Волшебный свет любви - Наталья Батракова

Тогда что же он делает? Почему так легко отпустил от себя эту женщину? Более того, всем своим видом дал понять, что не ценит этой награды, воспринимает ее как обыденность. Что это? Защитная реакция? Или он струсил, потому что, согласно дальнейшей логике тайных желаний, придется что-то кардинально менять в своей жизни?

Он многому не находил объяснений. Например, почему его тянет именно к Кате? Почему он все время ловит себя на мысли, что думает о ней, хочет ее видеть, слышать, разговаривать с ней, прикасаться?.. Почему ему постоянно хочется сделать для нее что-то приятное, удивить, помочь, защитить? Почему сейчас, когда вроде бы достигнута некая честолюбивая цель, ему так тяжело с ней расставаться?

Первый звоночек, будто с ним что-то не так, прозвучал после того, как он узнал о ДТП и тут же бросился ее разыскивать. Честно говоря, тогда Вадим не придал своему порыву особого значения, так как это легко объяснялось: он может кому-то посочувствовать. Надо было помочь пострадавшей женщине, поддержать, утешить.

В следующий раз это случилось на даче в Крыжовке, и чувства были уже несколько иными, словно поднялись на ступеньку выше. Он тогда едва с табуретки не свалился, поглядывая то в коробку с электрическими проводами, то на кровать! Нежность, которую вызывала в нем спящая Катя, отвлекала, мешала сосредоточиться, что было совсем неожиданно: ни фигурой, ни возрастом, ни статусом пока еще замужней дамы она не являлась идеальным воплощением объекта его грез.

Тогда в чем дело? В душевной тяге? В естественности, такой трогательной и губительной одновременно? Чем больше он с ней общался, тем сильнее было удивление: Катя не вписывалась ни в один из его годами выверенных стереотипов женского поведения. Смелая, дерзкая, независимая, чувственная, ранимая – она словно обладала некой магической силой, заставлявшей совершать не свойственные ему ранее необдуманные поступки. Почти безумства!

Признаться честно, Вадим давно не встречал женщин, ради которых с такой легкостью менял бы свои планы, носился по городу, караулил у дома, знакомил с друзьями. А уж тем более приглашал в свою квартиру! Это было из категории неприкасаемого – его жилище. И вот, пожалуйста, здесь впервые переночевала женщина! Что же такое с ним творится?

Научившись распознавать скрыто посягающих на него дам и приняв правила их игры, он, как выяснилось, оказался совершенно не способен охотиться сам. Не помня, а вернее, не зная отказа у женщин, он не то чтобы охладел к этому виду «спорта», он элементарно разучился ухаживать! Более того, как только решался на какой-то шаг, на него неожиданно накатывал ничем не мотивированный парализующий страх: а вдруг он ей неинтересен, не нужен и выглядит в ее глазах заурядным навязчивым ухажером? Ведь Катя же его не разыскивает, не ждет под подъездом? Да и вообще не звонит, хотя могла бы легко найти повод.

От таких мыслей Вадим мрачнел, уходил в себя, цепенел. А едва отпускало, начинал злиться – на себя же, на свое безвольное поведение. Пытался бороться с собой, пытался выбросить из головы всю эту дурь, давал слово, что так оно и будет. И если до позавчерашнего вечера ему каким-то образом удавалось контролировать свое поведение, то после изучения папки с материалами он даже не пытался себя остановить. И дело не столько в цифрах, которые ей удалось для него раздобыть. Главное – Катя его не забыла, она работала над его заданием, при ее колоссальной загруженности совершила почти невозможное, он же в последний раз наговорил ей черт знает чего! А тут еще выяснилось, что ей снова нужна его помощь, его поддержка, его защита.

Встреча окончательно расставила все по своим местам: рядом с Катей ему хорошо, а на душе, как это ни банально звучит, тепло и светло. И радостно. Даже петь хотелось!

И все же в субботу с утра его снова стали подтачивать сомнения, которые достигли пиковой точки, когда она не появилась в зале к назначенному времени. Он даже успел растеряться, обидеться в душе. Однако с появлением Кати все переменилось: глупые мысли улетучились, настроение моментально улучшилось, он всей душой стал откликаться на смех, шутки, веселье.

Пожалуй, это был самый счастливый день рождения со времен детства, когда само ожидание праздника доставляло неописуемый восторг. Ни свет ни заря просыпался он с улыбкой и с ребяческим нетерпением ждал часа, когда вечером за праздничным столом соберутся гости и дело дойдет до подарков.

Вчерашние вечер и ночь превзошли его ожидания: красиво, романтично, нежно. Переполнявшие положительные эмоции зашкаливали, не давали уснуть, мысли все смелее устремлялись в будущее. И вдруг ему стало страшно. Так бывает: внезапно тебя охватывает паника, страх в один момент потерять то, к чему стремился, за что боролся, чего наконец-то достиг. Вот оно есть, но в одно мгновение может исчезнуть! Как сон, как наваждение: было – и нет. Растаяло, испарилось. И вернуть невозможно, потому что нельзя вернуть то, чего уже нет. Однажды с ним такое уже случилось, едва выжил…

При этом воспоминании страх достиг кульминационной точки, мыслительный процесс застопорился, словно попал в ловушку, в тупик, из которого нет выхода. Тело обмякло, покрылось липкой испариной… Надо было срочно чем-то себя спасать.

Стараясь не потревожить сон Кати, Вадим покинул спальню и автоматически стал наводить порядок: сначала на кухне, затем в кабинете. С детства терпеть не мог ни грязной посуды, ни лежащих на неположенных местах вещей. Но не так-то просто было отмежеваться от нахлынувших воспоминаний…

В свете главенствующих материальных ценностей современного общества тридцативосьмилетний Вадим Сергеевич Ладышев считался весьма завидной партией для соискательниц безоблачного семейного счастья. Имеет устойчивый бизнес и жилплощадь в элитном доме в центре города, две крутые машины – «Лэнд Ровер» и «БМВ». К тому же внешне – само воплощение женской мечты! И – непорядок – до сих пор ходит в холостяках!

Естественно, недостатка в желающих занять вакантное место супруги Ладышев не испытывал.

А ведь так было не всегда. В подростковом возрасте пухлый, даже толстый в сравнении со сверстниками Вадим постоянно комплексовал по поводу полноты, по поводу одежды, которая никак не прятала недостатки – и налазила с трудом, и трещала по всем швам. В юности боялся насмешек, боялся знакомиться с девушками, да много чего боялся, потому и старался как мог компенсировать внешние недостатки знаниями.

Можно смело сказать, что к сегодняшнему дню он сумел создать себя заново, да и признаний в любви наслушался. Но при этом не причислял себя к сердцеедам и считал, что сам обделен этим чувством: влюблялся лишь дважды в жизни.