Чичиков.ру - Эсфирь Коблер

– Из каких таких денег, нельзя ли узнать, батюшка?

– Отчего же? Можно. Я наших воров трясу. С них не убудет, а бедным подмога.

– Это как же вы добиваетесь такого результата, батюшка?

– А это уж мой секрет, у всякого свой ключик есть.

– Ну что ж, будет вам еще на бедность, – задумчиво проговорил Чичиков, решив, тысяч 50 рублей в конце дела на церковь пожертвовать. Ведь за ним грехов много тянулось.

Чичиков все более был доволен, что выбрал именно город N, хотя мог выбрать и любой другой. Все здесь, даже грехи и разбой, были какими-то патриархальными, под отеческим крылом мэра и полиции, процветающими, ничем на фоне всей России не выдающимися, но даже как-то и стыдливость имеющими, и желание замолить содеянное.

Согрешил и покаялся.

Согрешил и покаялся.

Видно оттого и несли батюшке Амвросию немалые деньги.

Всем удобно. Даже, кажется, что и совесть чиста, если таковая имелась. Хотя основными прихожанами церквей и мечети был, конечно, народец бедный, просящий у Бога или Аллаха защиты, потому что больше и просить-то не у кого было. Синагоги в городе не имелось, потому что евреев совсем не осталось.

Прояснив для себя все ему нужное, Павел Иванович решил, наконец, отправиться в гости к тем, кому представлен был на вечеринке у мэра.

Он, правда, заехал к Петру Алексеевичу со словами благодарности и покорности, и еще сказал, что, как только выяснит для себя все детали, так и расскажет градоначальнику о сути дела, но посулил ему деньги немалые.

Жмуровский возмутился и разозлился.

–Ты со мной что, в прятки или в поддавки играть вздумал? так я тебя в порошок сотру!

– Да упаси Бог! – полушутливо, полусерьезно воскликнул Чичиков, – как можно! Я просто должен до конца все обдумать, понять, а в результате и выгоде – не сомневайтесь, а то ведь, – он согнул шею, – и голова с плеч.

– Хорошо, что понимаешь, – процедил Жмуровский сквозь зубы.

А Чичиков про себя подумал: «Эк тебя самомнение заносит. Привык: хозяин – барин». Павел Иванович вспомнил любимое высказывание, вычитанное у Станислава Ежи Леца: «Бог сотворил нас по своему образу и подобию. Но откуда уверенность, что он работал в реалистической манере?»

Надо сказать, что господин Чичиков был изрядно образован. Окончил два факультета: экономический и журналистики, в одном городке, расположенном недалеко от столицы. Не стал рисковать в столичный вуз поступать. Там еще, в провинции, остались старые профессора, и знания Павел Иванович получил те, что и хотел, а уж о службе он сам позаботился. Правда, теперь, в сорок лет – ни кола, ни двора. Зато денежки на черный день были отложены. И с помощью всесильного в городе N князя – Петра Алексеевича, – надеялся он весьма пополнить свой капитал.

Расстались они самым любезным образом. Но, как только дверь за Чичиковым закрылась, мэр вызвал к себе Молчалина.

– Ну что? Выяснил, чем он занимается?

– Одним словом сказать можно: принюхивается.

– Уж не новая ли это политика? Все тайно разузнать, а потом бабах, всем по шапке? Ты присматривай за ним.

– Не сомневайтесь.

Чичиков, между тем, продолжал свой путь, посмеиваясь над слежкой, которую давно уж он приметил.

Ехать надо было около часа. Дорога не центральная, не загруженная. К «своему поселочку» отцы города проложили по новой технологии отличный асфальт. Дорога весело бежала по пригорочкам, – в городах уж и забыли, что местность у нас холмистая, – поэтому машина то ныряла вниз, то взлетала на небольшой холм и снова устремлялась вниз, по обочинам дороги то тянулся лес, то поля. Только лес теперь весь стоит в России в буреломах или выжжен пожарами, а еще заражен клещами так, что и войти страшно в него. Как упразднили единое лесное хозяйство, убрали лесников, поделили между частниками, – в основном, новыми русскими, то есть бывшими бандитами, – так и убили центральную Россию, как теперь убивают Сибирь. А еще фермерам не дали заниматься землей (а как же, самостоятельные больно, подать бандитам, читай властям, не платят), поля заросли бурьяном, борщевиком, а еще хуже, кое-где и амброзией, о которой в России и слыхом не слыхивали, она ведь в Центральной Америке только росла, зато теперь ее забросили,… весь юг заражен, и что делать с ней, не знают. Вот уже и в самое сердце России продвинулась. Но какое дело до этого тем, кто власть в руках придерживает? Их деньги, их дети, их дома давно уже не в России.

Тянулись вдоль дороги и убогие домишки, кое-где подлатанные, а кое-где совсем провалившиеся. Продавался на обочине и различный товар: от картошки и огурчиков с огорода, до ковриков с лебедями или тиграми. Мчавшиеся по шоссе автомобили, вернее, их владельцы, конечно, не могли не видеть этого, но презрительно думали: «Вот лохи убогие!»

От крамольных мыслей отвлекла Чичикова открывшаяся панорама: с очередного пригорка увидел он огромный кусок вычищенной и ухоженной земли, обнесенный трехметровым забором, который весело спускался вниз, к чистому озеру и, обняв озеро, замыкал круг. Из-за забора виднелись крыши трех – четырехэтажных вилл, или лучше сказать, замков. Чичиков гордо въехал в открывшиеся для него огромные ворота, так как охрана предупреждена была, и ворота тут же за ним закрылись.

Первым, ближе к воротам, стоял дом начальника Управления учебными заведениями, господина Манилова. Дом был двухэтажный, крепкий, но какой-то скромный по сравнению с открывавшимся за ним видами на трех-четырех, а то и пятиэтажные дворцы. Чичиков , подъехав к дому, отметил приятный полисадничек из роз, очень красивый, но какой-то неухоженный. Ветки не обрезаны, дорожки не убраны.

Как только Павел Иванович вышел из машины, Манилов уже шагал ему навстречу, широко раскрыв руки для объятий, от которых уклониться не было никакой возможности:

– Как я рад, как я рад! Хорошо, что к нам пожаловали! – прямо пропел он и повел гостя в дом, любезно распахнув перед ним двери.

– Душечка! – вскрикнул он, – Помнишь, я тебе о новом знакомом рассказывал? Так вот он – Павел Иванович Чичиков собственной персоной!

Навстречу его возгласу вышла весьма симпатичная худенькая брюнетка, с греческой родословной, как оказалось. Но при взгляде на нее сразу становилось ясно, что она не из тех древних греков Эллады, а из новых, чьи предки лет двести на юге России рыбой торговали.

Затем были гостю представлены сыновья-погодки, Федя и Петя, от гримас которых, Чичиков как-то поежился даже. Павлу Ивановичу показали дом – небольшой – в пять комнат и всякие подсобные кухни и ванны на первом этаже, бильярдная с одиноким столом для игры и весьма посредственными картинами на стенах – на втором этаже.

Потом, после небольшой преамбулы о приятном знакомстве и московских модах, гость был приглашен к столу. Неизменный борщ сменился запеченным поросенком, потом кофе, торт, шоколад, фрукты, в кабинете, попозже, – сигары и неплохое вино.

Раскуривая ароматнейшие сигары, Павел Иванович посматривал на Манилова, а тот, в свою очередь, с приятнейшей улыбкой, во все глаза («водянистые какие-то» – думал Чичиков) смотрел на своего гостя.

Наконец гость приступил к делу.

– Видите ли, – начал Чичиков, слегка заикаясь даже, – видите ли, мы тут с градоначальником вашим встряхнуть, так сказать, общество захотели, дать людям подзаработать, сделать деньги, что ли.

Манилов все также, улыбаясь, смотрел на него. Чичиков осмелел.

– Мы хотим собрать тысячи полторы человек, для начала. Нет, учредителями будут так сказать «отцы города», а мэр – во главе. Так вот. С каждого потребуется тридцать пять тысяч долларов, Ну, для нас это пустяк! Эти первоначальные деньги уйдут, так сказать, на развитие дела: участки купим, кто заработает – домик построит. Или в складчину – один общий дом, – врал Чичиков вдохновенно. Захотят отработать деньги и заработать – каждый должен привести пять человек. Схема такая: с этих пяти вы получаете по 5000 долларов. Вот уже вы двадцать пять тысяч отработали, остальные деньги, пардон, на общее дело. Но эти пятеро тоже хотят отработать, и вы с каждого, – а они в свою очередь приводят по пять человека, – получаете по 5000 долларов и вы со своих и они со своих. Отработали свое, а с тех, кто под вас приведет еще и еще – вы уж заработаете, сколько сможете. Ну, нам, конечно, эти деньги – пустяк, на бедность… (хотя для самого Павла Ивановича намеченная им сумма, около миллиона долларов, вовсе пустяком не была).

Манилов даже подпрыгнул.

– Гениально! Люди дома себе построят, из халуп выедут! Все так просто!

Чичиков смотрел во все глаза. Манилов, что, в самом деле, такой дурак? Подзаработают ведь только учредители, остальные – хорошо, если окупят и небольшую сумму приобретут, а самый низ пирамиды разорится совсем. Вершина – вот кто будет все иметь, Петр Алексеевич. Меньше чем за пять миллионов долларов Жмуровский и пачкаться не будет.

– Дорогой вы мой! – причитал Манилов, – мы все тут хорошо заживем, в мире и благоденствии.