, каждый хотел выскочить на улицу побыстрее.

Отец Илья ринулся в гущу народа, пытаясь организовать хоть какое-нибудь подобие порядка, выталкивая на улицу сначала детей, потом женщин. Мужчины пришли в себя и стали помогать батюшке. Светлана продолжала метаться по храму, рыдая уж в голос.

Трещина из алтаря уже выползала наружу, посыпая оставшихся в храме людей мелкой пылью и каменным крошевом. Слышался стон и хруст рушащегося здания.

В суматохе никто не заметил, как отца Иннокентия оглушил первый большой камень, рухнувший с потолка. Священник упал, подмяв под себя Евангелие и Лучика.

С крыши уже вовсю сыпались кирпичи, деревянные балки — перекрытия, стены тоже пошли трещинами. Вот со страшным глухим гулом провалился и упал на пол колокол, утащив за собой начищенное паникадило1.

Весь пол в церкви был засыпан древним строительным мусором, а вокруг все продолжало стонать, рушиться и падать. Света в ужасе выскочила на улицу, перелезая через какие-то балки, кучи кирпичей и досок.

На улице Лучика тоже не было.

Пришедший в себя отец Иннокентий выбрался из завалов и первым делом бросился к Светлане.

— Где он? Где Лучик?

— Я не зна-аю! Я не могу его найти! — в ужасе прокричала Света.

— Я вытащил его из алтаря… А дальше не помню… — отец Иннокентий поморщился и потрогал голову. Вся голова, шея, ряса, все было залито кровью.

— Из алтаря? — думая, что ослышалась, спросила Света.

— Да. Это Лучик пришел в алтарь, сказал «аминь» и показал нам трещину в потолке. Только благодаря ему мы все спаслись…

— Значит, он еще где-то в церкви! — крикнула Светлана и, не слушая вразумляющих криков, бросилась в рушащийся храм, в белесый, пыльный, густой непрозрачный воздух.

А чуть раньше Лучик, никем не замеченный, кое-как выбрался из-под тела лежащего без сознания священника, и, не вставая на ноги, пополз на четвереньках к выходу. Очки он потерял при падении и теперь полз просто на свет. На его пути лежала большая деревянная икона Божией Матери. Другой бы обошел или переступил, но для Лучика это было непосильной задачей. Он вскарабкался на икону и прилег отдохнуть, оказавшись лицом к лицу с Младенцем Христом. Здесь, на иконе, его и придавила рухнувшая с потолка тяжелая деревянная балка. Она упала ровно посередине толстенького тельца, не оставляя малышу ни единого шанса на спасение.

Света сразу, почти у самого входа, увидела придавленное бревном тело сына. Он не дополз совсем чуть-чуть.

Она бросилась к нему, с размаху упала на колени и заглянула в глаза Лучика. Взгляд у малыша был необыкновенно осмысленный и все понимающий. На мгновение Господь снял с Лучика «проклятье» лишней хромосомы, и мальчик вполне четко произнес:

— Мама, аминь… — и закрыл глаза.

—Не-е-ет! — послышался из разрушенной церкви крик-вой раненой волчицы. — Не-ет!!!

Священники бросились внутрь. Увидев Свету и Лучика, лежащего на иконе и придавленного бревном, сразу все поняли. Молча, приподняв тяжёлую балку с двух сторон, откинули ее прочь. Взяли икону, как носилки, и вынесли на улицу. Света шла следом и думала, что теперь ее «солнечному мальчику» помогут. Она никак не могла поверить, что несколько минут назад услышала его голос в последний раз. Все пыталась поправить на нем теплую шапочку, одернуть курточку…

Отцы опустили икону на снег.

— Молитесь, — тихо сказал отец Иннокентий. Это Алеша всех нас спас. — он показал рукой на крохотного больного мальчика, безжизненно лежащего на иконе, прижимаясь щекой к Лику Божественного Младенца.

— Молитесь, — эхом повторил отец Илья. — Господь послал нам Ангела.

* * *

Новость о погибшем в разрушенном храме мальчике всколыхнула весь город. Да что там город, она цунами прокатилась по всей епархии, многие головы тогда с плеч полетели.

Церковь сразу же обросла лесами и люди принялись за ее восстановление. Прихожане помогали, кто чем мог. В основном, выносили из храма строительный мусор, кирпичи, бревна, грохочущие листы железа, некогда покрывавшие крышу храма… Расколотый колокол пришлось вытягивать из храма трактором.

Присланная владыкой бригада профессиональных строителей возилась где-то наверху, возле купола.

Губернатор области хотел устроить встречу со священниками и общиной, и вручить Свете медаль «за мужество» на Алешенькино имя. На встречу Света просто не пришла, никому ненужную побрякушку получил отец Иннокентий.

«Солнечного мальчика» похоронили в ограде церкви, под тремя стройными молодыми березками.

Из могильной плиты в изголовье рос небольшой мраморный черный крест. На кресте было изображение малыша и надпись — «Алешенька. Четыре года». Все.

На самой плите были выведены горькие слова самой Светланы:

«Спи, мой Лучик.

Мама рядом».

И она действительно всегда была рядом. Едва рассветало, сторож уже видел ее несчастную фигурку, почти лежащую на могилке. Вечером, когда все расходились и сторож навешивал на церковные двери большой замок, Света не уходила. Она оставалась в той же самой позе, и все что-то шептала, шептала…

Обросшая невероятными слухами и небылицами, весть о трагедии сделала свое дело. К могиле Лучика началось настоящее паломничество. Несли цветы, игрушки, иконочки. Молились.

Света молча смахивала подношения с могильной плиты, и, невидяще взглянув на «паломников» пустыми глазами, глухо говорила: