Сказки Белой Горы. Часть III - Александр Сергеевич Глухов

— Принтер делает всё, а печки давно не топят.

Вот и поспорь с балбесом, не имеющим понятия, как живёт российская глубинка, а судя по всему, вообще не имеющему понятия ни в чём. Ау Греф, ты о таких покорных холопах мечтаешь? Да, о Грефе: он всюду сует свой нос, недавно выступил в качестве лектора перед юными проправительственными активистами. Нахваливая цифровизацию и телекоммуникационные технологии, рассказал мутную историю. Якобы, недавно (дело происходило весной), некий мальчик едва не попал под комбайн. Комбайнёр его, дескать, не заметил, а система, через орбитальный спутник, усекла и пресекла попадание ребёнка в работающий агрегат. Юные идиоты восторгались… Ай да Греф, ай да дурень! Что мог убирать по весне комбайн? Не иначе как озимую картошку, или турнепс… Где это происходило? Сколько лет мальчику? Может он слепой и безногий? Тогда как оказался на пути комбайна? Почему не отбежал, в крайнем случае, не отполз в сторону? У него что, была при себе спутниковая антенна? Почему хваленая Грефом система не предотвратила тысячи убийств и несчастных случаев? Врёт, как сивый мерин, но, по глупости выдаёт цели стоящих за ним людей (такой болван не может быть самостоятельным). Цели просты: прочипировать людей тотально и отслеживать каждого.

… В отряде два телевизора и два унитаза на более чем 130 человек. Если с туалетом проблем почти нет (народ пообвык и притёрся к гибкому графику), то с просмотром программ постоянные склоки и трения. Балбесистое меньшинство, с безумным восторгом в глазах, не отрывается от третьесортных Муз ТВ, Матч ТВ и приколов Тик-Ток. Чтобы посмотреть хороший фильм, или приличную передачу, приходиться уходить в другие бараки.

Украина нагнетает напряженность вокруг Донбасса, стягивая войска к нему, провела мобилизацию, и грозит отвоевать Крым. Для поддержки хохлов, скорее моральной, в Чёрное море поспешили два военных корабля США, в том числе известный «потерпевший» от действий Минобороны России ещё в 2014 году «Дональд Кук».

Россия начала в ответ впечатляющие военные маневры, рыкнув заодно в сторону Пентагона. Поминая прежние передряги у берегов Крыма, американцы решили не играть с огнём и передумали. Украина подухарилась с недельку и, с тихой печалью сдулась…

Кучак решил вздремнуть после обеда. Когда он проснулся, то не увидел висящей обычно на спинке кровати собственной куртки. Конечно, он пришёл в ярость и стал кричать:

— Какая сволочь утащила куртку?

Его успокоили:

— Ты же укрылся ею, погляди внимательно.

Кучак увидел якобы пропавшую верхнюю одежду, пришел в довольство, повернулся на другой бок, велел вскипятить чай и заснул…

У Мурада ЧП: он отправил ходатайство на УДО, а где-то, в канцелярских закоулках, проплутало оно месяц. Не это плохо, а то, что ему заявили об отсутствии приговора, который он, якобы не вложил в конверт. Это полнейшая чушь. Приговор там был точно — я сам делал письменный запрос и своими глазами видел, как Мурад его вкладывал в конверт с остальными документами. Случай далеко не первый. Наверняка существует некая инструкция, а также, лимит на досрочное освобождение. Документ наверняка из конверта вытащили (его отдают не заклеенным), вопрос — на каком этапе. Вообще, масса бюрократических уловок и препятствий к более раннему освобождению и, судя по всему, накладывается местная специфика.

У Кучака ситуация крайне похожая. Комментируя их мытарства, Аркадий высказался:

— А теперь хор осуждённых прокашляет вам гимн несбывшихся надежд.

Обычно я сплю почти до обеда, но припёрся в воскресенье, в половине одиннадцатого, едва знакомый мне Лёха Тормоз, приведённый чуть ли не за руку Небритым Тузиком, заложившим моё местоположение. Тормоз потребовал познакомить его с Александром Васильевичем, а мне попенял, что Кучак фигурирует минимум в пятнадцати произведениях, а он только в одном. В руках Лёха бережно держал книжку Дины Рубиной, небольшого формата. Пришлось мне, зевая и шаркая спросонья тапками, направить стопы в умывальник. Гораздо более бодрый после холодной воды, я, ворча на небритого Тузика, в том смысле, что он сам мог спокойно познакомить литературных персонажей друг с другом, повёл двух обалдуев на приём к блистательному Кучаку. Тот ловко орудовал челноком. Пораненные нитками сгибы пальцев защищали надетые на них втулки из узкого скотча. Сосредоточенно-мечтательное лицо Александра Васильевича, при виде непрошенных гостей, превратилось в вежливо недовольное. Тормоз стал рыскать глазами по спинке кровати, со стороны продола:

— А куда табличку дели?

Тузик тыкнул пальцем в ламинированную бумажку:

— Вот она. Совсем ослеп?

— Да не эта. Мемориальная доска где?

Я проснулся окончательно:

— Она в ремонте, а вернут целых две. Первую табличку, в которой говорится о зачислении великого деятеля в списки заключенных навечно, решено сделать из нержавейки с добавлением титана, а вторую, с выгравированной надписью: «Здесь плёл сети и интриги, а также спал знаменитый Александр Васильевич Глаголев (Кучак)», изготовят из латуни и прикрепят с внутренней стороны.

Кучак подвинулся, уступая мне место рядом с собой. Небритый Тузик остался стоять в проходняке, а Тормоз, как в зоопарке, с детским любопытством разглядывал легендарную личность сквозь прутья кроватной спинки. Спустя минуту раздался его разочарованный голос:

— Я думал он здоровенный, как Валуев, а он всего метрового роста…

— Не выдумывай, — оскорбился Кучак, — во мне два аршина, три вершка и семь миллиметров. Ты откуда такой «тёпленький» взялся?

— Я — Тормоз. Разве вы не знаете?

— Да, «тормозов» у нас хватает.

— Давайте с вами поздороваемся…

Они пожали друг другу руки, после чего известный сетиплёт, не без доли высокомерия заметил:

— Ты, гляжу, пониже меня будешь на пару дюймов.

— Ну, не знаю… А вам косточку принести можно?

— Какую ещё косточку?

— С мясом, я же с поварами дружу.

— Я тебе костогрыз что ли? Не надо.

Лёха слегка огорчился:

— Может сладкого чего?

— Сладкое не люблю. А что у тебя есть?

— Зефир и…

— Тащи, ладно, так и быть, зефир съем.

Тормоз повеселел:

— Какая у вас пониженная волосатость лица, а на голове наоборот — сильная загущенность.

— Ты зубы моей шерстистостью не заговаривай, беги за зефиром, ну и лимон тащи в придачу.

Лёха вприпрыжку помчался, ловко лавируя среди снующих туда-сюда осужденных барачных туземцев.

Солнце припекало настолько серьёзно, что пришлось открыть окно — в бараке стало душновато. Опершись на подоконник, мы с Кучаком уставились глазами на улицу, поджидая при торможенного доброжелателя. По футбольному полю бродил могучий тяжелоатлет, полунемец-полуарменин Вилли, с голым торсом. В его руках мерно позвякивали перебираемые четки, а лёгкий ветер шевелил чёрные барашки волос на груди.

— Могуч, — одобрительно подал голос Кучак, — наверное, самый здоровенный в зоне.

Пять минут спустя показался Тормоз, умилённый свалившимся на него счастьем угодить