Смотри, Довлатов - Сергей Алексеевич Виль

в любой ситуации выручает. А почему она вышла? Ей нехорошо? Ну, она худенькая, естественно ей будет нехорошо. А мне как?

С этой мыслью я перевёл взгляд на Артура. Тот, обнаружив, что коллектив теперь мужской, принялся описывать мне планы на сегодня:

– Меня, понял, друг ждёт, мы сейчас к нему кабанчиком. Там бассейн, тёлочки, всё тоси-боси. Сейчас же ещё выставка Ван Гога здесь. Ты когда-нибудь на Ван Гога под грибами смотрел? Водил меня Серёга на выставку Ван Гога, – он расхохотался, – мы сейчас таксу подрубим, поедем, понял, к моему другу, у него дом роскошный, там компания, отвечаю, отличная. Вы там по культурной программе, а я с девчонками поплаваю.

На моих глазах Артур рос, увеличивался, а кавказские черты лица становились всё более гротескными, как в старых армянских мультфильмах. Мрак в кофешопе оседал и замыливался, будто впитываясь понемногу в его чёрную бороду.

Чтобы убедиться, что мне не кажется, я взял телефон и сфотографировал его. Посмотрев на меня озадаченно, он сфотографировал меня тоже.

Артур, открываясь, собирал в себе карикатурные черты злого волшебника. Он громогласно смеялся, нависал над столиком, его силуэт крепчал и крупнел.

– А чего подруги твоей нет уже минут двадцать?

И в эту секунду, холодное и жёсткое, как асфальт, мне дало пощёчину озарение. Мы, двое двадцатилетних студентов, не сказав никому с конференции о наших планах, пошли курить с огромным незнакомым мужчиной. Мой рост сто семьдесят, а его – сто девяносто минимум. Со мной хрупкая, миниатюрная девочка, которая двадцать минут назад вышла на улицу в чужом городе и не вернулась с тех пор. У нас огромные сумки, мы толком не знаем, куда идти, и понятия не имеем, что мы сейчас выкурили.

«Нужно рвать, быстро. Только так, чтобы он не подумал, что мы пытаемся сбежать. Тогда он может напасть».

– Артур, я что подумал: нам же с Никой уже в Утрехт нужно ехать. Нас ждут. Да и нет её что-то. Давай пойдём? – я постарался максимально замаскировать свои намерения.

После минуты уговоров, состоящих из повторения одной и той же мысли, Артур согласился. Я вышел со своим и Никиным багажом, и, к своему ликованию, увидел её стоящей около входа. По цвету она напоминала мел. Правой стороной лица подыгрывая Артуру, я взял её в охапку и – левой стороной – прошептал:

– Нам сейчас срочно нужно от него свалить. Ты поняла?

– Что?

«Нужно всё брать в свои руки!» – чертыхнулся я внутренне.

Артур расхаживал вокруг нас, окружая, не давая отойти далеко, и охрипшим от курения голосом повторял:

– Сейчас вообще оторвёмся, затусим!

Наконец мы вышли из подворотни. И тут Артур, голодно оглядевшись вокруг, воскликнул: «Смотри, какая тема!» и гигантской, мускулистой рукой указал на стоящий в нескольких метрах «тук-тук» – такси, напоминающее мопед с диваном вместо заднего сиденья.

– Это моя новая фишка! – гоготнул он и направился к таксисту,

– Давайте, прыгайте!

– Артур, нам позарез в другую сторону, – моя неправдоподобность резала уши, Ника молчала, – я посмотрел, нам сейчас прямо, вдоль канала, нам с тобой совсем никак!

– Ну смотрите! Я погнал! – и «тук-тук» медленно поплёлся в противоположную от нас сторону.

«Надо идти. Надо идти, ни в коем случае не останавливаясь, он может увидеть, что мы мухлюем».

И мы двинулись. В направлении, выбранном мной случайно, никак не связанном с нашей поездкой.

В старых компьютерных играх арены для боя с главным противником выстраиваются характерно: проход только в одну сторону, окружение непроницаемо и нужно только для фона, хочешь выбраться – иди, как бы не было страшно. Улицы Амстердама и фасады домов, стоящих по краям, склеились в один нескончаемый коридор. Кончились приветливые неуклюжие туристы с фотоаппаратами. Из распахнутых дверей сувенирных лавок на нас подозрительно смотрели владельцы. То и дело мужчины, появлявшиеся неоткуда, подрезали нас, и мне оставалось только хвататься за Нику одной рукой и за сумки другой. Та останавливалась фотографировать, а я не мог поверить, как глупо с её стороны не чувствовать надвигающуюся опасность. Люди вокруг явно замышляли против нас. Я не знал, может ли вернуться Артур. Почему мы опять у этого дома. Или это не тот? Мы же идём прямо. Нужно выбраться отсюда. Просто выбраться отсюда.

Я поймал чёткий и чистый звук: на каменный пол упал металлический предмет. Мы с Никой сидели в костёле и внимательно рассматривали фрески на потолке. В голове, всё ещё слегка тяжёлой, мысли становились в правильный порядок. Дыхание устаканилось. Я огляделся и обнаружил, что Ника цела и невредима. «Уберёг,» – промелькнула тёплая, успокаивающая мысль. Воздух в костёле блестел и просвечивал. Сквозь витражи нас гладило по щекам солнце. Часы в наполовину разрядившемся телефоне показали, что с момента, как я сфотографировал Артура, прошло два часа. Он получился смазанно, – дрогнула рука, – и вглядываться в фотографию я не стал.

Мы списались с организатором конференции, отвечавшим за наше заселение, и вскоре отправились на поезде в Утрехт. Найти вокзал нам помог измятый туристический путеводитель, взятый со стойки Артуром.

Через два дня, приятно утомлённые часами докладов и дискуссий, мы лежали на кровати и слушали редкие щелчки проезжающих за окном велосипедов. Ещё несколько часов – и должно наступить утро. Нас окружают висящие на стенах картонки из-под винилов, старое зеркало, множество книг и уютная софа с гитарой. Организаторы выделяли студентам квартиры свои и своих друзей – потрясающе, нелегко представить такое в России.

Мы голые по пояс. Я лежу ниже, уткнувшись носом в её плечо.

– Всё-таки это была кислота, – задумчиво произношу я.

– М?

– Артур подмешал нам кислоту. У них и такое продаётся.

– Ты уверен?

– Я пробовал здесь, несколько раз – такого эффекта нет. В разы слабее.

– Не буду я больше с тобой курить.

– Да брось, это просто плохой опыт. Моя Джульєтта, якби ти тільки знала…

– Не твоя я Джульетта, – она легко ударила меня ладонью по спине.

Я усмехнулся, крепко взял её за талию правой рукой и укусил за шею. Она опустила на меня глаза и спросила: «Обнимешь?» И я обнял. Я вообще редко счастлив, но сейчас, кажется, был.