Сила духа - Курт Воннегут

Пауза.

Сильвия. Однако мне и в самом деле хотелось поговорить с кем-нибудь о смерти. Вы, должно быть, видели много смертей. И для некоторых она была облегчением, правда?

Литтл. Я слышал такие разговоры.

Сильвия. И можете подтвердить?

Литтл. Врач не должен так говорить, миссис Лавджой.

Сильвия. Почему же другие говорят, будто смерть иногда приносит облегчение?

Литтл. Это из-за боли. Из-за того, что больного нельзя вылечить ни за какие деньги — ни за какие деньги в пределах его возможностей. Или когда пациент живет, словно растение, не имея возможности вернуть себе разум.

Сильвия. За любую цену…

Литтл. Насколько я знаю, сейчас нет способа законно или незаконно достать искусственный разум для того, кто потерял свой. Если бы я спросил об этом доктора Франкенштейна, то он, по всей видимости, ответил бы мне, что вскоре и это будет возможно.

Сильвия. Вскоре будет возможно…

Литтл. Он говорил вам об этом?

Сильвия. Вчера я спросила его, что произойдет, если мой мозг откажет. Он невозмутимо сказал, что не следует беспокоить такую симпатичную головку такими мыслями. «Мы перейдем и через этот мост, когда дойдем до него» — так он сказал. (Пауза.) Боже, сколько мостов я уже перешла!

В кадре — комната с аппаратами. Свифт за пультом управления. Входят Франкенштейн и Литтл.

Франкенштейн. Вот вы и совершили ознакомительную экскурсию для повышения квалификации.

Литтл. И вновь могу сказать лишь то, что и вначале: «Бог ты мой… Бог ты мой!»

Франкенштейн. Наверное, нелегко будет после этого вернуться к аспириновой медицине.

Литтл. Нелегко. (Пауза.) Что здесь самое дешевое?

Франкенштейн. Вон тот дурацкий насос.

Литтл. А почем сейчас сердце?

Франкенштейн. Примерно шестьдесят тысяч. Есть подешевле и подороже. Дешевые — барахло. Но дорогие — это ювелирные изделия.

Литтл. И сколько же их продают в год?

Франкенштейн. Шестьсот, плюс-минус несколько.

Литтл. Плюс — это жизнь, минус — смерть.

Франкенштейн. Если сердце не в порядке, считайте, что вам еще повезло — у вас дешевый непорядок. (Свифту.) Том, усыпи ее, пусть доктор посмотрит, чем заканчивается у нас день.

Свифт. На двадцать минут раньше обычного?

Франкенштейн. А какая разница? Дадим ей поспать на двадцать минут больше, она проснется довольная и счастливая, только не полетел бы снова транзистор.

Литтл. Почему бы вам не поставить там телекамеру и наблюдать за ней на экране?

Франкенштейн. Она не захотела.

Литтл. Она что — сама выбирает, что ей нужно, а что нет?

Франкенштейн. Все это она выбрала сама. Да и зачем нам все время глядеть на ее физиономию? Мы можем посмотреть на приборы и узнать о ней больше, чем она сама знает. (Свифту.) Усыпи ее. Том.

Свифт (Литтлу.) Это все равно, что плавно остановить машину или остудить печку.

Франкенштейн. У Тома тоже дипломы инженера и медика.

Литтл. Вы устаете к концу дня, Том?

Свифт. Это приятная усталость, будто я долго-долго летел на самолете из Нью-Йорка в Гонолулу или куда-нибудь вроде этого. (Берется за рычаг.) Пожелаем миссис Лавджой счастливой посадки. (Плавно опускает рычаг, аппаратура затихает.) Вот так.

Литтл. Она заснула?

Франкенштейн. Как ребенок.

Свифт. Я подожду ночного дежурного.

Литтл. Ей кто-нибудь приносил оружие для самоубийства?

Франкенштейн. Нет. А если бы и принес, то без толку. Ее руки устроены так, что она не может направить пистолет на себя или поднести яд к губам. Это гениальная находка Тома.

Литтл. Поздравляю.

Тревожные звонки. Вспышки лампочек.

Франкенштейн. Кто-то вошел в ее комнату. Запри эту дверь, Том, — и кто бы там ни был, мы изловим его. (Литтлу.) Пошли со мной.

Комната Сильвии. Сильвия спит, тихо похрапывая. Крадучись, входит Глория. Оглядывается достает из сумочки револьвер, проверяет его и прячет в корзине с вязанием. Она едва успевает сделать это, как в комнату входят Франкенштейн и Литтл.

Франкенштейн. Что это значит?

Глория. Я оставила здесь часы. И я их взяла.

Франкенштейн. Я же говорил тебе, чтобы ноги твоей здесь больше не было.

Глория. И не будет.

Франкенштейн (Литтлу). Последите за ней. Я проверю, что-то здесь нечисто. (Глории.). Представляешь себе суд за попытку убийства, а? (В микрофон.) Том, ты слышишь меня?

Голос Свифта из динамика. Слышу.

Франкенштейн. Разбуди ее. Надо устроить проверку.

Свифт. Ку-ка-реку.

Слышно, как постепенно включается аппаратура. Сильвия открывает глаза в приятном удивлении.

Сильвия (Франкенштейну). Доброе утро, Норберт.

Франкенштейн. Как вы себя чувствуете?

Сильвия. Как и всегда поутру — прекрасно. Как будто я в море. Глория! Доброе утро!

Глория. Доброе утро.

Сильвия. Доктор Литтл! Вы остались еще на день?

Франкенштейн. Сейчас не утро. Через минуту мы снова вас усыпим.

Сильвия. Я заболела?

Франкенштейн. Не думаю.

Сильвия. Новая операция?

Франкенштейн. Успокойтесь, успокойтесь. (Достает из кармана офтальмоскоп.).

Сильвия. Как я могу успокоиться, когда думаю об операции?

Франкенштейн (в микрофон). Том, дай транквилизатор.

Голос Свифта. Пускаю.

Сильвия. Что мне теперь предстоит потерять? Уши? Волосы?

Франкенштейн. Через минуту вы успокоитесь.

Сильвия. Глаза? Мои глаза, Норберт, — они на очереди?

Франкенштейн (Глории). Видишь, что ты наделала, красотка? (В микрофон.) Где, черт подери, транквилизатор?

Голос Свифта. Сейчас подействует.

Сильвия. Ну ладно, это неважно. (Франкенштейн проверяет ее глаза.) Все-таки глаза, да?

Франкенштейн. Ни глаза, ни что другое.

Сильвия. Чему быть, того не миновать.

Франкенштейн. Вы здоровы как лошадь.

Сильвия. Наверняка кто-нибудь выпускает хорошие глаза.

Франкенштейн. Фирма «Ар-Си-Эй» делает чертовски хорошие глаза, но мы пока перебьемся без них. (Отворачивается, удовлетворенный осмотром.) Здесь все в порядке. К счастью для тебя, красотка.

Сильвия. Мне очень нравится, когда мои друзья счастливы.

Голос Свифта. Может, усыпить ее?

Франкенштейн. Пока не надо. Хочу еще кое-что проверить.

Свифт. Вас понял.

Несколько минут спустя. Литтл, Глория и Франкенштейн входят в комнату с аппаратурой. Свифт за пультом.

Свифт. Ночной дежурный что-то запаздывает.

Франкенштейн. У него неприятности дома. Хотите хороший совет, молодой человек? Никогда не женитесь. (Рассматривает прибор за прибором.) Глория (в полном смятении от увиденного). Боже… Что же это…

Литтл. Вы здесь никогда не были?

Глория. Нет.

Франкенштейн. Она великий специалист по волосам. А мы следим за всем остальным… Это еще что? (Постукивает по прибору.) Вот теперь другое дело.