Английский для пенсионеров (СИ) - Корсарова Вапвара

— Василий Петрович, — представился тот скрипучим голосом. Саша тут же пожалела, что спросила именно этого лысеющего ученика с угрюмым желтоватым лицом и впалыми щеками. «Кощей», мысленно нарекла его Саша.

— Никуда я не трэвелд. Дали мне как-то при Брежневе путевку в Париж как передовику, а меня обкомовский хрен не выпустил. Потому что я его критиковал. Тогда специальная комиссия решала, можно человека за рубеж выпускать или он не соответствует облику. Вот и весь сказ. Так я дальше Кишинева и не выбирался никуда. И уж не выберусь… при нашей-то пенсии, куда нам все эти Лондоны да Парижи… это для молодых да богатых. — «Кощей» застосковал и пошамкал губами.

— Василий, ну что вы опять меланхолию разводите! — возмутилась дама с кружевной шалью. — Сейчас такие возможности для всех! Я, например, работала волонтером на Олимпиаде в Сочи. И решила, что мне нужно подтянуть английский! Тогда смогу поехать волонтером куда-нибудь за границу. На чемпионат мира, например.

Урок пошел вразнос, но Саша заинтересовалась и ожила.

Она никогда тесно не общалась с пенсионерами и плохо представляла, из чего складывается их жизнь. Бабушек-дедушек и других пожилых родственников у нее не имелось, ее преподаватели в школе и вузе застряли в среднем возрасте, да и в кафе «Синяя чашка» заглядывала исключительно молодежь.

А старенькие и правда любят поговорить! Интересно, зачем им учить английский? Не все же они такие активные, как та дама-волонтерша. Для чего английский «Кощею», который никогда не поедет в Лондон? А Ростиславу?

— Why are… do… you learning English? — спросила Саша, вспомнив, что все-таки нужно проводить урок английского.

Черноволосый топ-менеджер скривился.

«Ну точно, зубы болят, — решила Саша. — Вон как щеку кулаком подпер! Шел бы лучше к стоматологу со своим кариесом…»

— Я учу, чтоб мозговые клетки работали! — бодро отрапортовал Дед Мороз Ростислав. — Изучение иностранных языков позволяет сохранить молодость ума, — закончил он, назидательно подняв указательный палец.

— Can you say it in English, please? — умоляюще попросила Саша. Ростислав напыжился, наморщил лоб и повторил. Правильно или нет — Саша не поняла, но кивнула и улыбнулась.

— Вот и мой сын так талдычит, — проворчал Кощей Василий. — Что, говорит, ты, батя, дома сидишь да Рен-ТВ смотришь! Иди, говорит, общайся, учись! Ну я и пошел. По-английски это повторять не буду, не просите. Не умею, — закапризничал он. — И на курсы эти ваши, наверное, не буду больше ходить. Никакого толку, болтология одна. Кинули подачку — нате вам курсы, кружки бестолковые… лучше бы пенсию повысили.

— Надо ходить, Василий, надо! — укорила ворчуна дама и сердито дернула платок на плечах. — От курсов большая польза!

Василий усмехнулся, довольный тем, что стал причиной спора.

«Надо же, ведут себя в точности, как школьники! — удивлялась Саша. — Эта в платке — отличница, которая любит всех поучать. А Кощей Василий, наверное, в молодости всегда спорил с учительницей и всем был недоволен. Оказывается, школьные забияки превращаются в старых ворчунов».

— А я люблю в игры на компьютере играть, — стыдливо призналась сдобная бабушка в блузке с воланами и брошью под горлом. — Мне внук покупает на Стиме. Там много игр без перевода. И в онлайн-игры играю с ребятами из разных стран. Мы разговариваем, но они по-русски только материться умеют… Вот я и пошла на курсы. Да и просто интересно!

Изящная дама в платке — Вера Валентиновна — бойко затарахтела по-английски, как будто вовсе не была новичком в его изучении. Саша поняла, что, кроме волонтерства за границей, ее интересует чтение Шекспира и Уолта Уитмена в оригинале.

Молодец какая, позавидовала ей Саша. Вот бы мне так в ее годы!

Саша представила, какой Вера Васильевна была школьницей — пылкая, говорливая отличница, которую всем ставят в пример. С красным галстуком на груди — пионерка, вспомнила Саша. Тогда все были пионерами. Собирали металлолом, ходили строем и верили в светлое будущее.

Остальные делиться причинами учить английский не захотели, возникла пауза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну… давайте почитаем новый текст, — предложила Саша, спохватилась и повторила то же самое по-английски. Понимая, что говорит неправильно и держится как робот.

Ей овладело мерзкое чувство неуверенности. Оно мешало ей вести себя естественно.

Черноволосый смотрел в окно с крайне раздраженным видом и даже карандашом по парте постукивал. А потом и вовсе вытащил ноутбук и уставился в экран.

Может, сделать ему замечание? Нет, плохая идея! Пусть себе сидит. Школьный опыт подсказывал Саше: от учеников на последней парте хорошего не жди. Будь она его классным руководителем, уж она бы ему показала! Но ей осталось изображать учительницу минут двадцать, так что нечего лезть на рожон.

Саша взяла маркер, выписала на доске новый вокабуляр и тут-то спохватилась: она не знала, как произнести многие слова! Ну что за идиот составил этот учебник! Зачем он сунул в простенький рассказ о птичках слово inconspicuous? Глаза заболели, на него глядя, а язык завязался в узел!

Даже нет возможности залезть в телефон и узнать, как этот инсосипс… инконспись… произносится.

У Саши горели щеки. Чем больше она объясняла, тем хуже себя чувствовала. Ее ученики такие взрослые, много повидали, жизнь прожили… у них внуки ее возраста.

Им хочется узнать больше, они не теряют времени зря — его у них немного осталось. А она дурит им голову…

Вот еще беда: она не нашла файл с озвучкой текста. Пришлось самой читать вслух. Сначала старалась, вязла в словах, но упорно продиралась вперед, пыталась читать с выражением. Но все чаще делала паузы или мямлила. Уши горели, горели щеки, и даже кончики пальцев налились малиновым огнём стыда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ученики, надо отдать им должное, слушали внимательно, шевелили губами повторяя.

Когда Саша дошла до слова inconspicuous и подавилась, в конце класса послышался шум.

— Enough. Довольно, — резко сказал низкий голос. Саша подняла голову.

Топ-менеджер смотрел на нее в упор самыми черными на свете глазами.

Дурацкие глаза. Такие глаза подавляют. В них вспыхивает насмешка и холодная досада, и ты сразу понимаешь, что ты — глупая девчонка, которая взялась за дело не по твоему уму и не можешь его вывезти. А приподнятая черная бровь дает понять, что о тебе сложилось весьма неблагоприятное мнение.

4

Он встал, и оказалось, что он высок и широкоплеч.

— Я прочитаю рассказ. Учебника у меня нет — возьму ваш.

Он подошел к доске, забрал учебник у нее из рук и коротко мотнул подбородком — велел Саше сесть за учительский стол.

У Саши и мысли не возникло ослушаться. Она села, потупила голову и сцепила руки перед собой.

Черноволосый начал читать.

Читал он отлично — Саше сразу стало ясно, что она слышит прекрасный, правильный английский. Черноволосый делал паузы в нужных местах и давал перевод новых слов. А потом и вовсе подошел к доске и стал выписывать их с транскрипцией.

Через пять минут он окончательно взял на себя роль учителя. Удивленные взгляды учеников сменились оживленными, ему задавали вопросы и он их задавал, если слышал ошибку — поправлял мягко и необидно.

Оставшиеся от урока полчаса пролетели быстро, продуктивно и весело для всех, кроме Саши.

Ей хотелось провалиться сквозь землю от унижения. Ей никогда в жизни не было так стыдно. Даже когда она уронила полный поднос и забрызгала томатным соусом белоснежное платье клиентки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Откуда этот черноволосый взялся! Он отстранил ее одним движением бровей! Дал всем понять, что она самозванка.

Наконец, пытка закончилась. Черноволосый захлопнул учебник и попрощался. Поди, чувствует себя суперменом, который спас город. Вот гад какой!

Пожилые ученики ей понравились. Они оказались милыми и в целом доброжелательными. Но все же какое счастье, что урок подошел к концу!