Накануне эры Водолея. Книга 1 - Людмила Миловацкая

– Конечно, везде так. Только там всё это выглядит поцивильнее. По существу, для каждого заведения есть своя такса чаевых, она даже указывается в справочниках. Это очень удобно. Попробуй не дай их в гостинице – не дозовёшься потом носильщика, да ещё ославят по всему миру.

– Как это? – удивилась Наденька.

– Очень просто: у тамошних ребят существует настоящая цеховая солидарность. Уж как они передают друг другу сведения о клиенте жмоте?.. Только в других гостиницах ему несдобровать!

Официантка принесла заказанное. На поверку она оказалась вполне симпатичной тёткой.

– Вы заказали виноград, я принесла вам персики. Виноград мелкий, кислый и дорогой, а персики вкуснее и дешевле.

Расплачивались с ней, когда девушки отошли «попудрить носик». Это тоже было своеобразной традицией. Разные ведь бывают ситуации, порой не хватает несколько копеек, а иногда просчитаешься по-крупному так, что приходится оставлять часы под залог. В счёте значилось двадцать шесть рублей пятьдесят копеек. Петюня вдруг расщедрился: отдав тридцать рублей, небрежно бросил: – Сдачи не надо.

– Ты что это разошёлся? Это много. Вот рубль пятьдесят взяла, два сдаю, на них целый день прожить можно, – с достоинством произнесла официантка. И добавила укоризненно: – Ты ведь, наверное, деньги не с дерева снимаешь, работаешь за них каждый день.

– Работаю и учусь, да ещё подрабатываю на разгрузке вагонов, как все нормальные мужики.

Женщина понимающе кивнула головой:

– Мой сын тоже студент. У меня не берет деньги на гулянки, стесняется, что я официантка и беру чаевые. Говорит: сам буду подрабатывать. А что он может заработать? В институте на всё обращают внимание: и в чём одет, и какие часы…

Скосив глаза на посетителей, указала пальцем на их ноги:

– Куда сейчас без этих облезлых штанов, а сколько они стоят? А!..

Так что не осуждайте меня, мальчики.

– А мы и не осуждаем, – невольно поджав ноги, ответил Пётр.

Сейчас он её, действительно, не осуждал. Дураку ясно: трудно прожить на одну зарплату, каждый крутится, как может!

– Ну, куда теперь? – поинтересовались девушки.

– Махнём на Ленинские горы! – предложил Лёша.

– Точно, только поедем не на метро, а на речном трамвайчике, от Зарядья, – сообразил Петя.

Смеясь, толкаясь, балагуря, ребята шли по широкой улице Горького. Во встречном людском потоке было много таких же молодых, весёлых, беззаботных лиц. Впереди еще целый вечер – прекрасный, тёплый, московский. Да что там вечер! Впереди целая жизнь! И пусть говорят, что в Советском Союзе жить скучно, потому что их общее светлое будущее предсказуемо и неоригинально. У них будет своя, интересная, насыщенная, яркая жизнь! И в ней непременно много-много радости, встреч, любви, путешествий…

– Нет, братцы, мы живем совсем не в худшем из миров, – во весь голос заявил Пётр, вальсируя со Светкой под вырывающуюся из открытых дверей ресторана музыку.

– Это точно, – со смехом отзывалась прогуливающаяся публика.

– Нажрутся водки и радуются, – качал головой толстый швейцар за стеклом. – Завтра проспятся, посчитают гроши и запоют про лучший мир другие песни! Да… Обмельчал народишко за последнее время – ни выпить, ни подать на чай нормально не могут. Глаза не глядели бы на эту интеллигенцию! Тьфу!

Глава 3

Домой Алёша вернулся далеко за полночь. Отец, разумеется, уже спал. Проскользнув на цыпочках в свою комнату, взял журналы, пошёл на кухню. От безукоризненной чистоты в ней веяло духом казармы. Единственным нарушением была покрытая белоснежной салфеткой тарелка с хлебом на столе. Это в память о матери. При ней всё здесь было по-другому.

Алексей поставил чайник на плиту, стал щипать хлеб с тарелки. Заглянул в холодильник – на полочках аккуратно расставлены продукты, всё строго по своим местам. Обычный набор: кефир, молоко, сосиски, грудинка, сыр, масло. После смерти мамы они не готовили дома. Отец получал на службе отличные продуктовые заказы, и, кроме того, им очень повезло с магазином. Прямо во дворе стоял маленький неприметный домик. Мало кто знал, что в нём всегда можно было купить свежие сосиски, сыр, даже ветчину, не говоря уже о молочных продуктах. Ассортимент был невелик, но зато всегда отменного качества.

Алексей заварил в стакане с подстаканником крепкий чай. Хороший чай – это от отца. Он готовил его сам, смешивая несколько разных сортов, по ему одному известному рецепту. Намазав вологодским маслом хлеб, Лёша нарезал толстые куски рокфора. «Вкуснотища! Лучшего ужина и не надо. Даже матушка, строгая ревнительница домашних ритуалов, смирялась с таким нехитрым блюдом».

Мама… Она дожидалась его в любое, даже самое позднее время: поднималась, кормила его. Если он не был голоден, подогревала чайник и делала такие вот бутерброды. Чай обязательно крепкий и сладкий, хлеб – белый, пышный. А масло пахло сливками.

Как матушка умела слушать, понять, не говоря ни слова, подвести самого к нужной мысли!..

После её смерти всё стало другим: намного упростился быт, вышли из обычая праздничные столы с многочисленными гостями, исчез милый беспорядок, придающий комнатам особый уют… В доме стало тихо, чисто и грустно. Дом и они сами остались сиротами.

«Ну ладно, пора баиньки, – вздохнул Алексей, – завтра вставать чуть свет! Поля страны ждут!»

В крохотном совхозном автобусе мест было мало. Сидели только женщины и пожилые сотрудники. Боевая часть коллектива, держась за неудобные высокие поручни, стоически боролась со сном. Впрочем, многочисленные ухабины и ямы на дороге не дали бы это сделать никому, даже впавшему в летаргический сон человеку.

– А ты переживал, что не успел сделать зарядку, – засмеялся Андрюшка Фролов, подпрыгнув на очередной колдобине, чуть не до потолка.

– Неправильная эта зарядка, у меня от неё весь ливер дыбом встал, – возразил Лёша. – После такой разминки часа два надо отлеживаться, не то, что работать!

– Какой вы привередливый, Лёшенька, – с улыбкой заметила его шефиня, Ольга Тарасовна, – посмотрите на своего товарища – спит, как младенец, даже в таком положении.

Ребята оглянулись на Борьку Фитисова. Тот, вцепившись мёртвой хваткой в металлическую палку, действительно умудрился заснуть. Впрочем, понять его можно – изгулялся мужик, вон одни мощи остались. Шатает бедолагу, болтает, как сухой лист.

– Не знаешь, кто его так уходил? – поинтересовался Пётр. Лёша пожал плечами.

– Это его пациентка, я её видел, – доверительно сообщил Леонид Матвеевич, только что дремавший на соседнем кресле. – Маленькая такая, тощенькая, с обтурационной желтухой. С неделю назад пришла к нему выписываться, принесла хорошего коньяку, французского.

– А вы откуда знаете?

– Как откуда? – искренне удивился Леонид Матвеевич. – Боря хороший товарищ, мы с ним эту бутылочку вместе оприходовали. Ещё Серёжа из инженерной группы к нам присоединился.

– Ну-ну, – нетерпеливо перебил его Петя. Про патоморфолога и так все знали: лучшего партнера для выпивки не найти. Во-первых, сколько бы ни принял на грудь – не закусывает, зажует какой-то специей из своего кармана и выглядит полным «огурцом». Во-вторых, и это главное, случись чего, никогда не выдаст, с кем пил и кто наливал. Кремень! – Дальше-то что было?

– Ах, ну да, – с досадой, что отвлекли от приятной темы, продолжил Леонид Матвеевич. – Дала, значит, коньячок и попросила его телефон – мало ли что, посоветоваться. Позвонила на следующий день и попросила заехать, проконсультировать. Сказала: я, мол, в долгу не останусь. Борис поехал – и вот результат! – указал он ладонью на болтающееся из стороны в сторону бренное тело товарища.

– И это за неделю?! Сильна… – подключился сидящий рядом с ним Кирилл Петрович, старший научный сотрудник. – Вот, Петенька, всегда вам говорил: избегайте субтильных девиц. У этих малышек столько энергии!..

Леонид Матвеевич важно покивал головой. Дамы по этому поводу тихонько похихикали. Все знали, что маленький, щуплый доктор обожал крупных женщин. Прочих просто не замечал.

– Вот и приехали, – обернулся к пассажирам водитель автобуса. – Выгружайтесь!

Сотрудники, поёживаясь от свежего ветерка, смотрели на небо. На нём, слава Богу, ни облачка.

– Воздух-то какой! – потихоньку просыпаясь, восклицали учёные дамы, выгружая объёмистые сумки с провизией. Бросали их тут же, в ближайших кустах, срывали какие-то цветочки вдоль дороги, делали моментально вянущие букеты, плели венки.

– Вы чувствуете, какой аромат?! – восторгалась Стелла Юрьевна, поднося свой букетик к самому носу Борьки.

– Угу.

Бедняга еле ворочал языком, тем не менее, послушно вдохнул пахнущий бензином пучок травы с торчащими во все стороны колючими цветками.

– Согласитесь, так пахнут только полевые цветы, – продолжала щебетать докторица. Ей почему-то непременно хотелось, чтобы её подопечный разделял не только её научные воззрения, но и восторженное отношение к жизни.