Звездные врата, или Жизнь провинциальной девчонки - Ольга Барамыкина

Солнце село и наступила долгожданная темнота. Потушили свет. Звезды и образ Иисуса стали оживать. Постепенно исчез потолок. Не знаю, что видели ребята, но для меня постепенно стали исчезать стены. Я и мое сознание растворилось в небе в центре галактики. Я среди звезд, я вся в космосе.

–Графиня Ольга! Просыпайся! Мы уходим, – слышу я голос Доцента.

–Ложись и выспись. Завтра рано вставать, как всегда, – сказала Лоран, обнимая меня на прощанье.

Вставать лень, но я как гостеприимный хозяин встаю и провожаю гостей, затем снова ложусь спать. Я так устала сегодня. Вроде ничего не делала, а все тело болит, словно я тянула вагон. Это для тела сон, а для души выход в иной мир. Я с детства чувствовала, как я выхожу из тела. Оно становится тяжелым, даже рукой не пошевелить и оно вдавливается в постель. Выход можно ускорить глядя на нарисованное небо. Потом чувствую расширение в груди, в голове, и выход. Этот момент самый интересный по ощущениям.

Я вижу, что очутилась снова в гостях у Сен-Жермена. Иду по великолепному дворцу. Потолки находятся столь высоко что, кажется они само небо. Поднимаюсь по широкой лестнице из белого мрамора и натыкаюсь на огромный камень, который лежит на площадке. Он художественно оформлен, но сделан из халвы и переливается вкраплением сверкающих точек. Захожу в большой зал. Какой же он просторный! За длинными столами, на лавках сидят люди и духи.

–Садись с нами! – зовет меня к себе группа духов. – С нами весело!

Я иду к ним. Пять весельчаков, разодетые в пестрые шаровары, без рубашек, встречают меня радушно, словно мы знакомы тысячу лет.

–Хочешь пива?

В знак согласия я киваю головой. Дух наливает мне пиво в большую деревянную кружку. Сам пьет, и я вижу, как в живот духа стекает жидкость. Кружки, выполненные из дерева высокие и большие. Подношу тяжёлую кружку ко рту, в предвкушении вкуса пива, но там бычки от сигарет и папирос. Вонючий запах, ударяет мне в нос. Я своими глазами видела, как наливали пиво! Мне так хочется высыпать окурки духам на голову и запустить в них кружкой. Поворачиваюсь, их нет. Они, словно угадав мои мысли, исчезли. Я рассмеялась над их шуткой. Фокусники! Сажусь на лавку, а они тут как тут.

–Надо заключить соглашение, – говорит один из них и протягивает обычное махровое полотенце.

На нем в виде кривых линий написан текс. Я его не читаю, но знаю, что там написано. Кривые линии напоминают рабочий материал.

–Я не умею на полотенце писать.

–Делается очень просто! Показываю!

Он протягивает мне конфету круглую, шоколадную и я ставлю на соглашении свою подпись, расписываясь конфетой как авторучкой! Как все необычно! Меня забавляет такое веселье и чудачество. Смотрю, какую подпись я ставлю на «документе». Ага, моя, как в реальной жизни. Сомнений нет. Тут я вернулась в свое тело, в нашу жизнь и уснула, как обычный человек.

Снова утро. Утренний ритуал. Завтрак в столовой. Старт. Взлет разведчика. На разведку сегодня запланированы штурман Евгений Русков и командир эскадрильи Роман Сергеев. Доклад погоды в зонах пилотирования.

Зона – это такое место в небе, выделенное для пилотирования. Это важно для безопасности пролетов гражданских судов. Выходить за границы зоны запрещено. Возвращение на точку. Только еще никто не знает, что посадки не суждено осуществиться.

–Четвёртый занял. Правая закрылка не выходит полностью, – слышу доклад Рускова.

–Повторить выпуск, – командует руководитель полетов.

–Не выхолит. Заклинило, – ровным спокойным голосом идёт доклад пилота.

–Приказываю катапультироваться!

–Команду принял. Катапультироваться.

–Воздух! Зоны не покидать. Всем уйти на второй круг. Полосу освободить. Прекратить запуски, – даёт указания руководитель полётов.

Я не одна вышла на улицу. Смотрим в створ полосы.

В авиации, створ полосы – это продолжающая продольную ось взлётно-посадочной полосы воображаемая линия, на которой располагаются дальняя и ближняя приводные радиостанции. Самолёт, находясь на глиссаде, начал вращение вокруг своей оси.

Глиссада – это траектория полета самолета под определенным углом к поверхности земли при заходе на посадку. При этом идет снижение высоты.

Самолёт виден достаточно хорошо. Выстрел, первый пилот катапультировался. Выстрел, второй пилот катапультировался. Выстрел катапульты получился не в желаемом направлении, не в небо, тогда бы высота увеличилась на несколько метров, а в землю. Купола парашютов не успели наполниться воздухом и раскрыться. Они белыми кляксами болтаются в небе.

На место приземления отправлена скорая помощь с бригадой медиков. На место расчетной посадки беспилотного самолета выехали три пожарных машины. Сейчас будет взрыв, и в стороны полетят обломки летательного аппарата. Я смотрю на стартовый командный пункт СКП. Там стоит руководитель полетов с микрофоном в руке смотрит в бинокль за происходящим. Тревожно. На душе неспокойно.

–Оба пилота мертвы, – слышим доклад медиков по громкой связи.

Взрыв отвлек наше внимание. Горящие части самолета разлетаются в разные стороны. Красные пожарные машины приблизились на минимальное расстояние к упавшему истребителю, и пожарники приступили к тушению обломков.

В срочном порядке производится посадка самолётов, которые находились в воздухе. Самолёты занимают свои места на стоянке. Командир части, руководитель полётов заходят за мною, и мы едем на место падения пилотов. Я вхожу в состав экспертной комиссии по расследованию причины падения самолёта, поэтому мое присутствие на месте падения машины обязательно.

На поле из солдат выставлено оцепление. Там уже находятся техники, начальник штаба. Найден «черный ящик», только никто ничего не трогает. Все фотографируется и записывается в протокол. Пилоты в десяти метрах находятся друг от друга. Купола не успели раскрыться. При падении у Сергеева сломался позвоночник. Парашют замотал его тело как в саван. У Рускова разбита голова и кровью окроплен белый купол. Смерть обоих пилотов мгновенная.

Я и еще два члена комиссии с материалом, который скрыт в «черном ящике», возвращаемся на старт. Нам предстоит изъять из кассеты пленку и дешифрировать материал, сделать развернутый полет и провести анализ полета. На старте все ждут указаний и новостей.

Я осторожно вскрываю кассету в лаборатории с материалом полета. Двое наблюдателей смотрят за моей работой. На их лицах надеты очки, которые позволяют видеть в темноте. Таков порядок. Провожу дешифровку полета. Сам полёт прошел нормально. При заходе на посадку есть разовая команда, в момент сброса фонаря, вот здесь. Вращение самолёта вокруг своей оси было быстрым. Я не вижу в материале команду «остаток топлива 200 литров», значит, в перевернутом положении самолет находился короткое время. Не успевал сработать датчик. Всплеск работы руля высоты и скачок перегрузки, вот здесь. Это началось вращение.

Я решила применить свой нетрадиционный метод анализа полета. Я визуализирую момент захода на посадку. Смотрю на происшедшее мыслью и не рисую, ни выдумываю ничего, просто смотрю. Главное сейчас для меня – концентрация внимания. Мой мысленный взор проходит по фюзеляжу. Нормально. Рули? Нормально. Левое крыло? Закрылка полностью выпущена, нормально. Правое крыло. Закрылка выпущена на 15 градусов. Ага, вот что! Возникает вопрос. Почему? Стоп. Вижу внутренним взглядом посторонний предмет. Это гайка, она выпала и застряла в механизме, и она мешала их движению. Катапультирование началось вот здесь. Смотрю мысленным взором дальше. На глиссаде, где начинается снижение и расчет на посадку, идет потеря высоты. Потеря высоты особенно при катапультировании, да при вращении самолета чревата тяжелыми последствиями. Рассчитать выстрел катапульты, чтобы он пришелся в небо, практически невозможно. Высоты не хватило для наполнения куполов парашютов воздухом.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове. Заполнила протокол полета. На чистом листе кальки делаю через увеличитель крупным планом развернутый полёт, а именно момент захода на посадку. Отмечаю красным цветом момент начала вращения самолёта. Синим цветом момент сброса фонаря. Серым цветом момент катапультирования. Время рассчитано по секундам. Теперь можно ехать с докладом. Я законсервировала материал полёта и спрятала в сейф. Его опечатал один из наблюдателей своим пломбиром.

В авиации у каждого ответственного лица свой пломбир, со своим персональным номером, который выдается в секретном отделе под роспись. Главное – выяснить причину падения. Возвращаемся на место происшествия. Ребят на скорой помощи увезли в морг. Флажками отмечены контуры тел. Страшно. Внутри вся «душа» трясется и содрогается.

–Разрешите доложить, – обращаюсь я к командиру части.

Командир кивком головы дает разрешение.

–Полет в зонах прошел нормально. По нему замечаний нет. При заходе на посадку заклинило правую закрылку. Она вышла на 15 градусов. Там есть посторонний предмет и, именно он, мешал работе.