Ожерелье времени - Марк Васильевич Бойков

Зажили молодец с девицей в радости. И в благодарность за это подарила молодцу девица изумруд с ожерелья. Краше других самоцвет тот горел: красным отливом, голубым пересветом. И в волшебных лучах его молодец с девицей стали женихом и невестой. Крепко друг друга они полюбили. В нужде и удаче разлада не знали.

И принял молодец вместе с подарком обет материнский. Он отныне в ответе за всё. Разводит костры. Стоянки от диких зверей ограждает. Сладкие корни находит в лугах, невесте молодой угощеньем подносит.

О том сказ, чем девичий подарок обернулся

Не тихо, не быстро текли времена. Вода в берега залегла. Воздух чист и обилен повеял. Солнце светом осыпало Землю.

На ковре её с ягодкой травка, кусточки с орешками, деревца с яблочками. Не рвёт уж молодец корешки-узелки, ковра нарушая плетенье. Вершки он снимает, что сочнее да краше. Но не рада невеста такому приданому.

— Ты всё чаще и дальше уходишь, — она жениху говорит. — Хоть кругом и тепло, но Солнце не светит одной. И радость без друга бедна.

— Уж не Вода ли тебя обласкала? — молодец ей отвечает. — Не смотрись ты в озёра глубокие. Не мечтай ты над омутом тёмным. Поманит Вода красотою, обманет тебя тишиною. Сшила бы лучше рубашку: в шкурах неловко теперь.

Улыбнулась молодушка милая. Давно ей заботушка виделась. Пошла она в чистое поле. И гребнем, что мать подарила, траву причесала высокую.

Зацвёл сразу лён шелковистый, волнами стелясь к ногам. Кликнула девица молодца. И стали вместе тот лён ворошить. Да не приметил молодец, где изумруд обронил самоцветный, невесты подарок сердечный.

Не на шутку встревожился он. Опечалилась девица милая. Да делать нечего. Вместе решили искать самоцвет — красный отлив, голубой пересвет.

Принялись они лён уносить, за полем рядами укладывать. Кончили дело, но нет изумруда.

Раз обошли поле молодец с девицей. В другой обошли. А на третий — из-за вороха льна голосочки услышали тоненькие.

Удивились тут девица с молодцем. Подошли осторожно к копне. Не зверей увидали, не птичек, а двух малых деточек резвых.

Кувыркаются, прыгают детки. Лён взбивают, ряды перемешивают. Мальчуган с красным чубом мелькает. С голубой чёлкой девочка прыгает.

Обрадовались молодец с девицей. Позвали к себе малышей. Обняли их крепко. И стали отцом им да матерью.

Дружно все вместе взялись за работу. И скоро из пряжи холстину соткали. Мать из неё понашила рубашек. Всех нарядила. И дочке вдобавок платочек скроила.

Сказ про то, как Молния возникла, Луна и звёзды появились

Живут люди семьёй неразлучной. Отец за делами следит. Мать деток растит. Поправит она на груди ожерелье — и время для них побыстрее течет.

И растут детки, будто минутки в часу прибывают. Ловки и быстры они. Сплетутся в игре — никого не узнать. Огоньки точно пляшут в отцовом костре. Уж тут имена в обиход напросились.

Нарекли мальчика Красенем. Ясно Солнышко стало улыбчивым. Назвали девочку Голубиной. Земля-бабушка сделалась мягкою.

А дети растут. И дел прибывает, что узелочков в мотке. Туго отца они путают. Но правит дела он на славу! Сладил новый топор, да таков, что рубит и режет, и роет, и бьёт — ко всякой работе пригоден!

За дарами к Земле уж не ходит отец. Он сам их трудом добывает. Поставит в упряжку покрепче быка. Поле сохою распашет. Густую пшеницу на нём разведёт. Стол хлебом украсит румяным.

Глазами добычу он больше не ищет — в ямы она попадает сама. Птицу не ловит рукою, а длинным копьём, с плеча пущенным. Скотинку не палкой одной сторожит, но — частоколом загонным.

Тем временем мать забавляет детей. Хороводы водит. Круг за кругом, да большего хочется! Вот и просит мужа она ещё изумруд обронить с ожерелья.

— А помнишь завет, — муж на то отвечает, — что их понапрасну терять не дано?

— Устал ты! Рубашку сними, отдохни! — с лаской жена подступает.

Снял рубашку отец трудолюбивый. Меж собой и женой расстелил. Опустилась жена на рубашку, будто в горячий родник заступила. Гребешок с головы открепила и рядом в траву положила. Пряди волос распустила и мужа к себе позвала.

— Склони ты головушку, — молвит. — Сон заботы изгонит!

Но не успел муж и шага ступить. Рубашка его встрепенулась. Привстала на оба конца кушака. Широко рукавами взмахнула. И ввысь начала не спеша подниматься.

Так от сердца горячего, трудов неустанных пропиталась рубашка теплом животворным. И, снятая с плеч богатырских, чудо-птицей живой обернулась.

Ухватился муж за ноги птице, чтоб жену свою выручить милую. Но птица сильней замахала крылами. И обоих супругов понесла в поднебесье.

Пронеслася над полем, над лесом. Над горами взлетела, за тучи. Но взмахами крыльев могучих она суховей разбудила, зной распалила горячий.

Высохли травы, деревья. Обмельчали озёра и реки. Двинулась по Земле пустыня, окружая Голубину и Красеня.

Увидел отец, что к детям беда подбирается. И когти у птицы он с силой разжал. Вниз полетел. И быстрей да быстрей! А внизу-то всё жарче, душнее.

Летит отец к детям, боится: помочь не успеет. И решил он тогда своё сердце отдать. Разорвал грудь руками. Вынул сердце, зажжённое Солнцем, и метнул его в самое пекло.

Погиб отец ради детей. Но сердце огнём в зной ударило. Молнией красной его рассекло. Громом победу отметило. Тем и стал навсегда сын Огня и Земли, появляйся там, где зной угрожает бедою.

Увидевши это, жена зарыдала. Боль утраты дождём излила. И с поры той за Молнией быстрой следом ливень обильный скользит, всё влагой своей оживляя.

Но выше жена поднимается. Чудо-птица несёт её к Солнцу. И сняла тогда мать ожерелье, вниз его бросила детям.