Границы между нами - Татьяна Игнатенко

улыбнулась. Прекрасное было время. Возможно, она была даже влюблена в него, но он, конечно же, ничего об этом не знал. Между Алисой и тем мальчишкой помимо любви было много чего общего — интересы, планы на будущее, любимое фисташковое мороженое. У них даже были одинаковые родинки в виде треугольника из трех крупных точек в одном и том же месте, на плече. У Алисы на левом, а у мальчишки-соседа на правом. И они любили опереться друг на друга, соединив родинки, представляя, что это магические точки и они связывают их друг с другом какой-то космической силой. «Какие мы были глупые и смешные», — подумала девушка. Она дотронулась до плеча и потерла его. Уже много лет кожа возле этих родинок у нее болела. Это была переменная боль — иногда сильнее, а порой слабее, но каждый день очевидно напоминающая о себе. Возможно, это какое-то заболевание, но обычный терапевт в поликлинике не нашел никаких отклонений, а на Процедуру триттерства у Алисы бы все равно не хватило ни денег, ни… совести. Разве можно заставить другого человека страдать за тебя? Отдать кому-то свою боль, чтобы раз и навсегда забыть о какой-то своей проблеме. Ну уж нет. Пусть болит. Алиса снова мотнула головой, словно пыталась вытряхнуть из головы картинку с воспоминаниями, и с этими ностальгическими мыслями, отправилась домой.

* * *

Обклеенная оборванными объявлениями, словно плешивая, дверь подъезда распахнулась прямо перед носом Алисы.

— Добрый вечер, — поздоровалась девушка с соседом, выходящим из подъезда. — Придержите, пожалуйста, дверь.

Недружелюбный мужчина с недовольным лицом придержал дверь ногой и отпустил ее сразу же, как только Алиса шагнула внутрь. Тяжелая металическая дверь, сопротивляясь, заскрипела, но все же сдалась силе притяжения пружин и захлопнулась. Так быстро и сильно, что девушка еле успела отпрыгнуть, чтобы не оказаться прибитой ею.

— Спасибо, — с иронией крикнула вслед недружелюбному соседу Алиса, хотя он уже не мог ее слышать. И тут же, передразнивая его смешным басом, ответила сама себе. — Всегда пожалуйста.

Девушка забрала почту из маленького почтового ящика под лестницей и, не вызывая лифт, пешком поднялась на восьмой этаж. Своим ключом она открыла дверь квартиры, вошла и включила свет. Из коридора она увидела, что в комнате в старом кресле, как обычно сидел отец. Он смотрел телевизор.

— Па, как день прошел?

Отец даже не пошевелился. Кажется, он вовсе не услышал, что кто-то пришел.

— Мистер Маутнер, — крикнула еще раз Алиса. — Грабители пришли. Подскажите, где искать деньги, чтобы мы долго вас не задерживали?

Но мистер Маутнер и не собирался отвлекаться от телевизора.

— Политиканы проклятые, все вам мало, народ простой душите, — бубнел себе под нос мужчина, разговаривая с далеким и ничего не отвечающим ведущим новостного канала.

Алиса усмехнулась, сбросила тяжелые ботинки с уставших ног и прошла на кухню. Не включая свет, она кинула на стол конверты из почтового ящика, щелкнула кнопку на электрическом чайнике и подошла к окну. И когда успело так потемнеть? Алиса любила этот ночной вид. Еще маленькой девочкой она забиралась на этот подоконник с ногами и подолгу смотрела на сотни огоньков, пытаясь мысленно соединить их между собой и составить из них буквы. Она представляла, что это какой-то шифр, который ей посылает Город, и который она когда-нибудь обязательно должна разгадать. Мама часто ловила ее посреди ночи, сидящую на окне, и ласково отводила маленькую полуночницу в кровать. Мама. Как много сделали ее теплые мягкие руки для этого дома, оставив здесь частичку себя. Вот занавески, которые они подшивала вместе с Алисой. А вот подставка для цветов, которую смастерил отец после долгих маминых просьб. При маме на ней стояли расписные горшки, в которых всегда цвели орхидеи. Или вот эта хлебница, на которую мама постоянно ругалась за ее вечно западающую дверцу, но которую она почему-то так сильно любила. На этой самой кухне она пекла блинчики, заваривала самый вкусный на свете чай, выслушивала все детские Алискины секреты… А потом ее не стало. И не стало цветов. Не стало чего-то теплого, что появлялось здесь вместе с маминой улыбкой. Это стало тяжелым испытанием для всех. Отец на глазах сдал, стал чаще болеть и сильно похудел. Он превратился в какого-то совсем потерянного старика. Часто витал в своих мыслях, многое забывал и мог не отвечать на вопросы соседей, из-за чего те начали считать его не от мира сего. Многое изменилось за эти годы. И только вид из окна по-прежнему что-то по секрету нашептывал Алисе.

Чайник забурлил и возмущенно отщелкнул кнопкой, напоминая о себе. Алиса помотала головой, возвращаясь в реальность. Она заварила себе чай и села за стол, чтобы разобрать почту, которой для цифрового века оказалось сегодня слишком много. Среди писем с платежками и рекламными буклетами, один конверт сразу бросался в глаза. В комнате было по-прежнему темно, но даже в мягком свете огней из окна было видно, что конверт размером больше других, сделан из заметно дорогой бумаги и оформлен вензелями Центра. Письмо было на имя отца. По коридору как раз раздались шаркающие шаги старика в домашних тапочках.

— О, привет, дочурка. Я и не слышал, что ты пришла. Чего сидишь в темноте? — он включил свет.

— Пап, тебе тут письмо. От Центра. Что это может быть?

Пожилой мужчина нацепил на нос висящие на шее очки, внимательно осмотрел конверт и аккуратно вскрыл его. Алиса все это время заинтересованно и с легкой тревогой смотрела за его действиями. Центр не рассылает письма просто так. Буклеты и рекламу для будущих триттеров — да, пачками каждый день. Но никак не именные письма с вензелями.

Отец достал из конверта плотный лист бумаги, сложенный вдвое, развернул и принялся за чтение. Пока он читал, выражение его лица менялось, а когда глаза опустились в конец письма, его ноги подкосились так, что он едва успел схватиться за стол, а Алиса — подхватить его под локоть и подставить стул.

— Па-а-ап?

— Таблетки, — еле выговорил мужчина. — Там, в комнате…

Алиса бросилась к шкафчику с лекарствами. Трясущимися руками она долго перебирала пластинки и коробочки, пока не нашла нужное — лекарство от сердца, которое так часто в последнее время принимал отец. Торопливыми шагами она вернулась на кухню, налила стакан воды и помогла отцу запить таблетки.

— Ты как?

— Все… в порядке, — явно пытаясь скрыть тревогу и успокоить дочь, выговорил мужчина.

— Что в письме?

Отец отвел взгляд. В комнате повисла тишина. Алиса взяла письмо со стола. Обессиленный отец попытался выхватить его из рук дочери,