Ученье – свет. Только объясните это темным - Светлана Велесова

– Давайте уже!

– Да прекратите вы хулиганить! – возмутился дядька, которого Лена пихала обеими руками в спину.

– Девушки, вы куда с велосипедом? – возмутилась кондуктор.

– У нас багажный. – Лена, которой удалось втиснуться вместе с подругой в тамбур, плотно заставленный сумками, протянула руку Нике.

Ника опешила – не ожидала она помощи от девушки, – но отказываться не стала. Еле затащила велосипед, который для этого пришлось поставить на заднее колесо. И пока Лена предъявляла кондуктору их билеты, выглянула на перрон. Джип был близко, но недостаточно, чтобы успеть до отхода электрички. Неужели пронесет?

На весь вокзал объявили отправление. Просигналил электровоз. Дернулись вагоны.

– Все в порядке. – Кондукторша наконец оставила их в покое и пошла в вагон проверять билеты других пассажиров.

Ника видела, как джип резко затормозил и развернулся, чтобы объехать вокзал и отправиться в погоню за поездом. Отлично.

Метнувшись к противоположной двери, еле отперла ее и кивнула Лене:

– Толкай подругу и прыгай следом.

– З… за… зачем? – Бедная девушка начала заикаться.

– Затем, что ваши дружки едут вровень с нами и будут на следующей станции раньше нас. Хочешь с ними пообщаться?

– Н… нет!

– Тогда прыгай, пока электричка не набрала скорость.

Подавая пример, выкинула из поезда велосипед и прыгнула первой, успев сгруппироваться. Прокатилась кубарем по гравийной насыпи и осталась лежать в траве, раскинув руки и глядя на чистое безоблачное небо.

– Съездила, называется, на почту…

Проводив девушек до автостанции и посадив их на автобус, Ника покатила покореженный велосипед домой. После падения с поезда заднее колесо виляло восьмеркой, крыло окончательно отлетело, а руль перекосило так, что большую часть пути пришлось волоком тащить железного коня за собой, иначе он норовил все время уехать куда-нибудь в кусты.

Такими темпами домой она вернулась уже под вечер. В том, что бабушка в курсе ее выходки, Ника не сомневалась. Но вот что на это скажет дед Иван? Пока шла домой, успела передумать кучу вариантов. Даже радость от того, как ловко обвела вокруг пальца городских парней, немного поутихла, сменившись беспокойством. В любом случае выходило плохо. Заклинание такой силы не почувствует только пень. Даже люди, далекие от колдовства, могут ощутить внезапную слабость или головокружение. Не поймут, конечно, из-за чего, просто спишут все на жару. Но это не значит, что не поймут другие.

Дойдя до своей улицы, сбавила шаг. И вовсе не усталость тому была причиной, а самый настоящий страх. Все-таки она нарушила главное правило: не отличаться от людей. И если парни ее запомнили, то объяснение с Иваном Кондратьевичем – это только начало неприятностей.

Бабушка ждала у калитки. За деревянным забором, выкрашенным белой краской, виднелся утопающий в цветах и зелени одноэтажный дом – саманная хата, побеленная известкой и крытая старым шифером, который местами почернел от времени и порос мхом. Окна с резными ставнями. Такая же резная отделка на крыльце, где под козырьком свили гнездо ласточки. Птенцы уже летали, и над двором с утра до ночи слышалось их неугомонное щебетание.

Увидев внучку, Надежда Васильевна с заметным облегчением вздохнула, обняла ее за плечи и завела во двор. Пес Барбос от радости соизволил встать из-под раскидистого ореха и вильнуть хвостом. Ника машинально послала ему волну симпатии и обещание позже почесать за ухом. Пес тявкнул и опять растянулся на земле.

– Бабушка… – начала она извиняться, но та ее перебила:

– Ты все сделала правильно, – и потрепала ее по голове.

Ника вывернулась. Она уже не маленькая.

– Дед Иван знает?

– Пойдем в дом.

Ох не понравились ей слова бабушки. Оставив велосипед у сарая, Ника поднялась на крыльцо. На светлой застекленной веранде в кресле из ивовых прутьев сидел Иван Кондратьевич. Чайный столик накрыт на двоих. На нем – давно остывший самовар, чашки с недопитым чаем, вазочки с медом и вареньем и блюдо ароматных пирожков. Рядом с креслом – дорожный чемодан. Руки колдун сложил на рукояти черной трости. И одет странно, в белый льняной костюм. На краешке стола – шляпа. Ника никогда раньше не видела его таким. Обычно он выглядел как простой деревенский житель, а тут – настоящий городской интеллигент.

– Явилась, кулема?

– Иван Кондратьевич… – начала она оправдываться и замолчала. Дед Иван хоть и был стар, но взгляд имел тяжелый, столько в нем было внутренней потаенной силы. Вот и сейчас она замолкла на полуслове, не зная, что сказать.

– Ника, сядь. – Бабушка опустилась в другое кресло и указала ей на табурет.

Только сейчас девушка заметила стоящие в углу сумки и обратила внимание на странную тишину в доме. Не работало радио, и окна все закрыты, отчего на веранде стояла духота.

– Это еще зачем? – Ника кивнула на сумки, села и стянула с блюда пирожок. Бабушка налила ей чаю, положив в него вместо сахара ложку меда.

– Мы уезжаем.

Ника чуть не подавилась.

– Куда? Зачем?

– Я тебе расскажу. – Иван Кондратьевич переставил чемодан поближе к себе и надел шляпу. – Сдала ты всех нас, Ника. Теперь придется уехать раньше срока. Жаль, дом продать не успею, но чего уж теперь, не впервой все начинать с нуля. Надя, ты уже решила, куда подашься?

Бабушка глянула не на Ивана Кондратьевича, а на Нику, отчего та забеспокоилась еще сильнее. У нее даже аппетит пропал, и она положила недоеденный пирожок обратно на тарелку.

– Отправлю Веронику в город, ей все равно надо в университет поступать. А сама уеду на Урал. У меня там двоюродная сестра.

– Я с тобой поеду! – Ника подпрыгнула на табурете.

– Нельзя тебе со мной. – Надежда Васильевна посмотрела на нее одновременно с гордостью и грустью. – Сегодня ты заявила о себе, как самостоятельная ведьма. Отныне наши дороги расходятся.

– Но как же так? – Ника не могла поверить, что все происходящее не сон. И тем не менее странное преображение Ивана Кондратьевича, бабушкина серьезность и дом, приготовленный к отъезду, – все говорило о том, что они действительно расстаются. И от этого становилось очень страшно.

– Пойду я, пожалуй. – Иван Кондратьевич встал, надел шляпу, взял чемодан. Другой рукой подцепил трость и, молодея прямо на глазах, направился к дверям. Остановился на пороге, чтобы оглянуться в последний раз.

Ника сидела с открытым ртом, не веря, что за несколько секунд седой старец превратился в молодого парня. «Дед» Иван улыбнулся веселой улыбкой. Зажав в одной руке трость и чемодан, отсалютовал им шляпой:

– Еще свидимся, девчонки, – и исчез.

– Позер, – хмыкнула Надежда Васильевна и, видя внучкино удивление, посоветовала: – Посмотри внутренним зрением.

Ника изменила фокус зрения и смогла разглядеть, как через двор к калитке направляется размытая фигура человека с чемоданом.

– Невидимость?

– Она.

Ника встала и хотела убрать со стола, но бабушка ее остановила:

– Оставь. За пару дней варенье с медом не прокиснут. Как заметят, что дом стоит пустой, кто-нибудь залезет и заберет. А пирожки возьми с собой, в поезде поешь. Нечего на станциях всякую ерунду покупать, да еще втридорога.

Ника застыла, забыв и про мед, и про варенье, и про немытые чашки:

– Бабушка, но куда же я поеду? И почему мне нельзя с тобой?

– Поедешь в N, поживешь в квартире родителей. Я тебе в маленькую сумку положила ключи, записку с адресом и деньги, а в большую собрала вещи и все, что может пригодиться на первое время. Поступай в университет, как и планировала. И еще… – Бабушка взяла ее за плечи и взглянула в глаза: – Не вздумай сюда возвращаться. По крайней мере, в ближайшие пять лет.

Увидев, что девушка готова разреветься, Надежда Васильевна порывисто обняла внучку, прижала к себе и погладила по голове:

– Ну же, Никулечка. Расставаться не страшно. Я буду тебе писать. И ты ко мне обязательно приедешь. Только обещай, что не раньше чем отучишься хотя бы год. Ты бы все равно через месяц уехала учиться. Зачем так переживать? Подумаешь, расстояние между нами будет чуть больше. – Тут бабушка щелкнула ее по носу и вытерла с ее щек слезы. – Или я все-таки освою этот ваш Интернет, и будем с тобой общаться по этому, как его?

– Скайпу?

Надежда Васильевна кивнула.

Ника сквозь слезы улыбнулась и крепко-крепко обняла бабушку. Во всем мире не было человека родней ее. Она любила маму с папой, но они приезжали редко, на пару дней, чтобы привезти денег, засыпать подарками и опять уехать в очередную экспедицию. А бабушка всегда была рядом с ней. Лечила от простуды, рассказывала на ночь сказки. Гоняла веником соседских пацанов, когда они дразнили ее за тощую фигуру и выпирающие ребра и коленки. Отчитала учительницу в школе, когда та вздумала занижать ей оценки за обнаруженную у себя в столе жабу.

– Я тебя люблю, очень-очень.