Защитит ли Россия Украину? - Егор Холмогоров

Егор Холмогоров, 27 декабря 2005 года

Часть первая

ФЕНОМЕН «САНИТАРНОЙ ИМПЕРИИ»

Глава первая

ДОГОВОРИМСЯ О ТЕРМИНАХ

СМЫСЛ ПРОДОЛЖАЮЩИХСЯ на постсоветском пространстве «оранжевых революций» остается все еще не вполне проясненным. Очевидно, что речь идет об американском или американо-европейском проекте. Очевидна антироссийская направленность этого проекта, его смысл как «Беловежья снизу». Но более ничего.

Сами «оранжевые» говорят о том, что налицо вторая волна восточноевропейских демократических революций, которая довершит то, что не довершила первая, 1989–1991 годов, поскольку была оседлана партийными функционерами. Однако в нынешних «оранжевых» очень мало от тогдашних «бархатных», – поражают резкий национализм, крайняя агрессивность, склонность к массовым акциям, промывке мозгов и «демократическому» тоталитаризму. «Оранжевое» движение, если и может быть как-то поименовано, то не как демократия, а разве что как демократический фашизм. Характерно, кстати, что «оранжевые» выступают не столько с идеологией восстановления и укрепления «независимой государственности», сколько с идеей ее «перезагрузки», начала почти с чистого листа.

Первым актом грузинской революции была замена националистического флага 1917–1920 годов, отсылавшего к провалившемуся опыту независимости, на некий новый, созданный заново и если что и представляющий, то лишь проекцию в настоящее несостоявшейся в прошлом Великой Грузии. Похожая символическая перезагрузка произошла и в Украине. Думаю, что значительная часть обывателей в России теперь уверена в том, что флагом Украины является не грушевско-петлюровский «жовто-блакитный», а оранжевое полотнище. Что опять же весьма разумно с учетом не слишком оптимистичной для националистов истории «независимой Украины». Чего-то подобного можно ожидать в ближайшее время и в Молдавии, где, скорее всего, будет произведено элементарное сворачивание независимой государственности и присоединение к Румынии.

Так или иначе, происходит сворачивание кольца «демократических независимых государств», созданных вокруг России в 1991 году как не выполнивших функцию ее геополитического блокирования. На смену приходят молодые волки, с новой идеологией, новой агрессивной энергией и новым геополитическим заданием.

В этой связи обращает на себя внимание стремительная реабилитация нацизма, происходящая на постсоветском пространстве. Накануне 60-летия советской Победы в Великой Отечественной войне бывшие советские республики деконструируют символическое и смысловое значение этой победы. Причем речь идет не только о странах Прибалтики – там подобная работа осуществляется давно и систематически. Подобные заявления все громче звучат и в Молдавии (победа СССР помешала воссоединению Молдавии с Румынией), и в Украине (советские попрали независимость Украины, разорили ее, помешали вхождению в Европу и так далее). Исключением, по понятным причинам, является Белоруссия – надолго ли, увидим. Антисоветская истерика в связи с юбилеем Победы и идущая «под сурдинку» моральная реабилитация Гитлера не может быть, конечно, случайностью. Контуры смысловой фигуры нацизма забрезжили на горизонте, и эта параллель многое объясняет в «оранжевом феномене».

Германский нацизм был реваншистским, националистическим массовым движением, ставшим ответом на фактический провал Веймарской демократической Германии. Если смотреть на НСДАП из Лондона 1933 года глазами Дэвида Ллойд Джорджа или даже Уинстона Черчилля, то мы не обнаружим в их впечатлениях от Гитлера решительно никаких отличий от нынешних оценок дуэта Ющенко – Тимошенко в западной прессе. Ну кроме разве того, что в отличие от Германии Украина, и тем более ее братья меньшие, решительно никому в Европе не угрожает. Даже теоретически. По сути же мы имеем дело с неофашистскими и по политическому стилю, и по идеологии, и по политическим целям движениями. Необходимо заметить, что это не чисто восточноевропейское движение. Грузия – уже никак не Восточная Европа, и у нас нет оснований сомневаться в том, что аналогичные грузинским перемены будут осуществлены в Армении и Азербайджане и далее на восток – в странах Средней Азии, где нынешние режимы свергать тем удобней, что они не имеют даже маскировочных признаков демократии. Сегодня на всем этом пространстве ведется смысловая, глубинная подготовка к грядущим переменам, деформируются идеологические и социальные установки, формируется базис «оранжевой перезагрузки», и приведение надстройки в соответствие с этим базисом будет уже вопросом времени.

Геополитическая роль большинства постсоветских стран затачивается под предельно узкую функцию «санитарного кордона» против России. И все лишнее попросту отсекается. (Очень характерным признаком этого является отрицание большинства цивилизационных достижений народов СНГ в период пребывания в составе России и СССР.) На оранжевеющем постсоветском пространстве начинают работать все классические законы формирования геополитического буфера, и прежде всего редукция национальной «миссии» к «функции», упрощение структуры внутринациональных альтернатив до одной-единственной, которая и ложится в основу внешнеполитической роли буферного геополитического субъекта.

Однако верно ли мы понимаем эту роль? Почему составной частью формирования нового «санитарного кордона» вокруг России является «реабилитация» нацизма и фашизация «национальных демократов»? Очевидно, что сама по себе модель кордона этого не требует. Но система сдерживающих Россию малых государств непрочна и легко разрывается и разымается на части в случае проведения сколько-нибудь внятной политики со стороны России. Полноценно сдерживать Россию, остающуюся Империей даже в самом малом, урезанном варианте, может только Империя. Структуризация околороссийского геополитического пространства «против России» требует создания нового геополитического феномена – «санитарной империи», которая выступит в качестве альтернативного центра структурирования пограничного между Россией и Западом пространства и надежно блокирует «русскую угрозу» на всех направлениях.

МЫСЛЬ О СУЩНОСТНОМ единстве всего комплекса территорий окрест России не нова. В наиболее четком виде ее выразил Вадим Цымбурский (отметив ценные наблюдения С. Хатунцева и А. Неклессы), указав на существование Великого Лимитрофа, определяемого так: «Возникший с концом советской империи сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через континент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охватывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и „новую“, то есть постсоветскую, Центральную Азию. С культургеографической точки зрения этот пояс, или Великий Лимитроф, образован переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Старого Света: романо-германской (Западная Европа), арабо-иранской (Ближний и Средний Восток), российской, китайской, индийской. Он находит свое естественное продолжение в тюрко-монгольских землях по стыку платформ Китая и России, свое ответвление в Тибете и свое завершение на Корейском полуострове. По Великому Лимитрофу можно с платформы каждой из этих цивилизаций достичь платформы любой другой из них. В то же время, окаймляя Россию по всему периметру ее сухопутных границ, лимитроф, состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евро-азиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских акваторий».

При этом Цымбурский задается вопросом, «станут ли отдельные секторы лимитрофа – Восточная Европа, Кавказ и „новая“ Центральная Азия – в первую очередь посредниками между соседствующими с ними цивилизациями, связуя и вместе с тем разделяя их, как то и было в веках, или же весь лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евро-Азии стратегическую и геоэкономическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику».

Подобная постановка вопроса была вполне оправданна в 1999 году. В контексте политического переворота на землях лимитрофа в 2003–2004 годах вопрос должен быть поставлен уже по-другому. Когда и в каких конкретных политических формах произойдет структурирование большинства земель Великого Лимитрофа в единую «санитарную империю», геополитической функцией которой будет изоляция «острова России» от остальных цивилизационных платформ и, по возможности, размывание «побережья» Русского острова? Сама возможность и даже неизбежность возникновения «санитарной империи» теперь сомнений не вызывает. Да и не должна была бы вызывать. Лимитрофные, пограничные, геополитические зоны не имеют самостоятельной исторической судьбы и самостоятельного сюжета, точнее, их сюжет оказывается значительно искаженным внешними воздействиями с больших цивилизационных платформ – европейской, ближневосточной, китайской, российской. И полноценное структурирование лимитрофа может осуществляться только извне, только в качестве буфера – буфера-крепости или, напротив, буфера-агрессора одной цивилизации против другой.