Берёзовая роща - Павел Котов

— Мы не знали наших дедушку и бабушку, они умерли задолго до нашего рождения. — вдруг сказала мама. — Дед наш воевал в Первую мировую, потом уже, после революции, жил здесь, в этом городе. Здесь и познакомился с бабушкой. Они встретились в церкви, не в этой, а в той, что стоит под горой, в центре города. Они очень любили другу друга. Говорят, что мама нашего дедушки была против их свадьбы. И всё должно было бы быть хорошо. Но в одну из зим он тяжело заболел, тифом. Бабушка осталась одна, с двумя маленькими дочками, вашими бабушками. Через несколько лет и она умерла, от воспаления лёгких. Если бы не её родная сестра, что с ними случилось бы, никто знает. Её муж умер очень рано, а она осталась одна. Своих детей у неё не было. Она и воспитала своих племянниц, да и нас тоже. Воспитала как своих собственных детей и внуков. В этом вот самом доме.

— Тётя Саша была замечательной женщиной, суровой, очень строгой и справедливой. — задумчиво промолвил Димкин отец и, помолчав немного, продолжил.

Нам лет по десять — двенадцать было, когда мы на кладбище без спроса пошли. Вот также и мы сидели на этом же месте и смотрели на старую, полуразрушенную церковь. И было нам столько же, сколько и вам сейчас. Нас влекло туда, что — непонятно. В этой церкви есть нечто загадочное. Нам казалось, что внутри происходят таинственные вещи. Взрослые говорили, что в церкви живут и работают инвалиды, слепые. Да ещё и кладбище рядом. Нам очень хотелось туда. Но было страшно. Да и тётя Саша, если узнает… Но так хотелось узнать и посмотреть, что же там происходит!

Молча, не сговариваясь, мы вскочили и побежали к церкви, через овраг. Мы очень боялись, что нас кто-то заметит из взрослых. Стояла поздняя осень, но было тепло и сухо. Низкое серое небо, с деревьев уже все листья опали, роща казалась прозрачной и церковь была хорошо видна. Пробираясь через кладбище, мы старались не наступать на холмики могил. Странным было то, что высокая сухая трава росла между могил, а на самих же холмиках трава, почему-то, была невысокой. Ноги промокли, одежда тоже. Нацепляли мы кучу репейников, испачкали одежду. Но возвращаться было уже поздно. Всё равно за одежду накажут, так чего уж теперь.

Мы подкрадись к церкви со стороны кладбища. В огромной, как нам казалось, стене, не было окон. Только в конце, ближе к дальнему углу, светилось небольшое окошко. Мы решили в него заглянуть, однако роста нам не хватало. Мы нашли какой-то ящик, приставили к стене и взобрались на него. Чтобы заглянуть внутрь, пришлось встать на цыпочки. И вот так, стоя на ненадежной опоре, которая в любой момент могла развалиться, удерживаясь за подоконники кончиками пальцев, мы заглянули внутрь.

Комната была погружена в сумрак. В центре потолка, вполнакала, тускло светила лампочка. Столы стояли только вдоль стен, в центре же было пусто. За столами сидели люди. Прямые спины, подбородки уж очень сильно задраны вверх, будто они пытаются что-то рассмотреть на потолке, но никак не могут из-за тусклого света. Правой рукой они ощупывали стол перед собой и что-то оттуда брали. В левой руке у них тоже что-то было. Они быстро и ловко это всё соединяли вместе и откладывали в сторону, в большую коробку, что стояла на столе справа от каждого. Их движения были чёткие и выверенные.

Тут в комнату вошёл мужчина, старик, огляделся вокруг, посмотрел на тусклую лампочку и взглянул в окно. Мы испугались, что нас могут заметить и пригнулись, но всё так же держались пальцами за подоконник. Ящик под нами предательски захрустел, но устоял.

Тихо и осторожно мы вновь заглянули в окно. Старик обходил комнату, что-то клал на стол перед каждым слепым и забирал из большой коробки то, что там накопилось. Он подошёл к двери, вновь взглянул в окно, погрозил в нашу сторону пальцем, выключил свет и вышел из комнаты.

В тот же миг кто-то схватил нас за шкирку, приподнял и поставил на землю. Мы оглянулись. Перед нами стояла тетя Саша. Внутри всё застыло и душа наша юркнула в пятки.

Молча и строго она смотрела на нас, а потом суровым голосом велела идти за ней. Она всегда ходила в черном длинном платье и в черном платке. Только по праздникам она могла повязать белый платок. В тот день она была в белом платке.

Буквально в нескольких метрах от церкви мы остановились у двух неприметных могилок. Тётя Саша перекрестилась, тихим голосом стала что-то говорить. Не отрываясь, она смотрела на могилы. Вновь и вновь она крестилась. Мы же стояли как вкопанные, молчали и боялись пошевелиться. И только в конце каждый из нас, неумело, неловко, попытался тоже перекреститься.

Она закончила, посмотрела на нас и улыбнулась. Она рассказала нам, что здесь похоронена её родная сестра, наша бабушка. А рядом — её муж. Потом они пошли к могиле её мужа и туда, где была похоронена её дочь. Когда она умерла, ей не было и полгода от роду.

— Вас сильно наказали? — тихо спросил Димка.

— Нет, — ответил его отец. — Совсем нет…