Василевский - Владимир Дайнес

Однако в действующую армию А. М. Василевский попал только в сентябре 1915 г. В штабе Юго-Западного фронта, куда он прибыл, ему вручили предписание для прохождения службы в 9-й армии, которой командовал 59-летний генерал от инфантерии П. А. Лечицкий. Это был опытный военачальник, прошедший через горнила Китайской кампании 1900–1901 гг. и Русско-японской войны 1904–1905 гг. В 1918 г. он вступил в Красную Армию, но через пять лет был арестован и в феврале 1923 г. умер в тюрьме. В последующем нам придется еще не раз столкнуться с тем, что бывшие офицеры и генералы русской армии, с которыми Василевскому приходилось служить, становились жертвами бессмысленной, ничем не оправданной жестокости руководства партии большевиков. Василевский, отдавая дань памяти Лечицкого, пишет о нем, как об энергичном военачальнике, который часто бывал в войсках. «... Мне не раз приходилось видеть его в различной фронтовой обстановке, — вспоминал Александр Михайлович. — Малоразговорчивый, но довольно подвижный, мне, молодому офицеру, он показался, однако, несколько дряхлым».[8]

А. М. Василевский вместе с земляком прапорщиком Сергеем Рубинским получил назначение полуротным командиром 1-го батальона 409-го Новохоперского полка 103-й пехотной дивизии. Войска 9-й армии, находившиеся на левом крыле Юго-Западного фронта, вели позиционные бои в районе к западу от города Хотина против войск австро-венгерской 7-й армии генерала К. фон Пфлянцер-Балтина. Каким же запомнился Александру Михайловичу оборонительный период того времени? Вот что он пишет: «Окопы производили самое жалкое впечатление. Это были обыкновенные канавы, вместо брустверов хаотично набросанная по обе стороны земля без элементарной маскировки по ней, почти без бойниц и козырьков. Для жилья в окопах были отрыты землянки на два-три человека, с печуркой и отверстием для входа, а вернее — для вползания в нее. Отверстие закрывалось полотнищем палатки. Укрытия от артиллерийского и минометного огня отсутствовали. Примитивны были и искусственные препятствия. Там, где вражеские окопы приближались к нашим на расстояние до ста и менее метров, солдаты считали их полевые заграждения как бы и своими».[9]

Возможно, так оно было на том участке фронта, где воевал Василевский. Однако есть и другие свидетельства. Например, летом 1915 г. в полосах русских 1-й и 12-й армий была оборудована укрепленная позиция, включавшая две линии обороны и тыловой оборонительный рубеж. Первая линия состояла из окопов полного профиля и различного рода убежищ, прикрытых проволочными заграждениями. Войска уделяли особое внимание усовершенствованию системы обороны.[10]

В ходе оборонительных боев части 9-й армии регулярно выводились в тыл для отдыха, боевой подготовки, ремонта оружия и починки обмундирования. С младшими офицерами занятия проводили командиры батальонов. По словам Василевского, как правило, дело сводилось к коллективной читке уставов — строевого, полевого, дисциплинарного и внутренней службы. Солдат же в основном изводили муштрою, надеясь тем самым добиться от них дисциплинированности. Еще по прибытии в полк многие офицеры предупреждали Александра Михайловича о низкой дисциплине, причем не только среди рядовых, но даже среди унтер-офицеров. Кое-кто советовал меньше либеральничать и следовать старому прусскому правилу, гласившему, что солдат должен бояться палки капрала сильнее, чем пули врага.

Однако Василевский не собирался следовать подобным советам. «Мне было хорошо известно, — отмечал он, — что в армии царской России среди командного состава наблюдались две тенденции. Одна из них у преобладавшая, порождалась самим положением армии в эксплуататорском государстве. Офицеры, выходцы главным образом из имущих классов, дети дворян-помещиков, банкиров, заводчиков, фабрикантов, купцов и буржуазной интеллигенции, с недоверием относились к одетым в военную форму рабочим и крестьянам. Большинство офицеров видело в палке капрала главное средство воспитания солдат. Грубость с подчиненными, надменность и неприкрытая враждебность к ним были нормой поведения офицерства, в частности начальника нашей дивизии генерала И. К. Сарафова. Но в военной обстановке такие взаимоотношения солдат и командиров были немыслимы. Повиновение, держащееся на страхе перед наказанием, немного стоит. Лишь только армия попадет в тяжелые боевые условия, от такого повиновения не остается и следа. Чтобы выиграть сражение, одного повиновения мало. Нужно, чтобы подчиненные доверяли командирам. Это всегда прекрасно понимали передовые русские офицеры. Они строили свои взаимоотношения с подчиненными на уважении их человеческого достоинства, заботились о них.

Такими были генералиссимус A.B. Суворов и генерал-фельдмаршал М. И. Кутузов, офицеры-декабристы, поручики наиболее передовой части русского офицерства. Такие офицеры находили путь к сердцу и разуму солдат, хотя из-за классового антагонизма, существовавшего в царской армии между солдатами и офицерами, путь этот был не простой. Что касается меня, то я старался следовать науке обращения с подчиненными, которую извлекал из прочитанных книг. Особенно запали мне в сердце слова М. И. Драгомирова. Он еще в 1859 году, находясь при штабе Сардинской армии во время австро-итало-французской войны, начал разрабатывать свой mesuc о решающем значении нравственного фактора в воинском деле. У меня на фронте были с собой выписки из его работ».[11]

А. М. Василевский признается, что у него не все и не сразу получалось гладко. Но следование принципам Драгомирова постепенно дало свои результаты. У Василевского, как правило, почти не возникало никаких недоразумений с подчиненными, что в то время было редкостью. Весной 1916 г. он был назначен командиром первой роты. Через некоторое время командир полка полковник Леонтьев признал ее одной из лучших в полку по подготовке, воинской дисциплине и боеспособности. Эти достижения Василевский объясняет тем доверием, которое оказывали ему солдаты.

В новой должности А. М. Василевскому довелось участвовать в наступлении Юго-Западного фронта, так называемом Брусиловском прорыве.[12] Оно началось 22 мая 1916 г. Наибольший успех был достигнут в полосе 8-й армии генерала А. М. Каледина, которая 25 мая заняла Луцк, а к 2 июня разгромила австро-венгерскую 4-ю армию, продвинувшись на глубину 65–75 км. Исчерпав резервы и натолкнувшись в районе Киселина на упорное сопротивление германских войск, переброшенных из Франции и с других участков фронта, соединения 8-й армии перешли к обороне.