Занавески - Михаил Алексеевич Ворфоломеев

П о л и н а. Я же не держу тебя.

П о с п е л о в. Еще бы!

Занавеска закрывается. Поспелов направляется к Горюновым. Вбегает  К у з ь м а.

К у з ь м а. Федор Константинович!

П о с п е л о в. А, Кузьма… Чего это с кнутом?

К у з ь м а. Верно! Привычка, товарищ председатель.

П о с п е л о в. Ты что, пьян?

К у з ь м а. Есть маленько… Больше с горя, чем с радости. Коней я сдал.

П о с п е л о в. Завтра отчитаешься.

К у з ь м а. Поначалу-то я, конечно, того… А потом этого…

П о с п е л о в. Говори ясней!

К у з ь м а. Узнал, значит, куда коней! Надо прямо сказать, большое мы дело совершили! Помогли государству. А как же, верно? Мы должны всегда быть готовы!

П о с п е л о в. Зарапортовался.

К у з ь м а. Так что, выходит, у меня сегодня праздник!

П о с п е л о в. Раз праздник, гуляй!

К у з ь м а. Слушаюсь!

П о с п е л о в. Чудак ты!

К у з ь м а (встает, достает из-за пазухи квитанции). Все тут… (Читает.) Кобыла Марфа… жеребец Буян, мерин Лемех, все тут! Там все…

П о с п е л о в (забирает бумагу). Ничего, Кузьма, теперь механизатором станешь.

К у з ь м а. Федор Константинович, всех-то не надо бы, а? Кони больно хорошие были…

П о с п е л о в. Колбасы больше будет!

К у з ь м а. Какой такой колбасы?..

П о с п е л о в. Так ты куда коней сдал?

К у з ь м а. Государству…

П о с п е л о в. Верно, а для какой цели?

К у з ь м а. Я так думаю — для стройки.

П о с п е л о в. Значит, ты не знал…

К у з ь м а. Федор Константинович, чего-то ты недоговариваешь?

П о с п е л о в. Завтра договорим.

К у з ь м а. Нет уж! Сделай милость!

П о с п е л о в. На мясокомбинат они пойдут.

К у з ь м а. Кого?!

П о с п е л о в. Ничего, старик, я тебе получше работу найду. (Уходит.)

Кузьма стоит некоторое время неподвижно, потом идет к себе в избу. Гладит хомут.

Открываются занавески в доме Горюновых. За столом сидят гости, за спинами их ковер.

Г о р ю н о в. Жалко, жалко, что Полина Николаевна не пришла.

Г о р ю н о в а. Но уж на новоселье милости просим!

П о с п е л о в. А какие вам нужды в квартире?

Г о р ю н о в. Скажешь?!

Г о р ю н о в а. Что же, как воду носить да печь топить?

Г о р ю н о в. Неужели обидишь, Федор Константинович? Уж я ли не старался?!

Л и з а. Да уж ты старательный!

Г о р ю н о в а. Конечно! Если что надо, он у меня ночь не спит!

Г о р ю н о в. Дарья, говори меньше, а наливай больше!

П о с п е л о в. Ладно, поглядим! Бухгалтер ты у меня, Прокоп, хороший, не жалуюсь.

Г о р ю н о в. Что могу по силе-возможности!

П о с п е л о в. Больше мочь надо!

Г о р ю н о в. Под вашим руководством можно и больше!

Л и з а. Ой, да хватит вам говорить! Пьем, что ли?

П е т р. Успеешь…

Г о р ю н о в. Вы бы, Федор Константинович, словечко сказали. Уж так славно говорить вы умеете…

П о с п е л о в (встает). Я бываю крут, горяч, но кого люблю, того люблю! Если ты мне поможешь, я в сто раз больше сделаю! Прокоп молодец, он это понимает! Для кого я строю Рассказиху? Для вас! Живите, хорошо живите!

Все чокаются, выпивают. Подходит  К у з ь м а  с кнутом.

Л и з а. Ой, жить по-городскому начнем! Нам бы еще артистов каких сюда выписать.

П о с п е л о в. И артисты будут! Главное, чтоб за меня горой все!

Г о р ю н о в. Не сомневайтесь! В огонь и в воду.

П е т р. Куда там…

Г о р ю н о в а. Вот возьми его за рубль двадцать. Что же мы, обманем?

П е т р. Да я чо? Я ничо…

Л и з а. Ничо, так молчи!

К у з ь м а (зовет). Федор Константинович!

П о с п е л о в. Кто там?

Л и з а. А, Кузьма!

П о с п е л о в. Чего надо?

К у з ь м а. Поговорить.

П о с п е л о в. Я тебе что сказал? Завтра!

К у з ь м а. Невмоготу.

П о с п е л о в. Давай, да побыстрее!

К у з ь м а. Колбасы, говоришь, больше будет… (Неожиданно начинает полосовать бичом Поспелова.) От те колбаса! От те от Марфы, от Лемеха! На, жри, сатана!

П о с п е л о в. Уйди! Брось! Посажу!

К у з ь м а (бросает ему бич). Теперь сади…

Вбегает  Н а д я.

Н а д я. Папка! Ты это чего, папка?

П о с п е л о в. Уведи его! Ну, Кузьма, получишь ты у меня квартиру!

К у з ь м а. На хрена мне твоя квартира! Ирод! Надюха, коней-то я на бойню свел!

Н а д я. Да ты что?

К у з ь м а. Откедова же я знал… (Кричит.) Я сорок пять лет за конями ходил! (Опершись о Надю, уходит.)

Поспелов идет за стол.

П о с п е л о в. Вот шпана… Как огнем ошпарил!

Л и з а (хохочет). Ой, и укатал он тебя! А? Это же Кузьма! Мухи не обидел, а тут?

П о с п е л о в. Дура!

П е т р. Осторожнее, председатель…

Г о р ю н о в а. А ты чего это на начальство пофыркиваешь?

П е т р. Чего… я ничего… Я так…

П о с п е л о в. Тебе-то уж лучше молчать!

Л и з а. А чего это так? Или у него рта нет? Кажись, я ему жена!

Г о р ю н о в. Ой, велика важность!

П о с п е л о в. Ну, Кузьма, погоди…

Г о р ю н о в. «Ромашки спрятались, поникли лютики!..»

Гости подхватывают песню, занавеска закрывается. Выходят  Л и з а  и  П о с п е л о в. Садятся на лавочку. Из-за занавески выглядывает  М о т р я.

П о с п е л о в. В квартиру новую переедешь, в ванной мыться будешь. Каждый день!

Л и з а. А у меня работа непыльная! Могу и не мыться!

П о с п е л о в (обнимает Лизу). Ух, зараза,