Синее золото - Юлия Терновская

и вовсе размывало напрочь. Рейсового транспорта в Блё-де-Монтань не ходило, а туристы предпочитали места с более развитой инфраструктурой – даже худой гостиницы, и той в старой деревушке не наблюдалось.

Виноградники, казавшиеся бесконечными по пути из Авиньона в Моден, уступили место лугам, то и дело перемежающимся дикими садами и рощицами. Попадались и одиноко стоящие раскидистые вечнозелёные дубы, можжевеловые деревья и даже кедры. А уже на подъезде к Блё-де-Монтань открылись виды на лавандовые поля, ещё сизо-зеленоватые, не налившиеся лиловыми оттенками, и небольшие горные террасы, засаженные подсолнечником или дынями, а то и вовсе пустующие и благоухающие разнотравьем. Даже неопытному взгляду было видно запустение, и сразу становилось ясно – земли переживают не лучшие свои времена. Вот что бывает, когда хозяйство теряет заботливого хозяина – Этьена Моро, деда Марион по материнской линии, не было в живых уже больше четверти века.

Марион, витающую где-то далеко в своих мыслях и обрывочных детских воспоминаниях, на землю вернули звуки, внезапно донёсшиеся откуда-то сзади. Вздрогнув, она обернулась, узрела их источник и ошарашенно на него уставилась.

– Porca miseria, che cazzo è? Che cazzo sto faccendo qua?

Отборная брань – а судя по интонациям, это была именно она – похоже, была итальянской. Как и тот, кто её произносил – в смуглокожем мужчине с помятым лицом, заросшем трёхдневной щетиной, с растрёпанной смоляной шевелюрой и краснющими глазными белками, в совокупности с услышанным, без труда угадывался представитель соседнего государства.

Только… каким образом он оказался на заднем пассажирском сидении? Вернее, как его можно было не заметить? Ответ напрашивался сам собой – мужчина, судя по всему, был в полнейшей отключке и всю дорогу не подавал признаков жизни. А Марион, не ожидавшая подобного подвоха, не озадачилась заглянуть назад, дабы иметь возможность заметить ещё одного пассажира грузовичка.

– Фабио! – прикрикнул на парня Бертран. – Не будь scemo! Мадемуазель Марион, извините этого кретина.

– Scusa, signorina! – болванчиком закивал тот, кого француз назвал Фабио, но уже на втором кивке болезненно поморщился, красноречиво потирая висок. – Месье Бертран, – обратился он к водителю, – окажите услугу, остановите агрегат, отл… проветриться надо, – произнёс он уже по-французски.

Бертран явно хотел крепко выразиться в адрес итальянца, но виновато глянув в сторону застывшей в растерянности пассажирки, передумал. Хотя по хмуро сдвинутым бровям старика-провансальца было ясно, что кем бы тот ему не приходился, серьёзной выволочки ему не избежать.

Встряхнувшись и прогоняя оцепенение, Марион сама обратилась к Бертрану с просьбой остановить машину – не хватало только, чтобы этот Фабио «проветрился» прямо в салоне.

– Простите его, мадемуазель, – неожиданно стал оправдываться старик, когда итальянец вышел. – На самом деле Фабио – хороший парень, и руки у него золотые, и голова, пусть горячая, но на плечах сидит крепко… А это… – неопределённо махнул он рукой, видимо, подразумевая страсть молодого человека к выпивке, – это всё молодость, глупость… – Марион лишь пожала плечами, искренне недоумевая, почему должна прощать какого-то итальянского любителя крепкого алкоголя, но Бертран быстро всё расставил по местам: – Такого механика ещё поискать! Да и нет в нашей глуши ему замены. А вот техника постоянно нуждается в ремонте.

Понятно… Вот и первый работник фермы. Её работник. Марион почувствовала, как у неё задёргался глаз.

А ведь это только начало!

3

Впрочем, остаток первого дня на новом месте прошёл без происшествий.

Бертран, не слушая никаких возражений, настоял на том, что прежде всего новой хозяйке Блё-де-Монтань нужно прийти в себя после дороги, отдохнуть и поесть. А так как в деревне не было гостиницы, а дом, в котором предстояло жить Марион, давно стоял необитаемым, любезно предложил одну из пустующих комнат в своём. Марион, здраво рассудив, что лучшего варианта ей не найти, решила воспользоваться гостеприимством соседа, потому что чувствовала себя выжатой как лимон, да и не прочь была, прежде чем окунуться в фермерские дела с головой, немного прощупать дно. И, судя по разговорчивости месье Дюпона, хотя бы в этом ей определённо повезло – старик был коренным жителем деревушки, другом почившего управляющего, когда-то трудился на благо фамилии Моро, и должен был знать о здешнем хозяйстве если не всё, то многое.

Женой Бертрана оказалась добродушная женщина, которая тут же стала опекать Марион, словно тётушка любимую племянницу. Наутро, после плотного завтрака, без которого мадам Дюпон не выпустила бы её из дома, Марион в сопровождении Бертрана, добровольно взявшего на себя роль гида, отправилась знакомиться со своими владениями.

Давешний грузовичок, довёзший их до первой остановки – семейного гнезда Моро, оказался также принадлежащим Марион. Точнее, числился единицей фермерской техники. Глядя на это детище, наверное, шестидесятых годов ушедшего века, несложно было представить, какой была остальная… А вот дом оказался настоящей крепостью! И, несмотря на то, что возрастом он несколько раз превосходил упомянутый грузовичок, выглядел намного серьёзнее собрата – каменные стены почти метровой толщины, два этажа, закопчённые камины, старый сад с вековыми деревьями. Уже много лет жилище пустовало, но за ним присматривали: стены, крыша и окна с закрытыми ныне ставнями, к огромной радости хозяйки, оставались целыми, и могли укрыть от жары и непогоды, случись такая в ближайшем будущем.

Дом, чтобы в нём более или менее комфортно можно было прожить несколько тёплых летних месяцев, требовал мелкого ремонта и большой уборки. К безмерному счастью Марион, в нём имелись необходимые современному человеку достижения прогресса, пусть и образца прошлого столетия. Бертран проверил щиток и убедился, что в доме есть электричество, а также пообещал прислать водопроводчика, который подключил бы дом к скважине и проконтролировал состояние водопроводных труб и сантехники. После осмотра, скрепя сердце, Марион приняла решение, что поля никуда от неё не денутся, а вот жилище… Дом следовало привести в порядок в первую очередь. Хозяйке нужен кабинет, где можно будет закопаться в гроссбухи и кипы бумаг, «оставленные в наследство» управляющим, а сейчас бережно выгруженные и сложенные Бертраном в углу прихожей. А также – спальня, ванная, кухня и гостиная.

Искренне поблагодарив Бертрана за участие и помощь, отмахнувшись от предложений найти кого-нибудь, кто смог бы заняться уборкой, Марион отослала его домой – негоже было злоупотреблять добротой провансальца. Уж с тряпкой и щёткой она управится, благо мадам Дюпон прозорливо снабдила гостью оными, вкупе с моющими средствами, комплектом свежего постельного белья и прочими мелочами, при этом охая и ахая, что сама не сможет помочь с таким деликатным делом, как приведение дома в жилой вид, – старушку беспокоило здоровье. Марион дала себе зарок обязательно отблагодарить соседку – разве сама она вспомнила бы о таких банальностях, как отсутствие жизненно важных простыней или полотенец, пока не столкнулась бы с ними нос к носу?