Позвонок (СИ) - Ланда Ив

Гален увлеченно вертел странный обрядовый атрибут в руках. При свете виляющего огня на факеле, рубиновый отблеск отразился в его дымчатых глазах, словно стал их собственным свечением. Мужчина чувствовал странную дрожащую энергию, исходящую от артефакта. Цепкую, оскверняющую и вязкую, как мед. Эта энергия впивалась в его ладонь, ловко располагалась в руслах вен и сосудов, и растекалась по всему телу. Ощущение могущества наполнило его, подобно глубокому вдоху.

— Нужна твоя кровь, — продолжил кураторство Молак. — Первенец в равной степени приближен к обоим родителям. В нем ваша общая кровь. Деворинфир должен понимать, кто просит о помощи, и кто преподносит дар.

— Мне просто полить ребенка своей кровью?

— Разумеется, не просто. Ты должен выразить Госпоже свое почтение. Пометить жертву ее символом. Уверен, этот символ тебе знаком, Гален. — Жрец ткнул в медальон на груди Брайера заостренным ногтем, которым венчался костлявый длинный палец.

Малыш тут же прекратил попытки докричаться до родителей. Теперь он, выпуская облака пара, глубоко дышал от возмущения собственной беспомощностью. Он не понимал, зачем отец снял перчатки и режет себе палец, зачем рисует ему что-то на лбу… Страх захватывал крохотное замерзающее тельце.

— Правильно? — Гален отошел от сына, но все еще не мог оторвать взгляд от нарисованной луны, почти закрывшей солнце.

— Правильно, — Молак стал у изголовья будущей могилы и развел руки. — Теперь ты должен опустить младенца вниз.

— Я? — внезапно мистер Коу почувствовал головокружение. Жар прилил к его щекам. Изначально он был настроен хладнокровно по отношению к требованиям обряда, но сейчас, когда он должен своими руками уложить малыша в зев промерзлой земли… В нем заиграла слабость.

«Она дала ему имя. Его зовут Брайер. Моего сына зовут Брайер», — эта навязчивая мысль осушила рот и глотку мужчины.

— Дорогой, — обняла его Гельви. — Мы сможем. Слишком много уже пройдено, чтобы оглядываться.

— Забирай молокососа и убирайся, — добавил Молак, пожав неширокими плечами. — Либо я могу вообразить вас дичью в моих угодьях. Что случится тогда — очевидно.

— Нет, мы продолжим, — как можно настойчивее ответил Гален. Он поднял Брайера и встретился с его прямым обнадеженным взглядом. Мальчик искренне верил, что отец вернет ему уютное тепло и унесет из темной чащи.

Но вместо этого Коу медленно опустил сына в холодный земляной короб. В негодовании и отчаянии Брайер снова заплакал. Истошно и с горечью.

От этого голоса Гельвию пробрало насквозь. Она тоже не сдержалась и молча изверглась обжигающими слезами.

Жрец подкатил длинные рукава плаща, демонстрируя вытянутые наручи из бугристого черного металла с насыщенно-красными крупными камнями округлой формы. Пламя заплясало в их гранях, создав эффект, будто те пульсируют мистическим светом изнутри.

Откуда-то из-под снега Молак извлек лопату и вручил Галену. Затем расправил спину, удлинившись еще сильнее, и начал ритуал:

— Дэворинфир! — Сипение его голосовых связок внезапно преобразилось в уверенный низкий тон. — Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, твоего благословленного слугу…

Брайер закричал так, что слова жреца начали утопать в режущем ухо звуке. Жрец раздраженно выдержал паузу, ожидая, когда визг младенца станет слабее. Но тот не собирался прекращать надрываться.

— Он ни разу так себя не вел за три дня, — заметила Гельви, беспокойно поглядывая на яму, в которой барахтался малыш.

— Если бы тебя голой бросили зимой в яму, ты бы орала не тише, — съязвил ее супруг. — Молак, может его… — Гален легко стукнул совком лопаты о землю, не двойственно намекнув на способ заткнуть ребенка.

— Гален! — ужаснулась миссис Коу.

— Нет! — вспылил жрец. — Ты глуп, Коу! Прочитав литературу о медальоне и символике Деворинфир, как можешь ты игнорировать то, чего так жаждет Госпожа?! Младенец должен быть жив. Его следует погрести заживо, дабы он отдал Духу все свои чистейшие эмоции до последней.

— Но он не замолчит.

— Пускай орет! — ярость закипала в Молаке так стремительно, как закипает вода в чайнике. Он заметно сдерживался, а потому движения «черного палочника» стали еще более резкими и ломанными. — Она услышит меня даже сквозь его вопли.

Раскинув руки и опустив голову, жрец начал заново:

— Дэворинфир! Темная Госпожа! Взываю к тебе. О, обрати же на меня взор, всевидящая! На меня, своего благословленного слугу, принявшего бремя жреца вместо твоих усопших сыновей и дочерей.

Кристаллы на наручах ярко вспыхнули всего на секунду. Так же вспыхнул и серп, который до сих пор сжимал Гален.

— Она здесь… — прошептал он с судорожным выдохом.

— Госпожа! — продолжал Молак. — Прими же артефакт, несущей толику твоей силы, обратно. С драгоценным подношением просим тебя о снисхождении: оставь одну жизнь и возьми другую…

Брайер оборванно умолк. Гельвия несмело подошла к могиле сына и осторожно заглянула.

Маленькое порозовевшее от мороза тельце лежало неподвижно. Глаза малыша были закрыты.

— Он… — голос женщины дрогнул. — Он умер?

Вместо ответа в лицо миссис Коу плашмя влетел совок от лопаты. Ошарашенно отшатнувшись, Гельви даже не успела почувствовать боли от сбитого на бок носа. Кровь горячими реками заструилась на губы и подбородок, срываясь и пачкая шерстяное пальто.

— Г… гален? — простонала она. Перед глазами все кружилось.

Мистер Коу одержимо улыбался. Ссутулившись, он сжал лопату покрепче и нетерпеливо замахнулся, чтобы ударить супругу еще раз, но теперь острой частью. Изо рта его вместе со слюной вырвался смешок.

Гельвия упала в сугроб и беспомощно закрылась рукой, но удара не последовало. Нависший над ней мужчина вдруг замер, взгляд его стал стеклянным и пустым.

— Нет! — гулко крикнул он. — Нет! Чушь! Чепуха! — С этими словами Гален отшвырнул лопату и принялся резать себя серповидным кристаллом. — Ненависть! Ненависть!!!

— Дорогой! — миссис Коу заплакала. Нос и голова разразились тяжелой ломящей болью. Кровь не останавливалась, поэтому женщина стала на четвереньки, чтобы вместо одежды раскрашивать в пунцовый снег.

Мужчина продолжал кромсать свои ладони. Он продырявил себе щеку, порезал лоб, подбородок, разрезал ноздрю. Затем он упал на спину и принялся биться в конвульсиях, вопя от боли.

— Помогите ему! Помогите! — Гельви поползла к мужу, умоляюще глядя на Молака, который просто молча наблюдал за происходящим.

Широко раскрыв веки и выпучив дымчатые глаза, Гален резким рывком выгнулся, застыл, а затем с выдохом расслабился. Он смотрел в никуда. Сквозь обеспокоенное отекающее лицо возлюбленной.

Дрожащей рукой она хотела коснуться лба Галена, но внезапно отдернула руку. Гельвия издала странный писк и вскочила на ноги, словно ее вздернули за шиворот. Сжав кулаки, женщина принялась колотить себя ими по лицу с особой жестокостью. Затем она начала избивать лежащего мистера Коу ногами.

— Ненависть! — зарычала женщина так неестественно низко, что голос тут же начал срываться. — Ненависть!!!

Она отняла у мужа серп, и отшвырнула. Затем сжала края пальто и с несвойственной прежде силой распахнула его, сорвав с себя все пуговицы. Скинув верхнюю одежду, Гельви стянула следом синий вязаный свитер, демонстрируя черный кружевной бюстгальтер популярного бренда. Затем она сняла утепленные штаны и термобелье. Последними на снег слетели сапоги и шапка из пушистого лисьего меха.

Безумно хохоча, абсолютно обнаженная молодая женщина рухнула в ближайший сугроб. Она принялась жадно пожирать снег, ползая на животе и вертясь, словно горящая.

— Плохая! Ничтожная! Мерзкая! — бормотала она, ударяясь головой о землю снова и снова, расшибая лоб. Затем Гельвия остановилась. Некоторое время курган Харшепт тонул в тишине.

Молак не шевелился, будто превратился в черное уродливое дерево.

Затем мистер и миссис Коу синхронно поднялись. Мужчина подошел к яме и осторожно поднял Брайера, который уже во всю шевелил крохотными ручками в попытке дотянуться до отца. Завернув малыша получше в тулуп, Гален прижал его к груди и запахнул частью собственного пальто.