Английский лорд и недотрога - Анастасия Ригерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспоминая наш сеанс и эти нелепые прощальные объятья, которые выдумал, наплевав на врачебную этику, я невольно улыбнулся. В тот момент, когда она решительно развернулась к выходу, мне любым способом захотелось ее остановить, прикоснуться к ней, вдохнуть аромат ее шоколадно-золотистых волос, почувствовать биение сердца.
Глупо, но оно того стоило. Пахнет эта девушка восхитительно! Оставалось надеяться, что я не сильно ее напугал, и в следующую пятницу мы увидимся снова.
Я не успел подъехать ближе и предложить свои услуги, как Сьюзан нырнула под козырек ветхой многоэтажки, напоминавшей муравейник, и скрылась в подъезде.
Может, кого-то навещает? Для финансового директора крупной международной компании странный выбор жилья, еще и на окраине города. Хотя, проживание в семейном особняке я бы сейчас с радостью променял на вот такую обычную квартиру в Лондоне.
– Чертово, чертово завещание… – который раз вырвалось из груди, вместе с ударом ладони по панели авто.
Оно было составлено таким образом, что вынуждало меня каждый вечер покорно возвращаться в родовое гнездо и так на протяжении целого года. О моей частной клинике в Лос-Анджелесе, наработанных годами клиентах и даже личной жизни, хотя здесь, признаться, дела шли хуже всего, на время пришлось забыть. Даже сейчас, когда его тело покоилось в семейной усыпальнице, лорд Стэнли Вудвилл продолжал посмеиваться надо мной, вынуждая играть по своим правилам.
Лично мне не нужно было от него и цента! Я заявил об этом еще десять лет назад, навсегда покидая Лондон. И ни за что не вернулся бы, если бы не моя рыдающая в трубку сестра и оглашение завещания, где требовалось мое присутствие.
А дальше началось самое интересное. Волей покойного при выполнении ряда условий я становился единственным наследником, в противном случае все его имущество и налаженный бизнес должны были отойти на благотворительность. Услышав об этом, я заскрипел зубами. Хитрый лис все разыграл как по нотам.
– За что он так со мной? В этом поместье вся моя жизнь… – причитала сестра.
Агнес и без того болезненно переживала развод, оставшись одна с дочерью, чтобы теперь и здесь оказаться за бортом. А еще она знала, как люто я ненавидел дядю Стэна и все, что было с ним связано, чтобы принять такое наследство.
В гордом порыве я предложил ей щедрое содержание, лишь бы не играть в его игры. Но Агнесс всегда была привязана к корням и этот особняк значил для нее нечто большее, нежели крыша над головой и приличный банковский счет.
«Даже если ты увезешь меня отсюда, здесь останется моя душа!» – заявила она, разрыдавшись на моем плече, и я, все обстоятельно взвесив, согласился участвовать в этом безумии.
Открыть частную практику в Лондоне на ближайший год стало логичным решением. Так я хоть на время мог «законно» покидать дядюшкин дом. Дорога до нашего родового поместья в графстве Суррей от Лондона занимала не больше часа. Но, если по утрам я проделывал этот путь с удовольствием, то возвращаться туда вечерами после работы стало моим самым нелюбимым временем суток.
«Поскорее бы уже следующая пятница и эти пронзительные, сияющие глаза напротив», – поймал себя на неожиданной мысли, выруливая из города на трассу, отчего сам себе улыбнулся.
Едва я вышел из авто, над моей головой распахнулся зонт.
– Добрый вечер, лорд Вудвилл.
– Добрый, Тревор. Я же просил не называть меня так.
А еще не подкрадываться и не встречать с зонтом наперевес, ожидая на улице, как какой-то дворовый пес. Но чопорный старикашка меня будто не слышал, продолжая все делать по-своему. Сколько я себя помнил, старина Тревор служил в этом доме дворецким, до мозга костей оставаясь преданным вековым традициям, а теперь и духу покойного Стэнли.
– Может, где-то там, в Америке, вы и Смит, – всплеснул он свободной рукой, – только для меня навсегда останетесь лордом Адамом Вудвиллом, и никакие бумажки этого не изменят.
Пока Тревор возился с зонтом, я первым проскочил в дом, оказавшись в светлой гостиной.
– Бог с тобой, зови, как знаешь, – раздраженно пробухтел я себе под нос, в надежде, что в его возрасте и с такого расстояния старик меня не расслышит. Но не тут-то было.
– Спасибо, лорд Вудвилл. Ваша корреспонденция в кабинете на столе. Ужин подадут через час, – раздалось мне в спину, и я снова почувствовал себя неловко.
Стоило ступить на лестницу, там меня поджидала сестра. Классические лодочки на шпильках, узкая юбка, нитка жемчуга на груди, макияж, прическа – все безупречно. После развода она прочно срослась со своей броней, не желая признавать очевидного. Не знай я о том, что творилось у нее на душе, решил бы, что эта ухоженная молодая женщина беспечна и счастлива замужем. Но я знал, и оттого переживал за сестру.
– О, Адам, ты уже дома!
Ага, как же. Кому дом родной, а кому золотая клетка, только решеток на окнах не хватает.
– Все хорошо?
– Нет. А у тебя?
– Справляюсь, – несмотря на напускную хмурость, с которой я ее встретил, Агнес продолжала улыбаться. Она всегда обладала чутким нравом, знала, чем растопить мое сердце. – К благотворительному вечеру почти все готово. Только что закончили с гирляндами.
– Ты молодец, отличная работа, – улыбнулся и я в ответ, направляясь в сторону кабинета. – Встретимся за ужином.
Закрыв за собой дверь и опустившись в кожаное кресло, я впервые за день позволил себе расслабиться и прикрыть глаза. Последние три недели выдались просто сумасшедшими: переезд из Лос-Анжелеса, новый офис, новые клиенты. Вот только я любил ту, старую жизнь, и сейчас как никогда скучал по своим друзьям из штатов.
«Благотворительный вечер», – так некстати закрутилось в голове. Нет, я и прежде знал, что Стэнли тот еще псих, но, чтобы прописать это в завещании?! Ладно, будет ему вечеринка и аукцион с размахом в день рождения. Дядя Стэн и при жизни любил шиковать, выставляя свое богатство напоказ, но за что нам с Агнес такое наследие?
Собравшись с мыслями, я глубоко вздохнул, достал из выдвижного ящика старинный нож для бумаги и принялся разбирать корреспонденцию. Чем дольше я находился в этом доме, тем чаще меня накрывало непостижимое чувство, словно меня отбросило в прошлое. А ведь еще совсем
