Мираж - Сохейр Хашогги

Перпендикулярно к стене ораторской кабины стояли ряды обыкновенных складных металлических стульев, на которых расположилась публика. Дженна поискала глазами Брэда, но его не было. Тем временем кто-то незаметно прикрепил микрофон к лацкану ее жакета.

Прозвучала музыкальная заставка к передаче — вариации на темы блюза. При появлении Барри аудитория разразилась аплодисментами.

— Сегодня гость нашей передачи — доктор Дженна Соррел, известный психолог, автор нашумевшего бестселлера, — сказал Барри, приветствуя присутствующих.

В эфир пошла коммерческая реклама. Воспользовавшись паузой, Мэннинг обратил внимание Дженны на мониторы компьютеров. На экранах высвечивались имена, адреса и вопросы людей, уже успевших позвонить в студию и ожидавших ответа.

— У меня самая лучшая в Штатах аппаратура, — гордо сообщил Барри. — Позволяет отделить овнов от козлищ. Нам нужны именно последние.

Пораженная цинизмом слов Мэннинга, Дженна быстро взглянула в его светло-серые глаза, но увидела в них только напряженное внимание.

— О'кей, вы готовы?

— Да.

Кортни кивнула Барри, и тот, подняв вверх книгу «Пленницы сердца: отвергнутые женщины», вновь представил присутствующим и радиослушателям свою именитую гостью.

Дженна начала было возражать, что, хотя книга ее пользуется известностью среди профессионалов, ее отнюдь нельзя назвать хитом сезона и… но Мэннинг не собирался вступать в дискуссии.

— Итак, доктор Соррел, о чем эта книга? — продолжал он, как ни в чем не бывало. — О господстве мужчин? Об их жестком обращении с женщинами?

— В какой-то степени да. Я уже опубликовала несколько статей на эту тему. Но моя книга посвящена вопросам, которые многие задают, обвиняя во всех несчастьях самих женщин: «Почему эти женщины не уходят от жестоких мужчин?», «Почему они не ищут защиты у друзей, у родных или, на худой конец, в специальных приютах?». Это хорошие, я бы сказала, ключевые вопросы, но в своей книге я попыталась показать, что на них нет однозначных ответов. Зачастую женщины отрицают факты побоев и жестокого обращения с ними. Многие живут в таком унизительном и невыносимом положении годами, не в силах покончить с ним из ложного стыда, либо из страха, либо от того и другого вместе. Причем страх является очень важной причиной, так как известно много случаев преследования женщин, которые решились оставить своих мучителей.

— Гм… Доктор, позвольте задать вам один не совсем скромный вопрос. Вы очень привлекательная женщина. Вы позволяете мне это сказать?

— Позволяю.

«Он заманивает меня в какую-то ловушку», — подумала Дженна.

— Так вот, вы весьма привлекательная дама, но на обложке книги я не вижу вашей фотографии. Более того, я не поленился сходить в книжный магазин и обнаружил, что и на других ваших книгах тоже нет портрета автора. Вам не кажется, что это несколько необычно для писателя, пользующегося достаточно широкой известностью?

— Да, я полностью согласна с вами, это необычно.

Если бы Дженна могла, она запретила бы снимать себя на фото- и видеопленку, и, даже пронюхай Мэннинг об ее отвращении к съемкам, вряд ли он догадался бы о его причинах. Но, может быть, ему известно больше, чем она думает?

— Что это — дань феминизму? — продолжал настаивать Барри. — Никого не касается, как вы выглядите?

Слава Богу, он ни о чем не догадывается, просто хочет увлечь публику таинственностью.

— Видите ли, я из тех людей, которые не любят фотографироваться. Можете назвать это маленькой фобией. Странное высказывание из уст психолога, не правда ли? — Дженна смиренно улыбнулась. — Но постарайтесь простить мне этот маленький грех.

Барри от души рассмеялся.

— Психолог, исцелись сам, да?

— Очевидно, так.

Снова обман.

Начались телефонные звонки. Всю предыдущую неделю Дженна слушала передачи Мэннинга и, как ей казалось, была к ним готова. Она ошиблась. Вопросы следовали один за другим и были такими скоропалительными и поверхностными, что не давали ни возможности, ни времени разъяснить действительно важные вещи. Барри упорно вел свою линию, превращая беседу в стремительное сотрясение воздуха.

Естественно, никого из звонивших не интересовала суть книги Дженны Соррел. Каждый спрашивал о своем: об абортах, о парнях, о Мадонне… и как толковать все это с точки зрения Библии. Был даже заданный трагическим тоном вопрос о девушке — центральном нападающем школьной футбольной команды в Нью-Джерси.

Прозвучал и вопрос из зала. Его задал краснощекий седовласый мужчина, одетый так, словно он забежал на передачу перед партией в гольф.

— В последнее время мы постоянно слышим о сексуальных безобразиях в армии, и в то же время многие из притесняемых там женщин яростно протестуют против запрета на их участие в боевых действиях. Но если они во время боевых действий попадут в плен, то солдаты противников наверняка их изнасилуют. Так не напрашиваются ли они сами на то, против чего выступают?

— Я слишком мало знаю об армии, чтобы обсуждать вопросы участия женщин в боевых действиях. Давайте лучше поговорим о логике вашего заявления. Все солдаты, участвующие в военных действиях, рискуют быть убитыми. Значит ли это, что они будут протестовать, если в них начнут стрелять сослуживцы? По-вашему выходит, что если станут, то их нельзя допускать в действующую армию. Вы это хотели сказать?

— Но вы должны все же признать, что в подобных феминистических требованиях есть нечто несуразное, — вмешался Барри.

— Я так не считаю, — возразила Дженна.

Раздался следующий телефонный звонок. Бесцветный голос говорил явно с южным акцентом.

— У моего дяди подружка, ну, сами понимаете, он был застрахован на случай смерти, а денежки должна была получить девчонка. И в одну прекрасную ночь она его зарезала, пока он спал. Ее арестовали, а девка возьми и скажи, что он ее бил, и показала на теле несколько синячков. И что вы думаете — ее оправдали. Вы считаете, что это правильно?

— Я не знаю фактов, поэтому не могу судить о решении суда присяжных. Мне трудно оправдать насилие, если оно проявлено в ответ на насилие, но могу сказать одно: если мы и дальше будем игнорировать эпидемию жестокости по отношению к женщинам, то будем все чаще путать добро и зло.

Передача неумолимо шла к концу. Дженна была совершенно измотана, но, как ни странно, она чувствовала себя победительницей, во всяком случае, ей удалось покорить хотя бы аудиторию в студии.

Позвонил некий Гэри из Дюбюка (»Может быть, вы Дюбюк из Гэри?» — попытался пошутить Мэннинг).

— Вы американка? — прозвучало из динамика. Аудитория студии недовольно зашумела.