Camp America - Артем Русакович

От лагеря к более или менее приличной трассе вела старая и узкая дорога, с асфальтовым покрытием, сделанным, видимо, еще десятки лет назад. Все несколько миль, которые нужно было проехать от лагеря, машину или автобус, рискнувших совершить такую поездку, трясло на ухабах и разломах асфальта. Раньше я несколько раз проходил эту дорогу в обоих направлениях пешком. Но в этот день мне повезло — с водителем, уже подвозившим меня как-то раз в близлежащую библиотеку, я доехал до нужной дороги и, положив рюкзак на землю, принялся голосовать.

Начало пути оказалось крайне неудачным. На выбранной дороге машина проезжала от силы раз в десять минут и на голосующего человека абсолютно никак не реагировала. Я простоял там два часа, прежде чем один водитель наконец не остановился и не подбросил меня до более оживленного хайвея. Там уже автостоп пошел значительно быстрее, и через несколько часов, голосуя с переменным успехом, мне удалось добраться до небольшого городка Карбондэйла. Я потратил целых полдня и проехал всего лишь миль тридцать, но не отчаивался. У меня есть примета: если путешествие начинается из рук вон плохо, значит оно должно хорошо закончится (в тот раз эта примета в очередной раз сбылась).

На окраине Карбондэйла я поймал машину с тремя студентами. Точнее говоря, студентом колледжа из них был только один, остальные еще учились в школе. Но в Америке принято так называть каждого учащегося, независимо от места его учебы. Студенты удивились, увидев голосующего на дороге человека, еще минут десять говорили со мной через открытое окно машины, выпытывая, куда, откуда и зачем я еду, почему не воспользовался автобусом, не боюсь ли я быть арестованным ( «hitch-hiking is illegal here»[7] ), но, в конце концов, пригласили в машину и поехали в нужном направлении.

Разговор почему-то сразу завели о травке. Вначале трудно было понять, о чем меня спрашивают: студенты использовали американский сленг, не слишком понятный иностранцу. Но вот в разговоре мелькнуло интернациональное слово «marijuana», и я воскликнул:

— A, grass[8]! Теперь я понял.

— Ты[9] как, травку куришь? — спросил один из студентов.

— Нет.

— А мы очень любим эту вещь.

— Я думал, что это запрещено в Америке

Они почти хором сказали «Yeah! But we don't care» — фразу, которую на русский язык можно перевести как «Да, но нам по фигу».

— Понятно. И как вы думаете, почему это запрещено?

— Не знаю. В Америке это очень популярно. Много людей увлекаются легкими наркотиками, но это противозаконно. В отличие, скажем, от табака, который так же вреден для здоровья.

Разговаривая на эту тему, мы через некоторое время подъехали к придорожному магазину, торгующему различными приспособлениями для курения — особенно трубками самой разнообразной формы. Мы зашли внутрь, я стал с интересом рассматривать витрину, а мои знакомые сказали продавцу, видимо, их старому приятелю:

— Смотри, подобрали парня из России, который автостопом хочет доехать до Чикаго.

— Да брось ты!

— Я не шучу, — студент обратился ко мне. — Скажи, что я не шучу.

— Нет, он не шутит, — сказал я продавцу. — Я еду в Чикаго и надеюсь быть там завтра вечером.

Продавец начал смеяться, мои попутчики — тоже. Отсмеявшись полминуты, он сказал (видимо, полагая, что я не так хорошо знаю английский): «Да он полный придурок». У меня вдруг появилось сильное желание объяснить ему, кто из нас придурок, но я сдержался.

Мои знакомые купили сигарет и пошли обратно к машине. На улице нас вдруг окликнул незнакомый человек и несколько минут тихо говорил с одним из студентов. Те быстро договорились о чем-то, студент остался, а мы с двумя другими поехали обратно в город.

— Смотри, — сказал мне парень, сидевший за рулем, — этот человек только что подошел и предложил нам купить травки. Видишь, насколько это распространено в Америке.

Мы приехали обратно в Карбондэйл, ждали двадцать минут, затем, связавшись по мобильнику, студенты забрали у автостоянки уже отоварившегося приятеля. Тот довольно потряс небольшим полиэтиленовым пакетиком с содержимым, похожим на специи к какому-нибудь горячему блюду, и сообщил, что купил просто первоклассную вещь (сам уже попробовал).

Мы поехали дальше. Американские студенты закурили, по салону разнесся немного непривычный запах. Мне предложили присоединиться, но я ответил вежливым отказом: «No, thanks» — как будто речь шла о стакане содовой. Уже слегка обкурившиеся студенты довезли меня до окраины Скрэнтона и оставили голосовать на 81-ом хайвее.

Надо сказать, пока я ехал с этими ребятами, немного нервничал, что их остановит полиция — и тогда всем, кто окажется в машине, может не поздоровиться. Но дорожная полиция, к счастью, не останавливает в Америке водителей без веских на то причин.

Я пошел по обочине, даже не голосуя, но через несколько минут остановилась машина, и парень с девушкой, ехавшие в ней, предложили меня подвезти. Проехали всего несколько миль, но зато подбросили до ближайшей стоянки для дальнобойщиков или, как говорят русские в Америке, «трак-стопа» (truck-stop). Впечатляющее зрелище: десятки и сотни огромных грузовиков стоят несколькими рядами, с невыключенными двигателями, светятся огнями и ревут, как бронетанковая дивизия, готовая к бою и только ждущая сигнала к началу атаки. Не успел я обойти и двух дальнобойщиков, как увидел грузовик с наклейками в виде российского флага. Подошёл к окну водителя:

— Excuse me, are you from Russia?

— Yes.

— Я тоже из России, приятно познакомиться. Не подбросите на юг по 81-й дороге.

— Залезай, — я зашел с другой сторону, залез в кабину и через несколько минут мы отправились в дорогу.

Дальнобойщику было около сорока лет, звали его Денисом. История его типична для тысяч других иммигрантов, приехавших в США в поисках счастья. Родом из Питера, учился в институте на инженера, служил в армии, вернувшись из которой в 93-м году, решил, что ловить в родном городе ему больше нечего:

— В то время все уже понахватали всё что можно, обзавелись связями, а я даже нормальной работы не мог найти. Ну и поехал сюда, как появилась возможность, по туристической визе. Остался здесь на полулегальном положении, убирал магазины. Потом занялся вождением, поработал несколько лет, купил «трак»[10], на котором мы сейчас едем. Вообще перевожу товары с больших складов на местные по всему северо-востоку страны: от Мэна до Мэриленда.

После приезда, спустя некоторое время, Денис женился на полячке. Есть уже трое детей (его дочка ехала с нами и смотрела телевизор на заднем сиденье). Живут они в Балтиморе в своем доме. В общем, он производил впечатление довольного своей жизнью человека, который не особо жалеет о том, что приехал в Америку. Работа, хоть и тяжелая, но время на отдых и семью остается.

— Прошлым летом, — рассказал он, — ездили в Россию всей семьей. В Питере как раз были белые ночи, детям очень понравилось. Жену впервые сводил в русскую баню. В общем, неплохо время провели. Следующим летом собираемся съездить в путешествие на западное побережье, недели на две.

Денис высадил меня у 80-го хайвея — одной из самых важных трасс американского континента, дороги, ведущей из Нью-Йорка через всю страну в Сан-Франциско. По этой дороге я и путешествовал впоследствии, проехав по ней автостопом почти половину пути до западного побережья.

В тот час на ней как раз был небольшой затор из-за ремонта дороги. Уже стемнело, только что прошел дождь и машины медленно ехали по мокрому асфальту, ослепляя глаза фарами ближнего света. Такой трафик был мне на руку: машины ехали гораздо медленнее и имели больше возможностей остановиться и взять попутчика. Я положил рядом рюкзак и начал голосовать.

Прошло нескольких минут, и ко мне подъехала полицейская машина. Наслышавшись историй о том, что хитч-хайкинг здесь запрещен и меня могут оштрафовать или даже посадить в тюрьму, я хотел было уйти с дороги. Но потом решил: чему быть того не миновать; да и полицейский видел, как я голосовал. Так что решил не усугублять свою вину попыткой скрыться, первым подошел к вышедшему из машины полицейскому и поздоровался.

— Что вы здесь делаете? — сурово спросил страж американского правопорядка

Я опять-таки не стал уверять, что вышел на вечернюю прогулку подышать свежим воздухом, и честно сознался, что пытаюсь поймать машину, которая может подвезти меня до Чикаго. И добавил, что приехал в Америку из России по студенческой программе, проработал два месяца и решил попутешествовать.

— Вы не можете голосовать здесь. Автостоп на хайвеях запрещен. Вы можете голосовать только на въездах к нему, — и полицейский показал рукой на дорогу, ведущую от развязки к трассе.

— О'кей, буду знать, — ответил я, и, набравшись наглости, спросил. — Кстати, может быть, вы подвезете меня по трассе?