Дети призрака. Наследник - Андрей Анисимов

Олег Голенев сидел в углу кабинета, слушал и не слышал, о чем говорили за столом. Бывший афганец не мог поверить, что все происходит наяву. Всего несколько дней назад он не знал, сумеет ли выжить. В Глухов он вернулся инкогнито и обнаружил на месте своего дома обгоревшие развалины. На пожарище бандиты устроили ему засаду. Вместе с друзьями афганцами Сережи Скворцова он бандитов уничтожил – подорвал в подвале своего сгоревшего дома. Их тела так и остались лежать, погребенные под тоннами породы. И лишь оторванная взрывом голова бандитского пахана, Ибрагима Казиева, вместе с камнями, вылетела наружу. Подержать Олега в схватке с солнцевскими братками пришли тысячи горожан. Победителя подняли на руки и понесли к особняку Маки Соловьевой. Эту женщину жители Глухова ненавидели. Голенев тоже имел основания для ненависти. Притворяясь другом, Мака погубила дорогих ему людей. Олег вошел к ней в дом с оружием, но выстрелить не смог. Акт возмездия совершил другой человек, у которого эта женщина отняла жену и дочь. Павел Вислоухов застрелил Маку, потом себя. У ворот особняка Соловьевой начался стихийный митинг. Сквозь толпы горожан к Голеневу с трудом пробились жена и его парни. Близких он оставил в Англии и никак не ожидал здесь увидеть. Узнав, что в город вернулся молодой Постников и сыновья Олега, земляки повели их обратно в центр города и на руках внесли в мэрию. Испуганные чиновники растерялись. Народ требовал, чтобы Юлик Постников занял кресло мэра. Во избежание кровопролития стороны пришли к соглашению – Юлий Постников принимает должность на шестимесячный испытательный срок и назначает выборы. Если горожане проголосуют за него, продолжит работу. Нет – отдаст кресло победителю. Мечта бывшего афганца стала явью. Он заработал много денег, взял из детского дома сирот, увез их за границу, дал образование, и высококлассными специалистами вернул в родной город. Какой крови это ему стоило, скольких друзей он потерял, но мечту осуществил. И вот он присутствует здесь и наблюдает, как Юлик и его сыновья начинают работу. Не было среди них только Мити. Художественная натура мечтательного парня службы чиновника противилась. Пока Митя пошел работать в газету, а на сколько там сына хватит, Олег не знал. Потом вспомнил о звонке Сергея из Бирюзовска. Странное исчезновение директора его кооператива хоть и затрагивало интересы акционера, но сейчас ехать на Юг и помогать Сергею в розысках он не мог – опасался оставлять молодых руководителей без опеки. Не без труда погасив поток размышлений, заставил себя сосредоточиться на происходящем. О чем шла речь за столом, он прослушал. Включился, когда Юлик продолжая совещание, перешел к следующему вопросу:

– Теперь о финансах. Господин Волоскин, почему ваш банк задерживает выплаты матерям?

Банкир собрался ответить, но за окнами поднялся шум.

– Что за крики на улице? – Возмутился Постников. Леня вскочил с места и выглянул на балкон. Вернувшись, сообщил:

– На площади толпы народа. Похоже, опять стихийный митинг. Граждане Глухова требуют тебя и отца.

– Хорошо, выйдем к людям все вместе. – И Постников повернулся к старшим коллегам: – Поднимайтесь, господа. Народу отказывать нельзя.

Вербер устало улыбнулся

– Если наш мэр будет разрешать, старики посидят в кабинете. Народ желает смотреть молодежь.

Олег вместе со своими парнями, вышел на балкон. Внизу раздался радостный рев. В первый рабочий день мэра глуховчане снова вышли поддержать его и молодую команду. Многие размахивали плакатами: – «Голенев мы с тобой», «Привет Постников!», «С возвращением капитан», «Ребята мы вам верим!!!»

На площади начали скандировать: – Голенев! Голенев!

Олег поднял руку, и толпа смолкла:

– Дорогие земляки, вашей помощи пока не нужно. Но раз вы здесь, хочу попросить о терпении. Мои парни еще очень молоды и способны ошибаться. Надеюсь, что вы поначалу не будете слишком строгими. Что я вам обещаю – воровать, брать взятки, и разбазаривать городскую казну они не будут и загаживать родную природу никому не дадут.

Одобрительный гул пронесся над площадью. Олег вытер лоб платком и подтолкнул Юлика. Молодой мэр дождался, пока люди затихнут, и сказал:

– Друзья, раз в неделю я буду принимать граждан города, чтобы узнать ваши беды и выслушать ваши советы. А теперь, мне надо работать. Пожалуйста, расходитесь.

Его послушались. Через пол часа площадь опустела. Совещание продолжалось до конца рабочего дня. Ничего утешительного Постников не услышал. Провинциальный город погряз в проблемах, которые не решались годами. Отпустив стареющих бюрократов, он с облегчением вздохнул. Со своими ребятами ему было куда проще. Сам Голенев едва держался на ногах:

– Знаете парни, легче одному пойти в атаку на банду «духов», чем отсидеть тут день с вами.

– Сейчас мы закончим, дядя Олег. Спасибо что поддержали. – рассмеялся Юлик, и тут же очень серьезно обратился к помощникам:

– Джентльмены, сегодня четверг. К понедельнику жду от вас сводку – потоки бюджетных средств, криминал, коммуникации, транспорт, школы, суд. До понедельника исчезаю.

– Куда это ты намылился? – Насторожился Леня.

Юлик покраснел:

– Это личное. – И не дожидаясь дополнительных вопросов, исчез из кабинета… Выйдя из парадного, молодой мэр быстро перебежал площадь и уселся в междугородний автобус. Когда Голенев с сыновьями вышли на улицу, его и след простыл

Из мэрии мужчины шли пешком… Прохожие улыбались им и пожимали руки. Не смотря на усталость, настроение и у Олега и у ребят оставалось приподнятым. Они знали – дома их ждут за накрытым столом. Завершение первого рабочего дня начинающих чиновников требовало, хоть небольшого, но праздника.

****

Скорбное действо, происходящее на знаменитом кладбище в Переделкино, на первый взгляд напоминало обычные бандитские похороны – много венков, толпа крепких парней в черном, гроб красного дерева с позолоченными ручками и молодой батюшка, готовый произнести подобающие моменту молитвы. Необычным был лишь сам мертвец. В шикарном гробу находилась только его голова. Оставшееся, предназначенное для тела, место занимало задрапированное черной тканью и набитое опилками чучело. У могилы, наследник усопшего клялся отомстить за безвременно почившего родителя:.

– Папа, спи спокойно. Падлой буду, достану гада и ему не жить. Это я тебе обещаю, твой сын, Руслан.

– О чем он поет? – Шепотом спросил Толя, по кличке Чурбанок, у долговязого соседа, вора домушника, по прозвищу Цапля. Толя несколько дней назад вернулся с зоны, и о последних «подвигах» банды знал мало.

Цапля нагнулся к уху Толи и зашептал:

– Долгая, бля, песня, в трех словах не выложишь. Короче, Казиева замочил один мужик. Говорят бывший афганец.

– А хули они не поделили?

– Говорю, долгая, бля, песня. Там баба замешана, Мака Соловьева. Слыхал о такой?

– Нет. В зоне о ней базара не было.

– Короче, Ибрагим Казиев связался с крутой блядью, этой самой Макой… Не трахал, а так, по капусте. Эта сука решила в Думу баллотироваться. Короче, подалась в политику, курва. А сама в любовницах у того мужика ходила. Короче, когда тот мужик ее на хер послал и на другой женился, она и открыла Ибрагиму – этот мужик когда-то давно замочил его брата Алехана Казиева.

– Какой мужик?

– Ты, что, не врубился? Ну, тот бывший афганец.

– Который эту Маку трахал?

– Он самый. Вот и понеслось. Короче, теперь и телки нет, и Руслан сиротой остался. Там как при Сталинградской битве, жмуриков ни счесть. В натуре, сегодня даже хоронить некого, одна башка от пахана осталась.

– А кто Ибрагима замочил?

– Совсем тупой? Я же сказал, солдатик с Афгана. Крутой мужик, бывший хахаль этой бляди, Маки Соловьевой..

– А хули здесь поп делает? Пахан, кажись, из чурок…

– Тише ты… Это отец Никодим. Короче, Мака Соловьева в той дыре приход держала.

– В какой дыре?

– Ну, бля, в той где, солдатик пахана замочил. Кажется, бля, Глухов городишка называется… И эта сука, короче, от туда.

– Какая сука?

– Та, что афганца Казиеву сдала. Это ее батюшка. Говорят, он ее тоже трахал.

– Погоди, братан… Кто кого трахал? Афганец батюшку?

На них зашикали. И Цапля замолчал. Батюшка поднял руку, требуя внимания. Дождавшись тишины, заговорил негромким проникновенным голосом.

– Братья и сестры, мы хороним останки человека, который отдал жизнь за святую женщину Маку Соловьеву. Покойный не верил в нашего Бога. Так, что я пришел сюда ни как священник, а как мирянин к другу и соратнику моей прихожанки. Сейчас Ибрагим Казиев отправится в последний путь и снова встретиться с ней. Пусть земля ему станет пухом, а в памяти нашей его образ сохранится навечно.

Батюшка не довел до сведения близких и друзей покойного, что уже неделю не имеет права облачаться в рясу. Его главная прихожанка Мака Соловьева подвела его и после собственной погибели. Правда, тут он сам был виноват – решил не дожидаясь положенного исторического срока возвести Соловьеву в ранг святых мучениц Православной Церкви. Получив прошение Никодима о приобщении к лику святых сомнительной репутации дамы полтика, Патриарх личным указом отлучил его от церкви. Но здесь это обстоятельство ни для кого принципиального значения не имело. Бандиты знали – отец Никодим состоял в ближайших сподвижниках Соловьевой и считался, после Казиева, первым доверенным лицом ее избирательной компании. Бывшая проститутка мечтала о политической карьере. После отца Никодима больше говорить речей никто не стал.