Мед и горечь - Дебора Смит

– Нет! – громко завизжала она, – Не смейте!

Он с трудом защищался от ее руки, однако, прихватив и другую, свел их вместе за спиной и стянул веревкой.

– Порядок, малыш, пойдем навстречу солнечному свету. – Он встал, схватил сзади ее за комбинезон и, осторожно вытащив Бетти из грибов, переложил на гранитный пол. Она была так взбешена, что перестала реагировать на происходящее. Когда он толкнул ее перед собой, как большой тюк с багажом, она попыталась пнуть его в колено.

– Я запомню это, малыш, – уверил он ее. Когда они добрались до узкой тропки к выходу, мужчина приостановился.

– На животе, – скомандовал он, как будто у нее был выбор. Он осторожно наклонил ее к полу. – Ползи. Я сразу за тобой.

Униженная, она понимала, что ее зад поднимается всякий раз к небу, когда она подтягивает ноги. Бетти извивалась на гладких, покатых камнях. Ее мучитель полз так близко, что касался руками ее бедер и ног. Бетти вытолкнула себя из пещеры на выгоревшую траву и подстилку из листьев. Испуганная, злая, задыхающаяся, она повернулась и уставилась на своего преследователя. Он казался громадным. На одном из его крепких плечей висело ружье. Мгновенное осознание того, как мала и беззащитна она в сравнении с ним, заставило Бетти броситься в самооборону.

С диким криком ярости она подняла обутую в ботинок ногу и ударила его в плечо. Он не издал ни звука, но, мгновенно обернувшись, наклонился, взял ее за ноги, и Бетти упала на спину. Он поставил одну ногу ей на живот, затем медленно стал склоняться над ней, пока его разрисованный нос не оказался в дюйме от носа Бетти, измазанного грязью. Взгляд его глаз, напряженный, ставший более заметным из-за камуфляжной разрисовки, был полон хорошо контролируемой злости.

– Я вырву тебе ноздри одними ногтями, – прошептал он сквозь сцепленные зубы. А потом его угрозы стали действительно красочными.

Бетти смотрела на него, а он продолжал шептать о том, как изомнет, разобьет, растопчет различные части ее тела и внутренности. Из некоторых его признаний стало совершенно очевидно, что он считает ее представителем мужского пола. Но ни один мужчина никогда не разговаривал с ней в такой яростной, страшной манере. Ее чувство собственного достоинства восстало.

– За кого вы меня принимаете? – она обернулась к нему, уперлась затылком в землю и столкнула кепи. – Я женщина, вы, идиот! Вы издеваетесь и пугаете женщину! Вы, видно, так понимаете галантность. Вы вторглись в мои владения. Вы стреляли в меня, преследовали меня в моей пещере, а потом издевались надо мной. Вы большой мерзкий ублюдок!

Он застыл. Потом присел на корточки и стал разглядывать ее с непередаваемым выражением лица. Его взгляд скользил по ее свободной серой рубашке и простому комбинезону. Он приблизился и расстегнул лямку на одной стороне комбинезона, потом отодвинул это в сторону и внимательно осмотрел ее грудь.

– О, не надо! – сказала она в ужасе. Он отдернул руку.

– Вы меня неправильно поняли. – Он застегнул лямку и даже застонал от отвращения. – Я просто хотел быть наверняка уверенным, что вы женщина. Но вы не просто женщина, а мина с бюстом.

– Очень смешно.

Он наклонился и вытер грязь с ее лица.

– Я, видимо, старею. Черт, да вы очень женственны. – Он пристально посмотрел на ее черные, до плеч волосы. Потом, бормоча обвинения в свой адрес, задыхаясь, перевернул ее на живот и быстро освободил руки.

Бетти облегченно вздохнула. Она повернулась, опираясь на одну руку, приподнялась, а другой влепила ему пощечину.

Он даже не вздрогнул.

– Ладно. Я это заслужил.

Бетти отошла от него на несколько футов.

– Кто дал вам право хватать кого-то, кто занимается своим личным делом? – зло потребовала она ответа.

У него были светло-зеленые глаза. Они в упор смотрели на нее.

– Ни у кого нет причин сидеть в этой пещере. Я думал, что вы мальчишка, прячущий наркотики. Почему вы не вышли, когда я позвал?

– Не могу представить, куда делись мои манеры. Я всегда отзываюсь, когда меня зовут незнакомые мужчины в военном камуфляже с большим ружьем на плече. Почему вы в меня стреляли?

– Я в вас не стрелял. Я целился в оленя.

– Олень в десять футов высотой.

– Какой-то странный кот с хвостом-обрубком пробежал почти по мне, и меня подвела реакция. Я случайно выстрелил и пошел выслеживать этого кота.

– Это мое любимое животное!

Он дважды вздохнул, потом начал оправдываться.

– Успокойтесь. Я не планировал делать из него коврик. Я просто хотел его получше рассмотреть.

Подняв грязную руку, он указал на нее, стараясь придать словам больше веса.

– Я бы никогда не стрелял там, где это представляет опасность. Я думал, что на этой земле никого нет.

– Как это никого нет? Это моя земля. И везде поставлены знаки, запрещающие охоту.

– Я пришел с юга. Там нет знаков.

– Но… но там нет дороги на десять миль, по крайней мере, Вот почему я не думала, что кто-то нарушит мой запрет с той стороны.

Он пожал плечами. Ружье качнулось на тугих мускулах его спины.

– Я люблю ходить пешком, – сказал он просто.

Он откашлялся.

– Вы можете выдвигать против меня любые обвинения. Я должен извиниться и делаю это искренне. Вы примете мое раскаяние?

Его честность подкупила ее. А то, как его взгляд скользил по ее лицу и телу, просто сбило с толку. Бетти провела рукой в перчатке по лицу, думая, что выглядит ужасно.

– Предполагается, я должна улыбнуться и сказать: а, чепуха, Рэмбо, ты ничего не сделал.

– Вам надо признать, были смягчающие мою вину обстоятельства. – Его глаза светились восхищением, пока он продолжал изучать ее. – Вы были чертовски ловкой в этой пещере. Очень находчивой.

Бетти обнаружила, что украсила свою щеку пометом летучих мышей. Она вытерла руку о комбинезон. У него прекрасные зеленые глаза, она просто не могла не думать об этом. А его волосы – наконец, она их увидела – были каштановыми с легким оттенком миндаля. И никакой камуфляж в мире не мог скрыть совершенное мужественное тело.

– Кто вы? – спросила она.

– Где вы живете? – продолжил он.

– Кто вы? – повторила она.

– Вы так и не приняли мои искренние извинения.

– Я не принимаю извинения от безымянных незнакомцев.

– Макс Темплтон. Я предлагаю пожать друг другу руки, но сомневаюсь, что вы согласитесь на это.

– Вы правы. Вы здешний?

– Последнее время, да.

Хорошо. Тогда местная тюрьма будет для вас почти родным домом.

– Вы делаете процесс извинения для меня все труднее.

– Вы вторглись в мое владение и напали на меня.

– Не забудьте про ответственность за судебно-наказуемый проступок – использование огнестрельного оружия.