Голос бездны - Андрей Ветер

– Какая разница, Петя? Здесь нет никого, кто связан с тобой по работе. Я твоей репутации не подмочу.

– Тем не менее ты всё ещё моя жена.

– Забудь об этом. Наша супружеская жизнь осталась далеко позади.

– Сука ты дешёвая, – прошипел Пётр Марине в лицо.

– А разве ты брал меня в жёны в качестве мраморной скульптуры? Мне кажется, ты всегда видел во мне только суку, дорогой, – Марина язвительно улыбнулась. – Ты вообще видишь в женщинах только сук, только раздвинутые ноги, куда можно затолкнуть твоё мужское «достоинство». Ты ревновал меня с первой минуты нашей совместной жизни, может быть, даже раньше. Разве ты когда-нибудь разговаривал со мной о чём-то, кроме своих дурацких и беспочвенных подозрений?

– А о чём мне с тобой разговаривать?

– Вот и замолчи, сделай любезность. Может быть, я и дешёвая сука, но свободная.

– Мы ещё не развелись, не забывай об этом, – процедил Пётр сквозь зубы.

– Всё уже решено. А теперь не мешай мне отдыхать, до-ро-гой! – Она проговорила слово «дорогой» медленно, с расстановкой, вложив в это слово всю горечь своей скрытой жёлчности.

***

Матвей и Павел Коршуновы двигались по направлению ко Второму Лагерю с противоположной стороны. В отличие от туристической группы, они шли пешком. Но их медленное продвижение было связано не столько с отсутствием транспорта, сколько с той осторожностью, которую Коршуновы проявляли, спускаясь по тропе.

Многие годы своей жизни братья Коршуновы посвятили браконьерству. Они привыкли ходить крадучись, привыкли вслушиваться в малейшие шорохи, привыкли вести дикое существование. Столкновения с егерями происходили постоянно, и представители закона знали Коршуновых в лицо.

Два дня назад, уходя от тщательно организованной на них облавы, Коршуновы учинили серьёзную перестрелку и застрелили старшего инспектора. Теперь это заставляло братьев быть особенно настороженными. Погоня отстала, но не прекратилась. Коршуновы прекрасно понимали серьёзность сложившейся ситуации и старались уйти как можно дальше. В первый день они мчались на захваченном старом «уазике», но на второй день машину пришлось бросить, чтобы срезать путь через дикую чащу и как можно быстрее добраться до посёлка Куюс. Каждый из Коршуновых нёс переброшенное на спину ружьё, на поясах сидели наполовину заполненные патронташи.

С просторов Телецкого озера летел прохладный ветер. Он радовал туристов, но вызывал совершенно противоположные чувства у Матвея и Павла Коршуновых. Они, жители тайги, прекрасно знали, что этот ветерок был предвестником так называемой «низовки», обещавшей ненастье. Ничего не подозревавшие туристы ехали навстречу Коршуновым, и эта встреча сулила им не меньше неприятностей, чем надвигавшаяся с озера буря.

Начало большой беды

На территории перевалочной базы, известной как Второй Лагерь, располагались две весьма просторные избы.

– Устраивайтесь внутри, – распорядился красавчик Женя Белкин, указывая на дом, над дверью которого висел олений череп с ветвистыми рогами.

– Почему обязательно внутри? – спросила Марина, кокетливо надув губки. – Разве на базе нельзя развести костёр?

– Можно, конечно, и костёр, только вот погода меняется, Женя кивнул в сторону озера, – дождь начнётся скоро.

– Ещё какой дождь, – подтвердил инструктор Василий, развьючивая своего коня. – Хорошо, если быстро пройдёт, а то ведь может зарядить на несколько суток.

– Что ж, мы так и будем торчать тут всё время? – недовольно проурчал Пётр Чернодеревцев, волоком подтаскивая к двери рюкзак.

– Так и будем, – кивнул Женя. – Хорошо ещё, что мы вовремя добрались до базы, теперь крыша над головой будет. А могли бы мокнуть в лесу.

– Спасибо, – без малейшего намёка на благодарность проговорил Пётр. – Тут, наверное, и телевизора нет.

– И телефона тоже нет. Кроме того, по всякой нужде, даже по самой малой, в лес бегать приходится, – хмыкнул Женя, подмигивая Петру.

Марина тут же подхватила Женю под руку и выпорхнула с ним наружу. Пётр потемнел лицом. Он не хотел скандалить, не хотел устраивать никакой драки, хотя был уверен, что молодой соперник нипочём не устоял бы под его тяжёлыми кулаками. Пётр давно не прибегал к рукоприкладству, можно сказать, что он вовсе забыл, что такое уличная стычка, но его вес и рост давали ему явное преимущество перед мальчишеской фигурой Жени. И всё же Пётр надеялся уладить всё тихо. Устраивать шум из-за фривольного поведения супруги казалось ему верхом собственного унижения в глазах окружающих.

Он медленно вышел из двери и тяжело, даже обречённо как-то вздохнул. Чуть в стороне слышался игривый смех Марины и наглое гоготание Жени.

***

К вечеру в избе стало тускло: электричества на базу никто никогда не думал проводить. Три керосиновые лампы, расставленные вдоль длинного дощатого стола, служили единственным источником света. Стол располагался в дальнем конце избы возле железной закопчённой печки. На задней стене висели длинные деревянные полки, закрытые занавесками из кружевной вышивки. Простенок между дверью и ближайшим окном был занят множеством фотографий под стеклом в простеньких рамочках. На фотоснимках позировали какие-то люди возле заваленных медведей, оленей или просто верхом на лошадях.

Сидя перед гудящей печуркой возле Сергея Лисицына, профессор Митькин рассказывал с некоторой неуверенностью, словно сомневаясь в том, что его собеседнику интересна затронутая тема:

– Для улучшения памяти существует специальная группа препаратов – так называемые ноотропы. Они улучшают функцию переднего мозга, внимание, мышление. Вы меня понимаете?

– Конечно, что же тут непонятного? – кивал Сергей в ответ.

Его забавлял этот седовласый старичок, сверкавший стёклами своих очков. Седенькая бородка сотрясалась при каждом слове, чутко реагируя на движения лица. Именно такими всегда представлялись Сергею настоящие профессора – неуклюжие, седые, курносые, с бородкой-клинышком.

– Ноотропы больше всего влияют на так называемую фиксационную память, то есть на запоминание, – скрипучим голосом продолжал вещать профессор, словно читая лекцию. – Но наша лаборатория занимается проблемой памяти в ином аспекте. Нас интересует память как база, на которой формируется личностность человека.

– То есть?

– Принято говорить о памяти, как о чём-то очень простом, так как память является нашей неотъемлемой частью. Но если вдуматься, всё оказывается не так просто, – лоб Алексея Степановича наморщился. – Утрата памяти это ведь не просто утрата способности вспомнить о каких-то нужных нам событиях и так далее. Существуют целые мифы о том, как человек утрачивал собственную память и пользовался чужой. При этом люди утрачивали не только память, но и личность, утрачивали собственную идентичность. Память ведь является основным фактором, определяющим личность человека.