Война под поверхностью - Константин Мисник

Он успел лишь подставить руку, как её тут же пронзила сильнейшая боль. Зубы его с такой силой впились в загубник, что ему показалось, будто он прокусил его насквозь. Но не менее сильная, чем боль, досада ужалила его прямо в сердце.

Дурак! Вёл себя как последний дурак, и попался как мальчишка! Хотя даже мальчишки знают, как надо вести себя под водой! И знают, что именно в таких вот укромных местах, в узких скальных трещинах могут водиться рены!

Одновременно с этими мыслями Птунис левой рукой выхватил нож и, не теряя времени, вогнал его снизу вверх в шею рены. Злобная тварь задёргалась на клинке, но руку не выпустила. Вода вокруг них стала мутнеть от выпущенной наружу крови.

Птунис обозлился, хотя злиться надо было лишь на себя. Хорошо он, хоть и рефлекторно, подставил под бросок рены правую руку. Если бы она впилась ему в лицо или повредила гайзер или шланг для подачи воздуха, последствия могли бы быть гораздо хуже.

Он ударил рену ещё раз, но проклятая змеюка впилась в него намертво. Рассвирепев, Птунис стал наносить один удар за другим, стараясь бить рядом с головой. Если б была возможность попасть хищнику в глаз, он покончил бы с реной одним ударом. Но хитрая змея такого шанса ему не давала.

Рена была крупной, длиной примерно с него. Длинное то ли змеиное, то ли рыбье тело, сразу переходящее в голову, состоящую, казалось, из одной пасти, утыканной множеством острых зубов. Рена редко нападала на человека, но справиться с ней, если ты уже был ранен, было чрезвычайно трудно.

Победой над таким хищником гордились бы многие колонисты. Но Птуниса сейчас мало волновала охотничья слава. Больше всего он опасался за свою руку. Казалось, что зубы рены сейчас сожмутся и отхватят её. Страх вместе с бешенством почти полностью завладел Птунисом, и он, почти ничего не видя из-за яростной пелены, застилающей глаза, продолжал пронзать шею рены ножом.

Тварь наконец-то сдалась и выпустила его руку. Вода вокруг неё стала мутнеть с потрясающей скоростью. Птунис бросил взгляд на рену. Вокруг её головы зияли устрашающие раны. Он подумал, что нанёс хищнику смертельные ранения, но тварь вдруг развернулась и направилась, хотя и довольно медленно, к своей норе, в которой она пряталась до нападения. Ярость вновь охватила Птуниса. Нет уж, теперь ты никуда не уплывёшь!

Он поднял правую руку. К его радости, она слушалась его, хотя, конечно, хуже, чем ещё несколько минут назад. Птунис слегка замедленным движением выхватил из-за спины пневматик и вытянул в сторону уходящего врага, для страховки положив ружьё на сгиб левой руки. Голова рены уже проникла в нору.

В это время Птунис нажал на курок. Гарпун ударил точно в то место, куда он целил. Рена дёрнулась, но слишком вяло. Видимо, давали о себе знать предыдущие ранения. Держась за верёвку, прикреплённую к стреле, Птунис стал подтягиваться к врагу, в то же время не давая ему полностью скрыться в расщелине. Добравшись до рены, он добил её двумя ударами ножа.

«Если Зуб не появится в ближайшее время, мне уже ничто не поможет, — мрачно подумал он, наблюдая за тем, как кровь через отверстия, проделанные зубами рены, покидает его тело. — И всё тогда будет напрасно».

Он слабел, и очень быстро. Но Зуб как будто дежурил где-то неподалёку. Его мощное тело с сильным хвостом появилось из толщи воды, привлечённое, очевидно, запахом крови. Птунис вытащил неподвижное туловище рены, на треть ушедшее в скалу, вырезал стрелу из туши и оттолкнул мёртвую тварь от себя.

«Ешь», — подал он сигнал.

Кул в два счёта расправился с добычей. Вытащив транспортировочную петлю, Птунис подал знак, и кул развернулся. Птунис набросил петлю на плавник и хотел сделать два хлопка по торсу кула, означающие, что ему надо плыть домой, в колонию. Но тут он понял, что всё это время автоматически действовал левой рукой, потому что правая его почти не слушалась. И сейчас он держался за трос тоже левой рукой. Правая безжизненно висела в воде. Тогда Птунис из последних сил сконцентрировался и послал сигнал прямо в мозг кулу.

Раньше он этого никогда не делал и сейчас боялся, что это не сработает. Но Зуб бодро взял с места, как будто получать мысленный приказ от хозяина для него было не впервой.

«Вот это да!» — успел подумать Птунис и потерял сознание.

3

Когда он открыл глаза, то увидел белые пластиковые стены и такой же потолок. Птунис немного полежал, приходя в себя и пытаясь определить, где он находится.

«Лазарет», — наконец понял он и облегчённо вздохнул. Теперь он вспомнил всё, что с ним произошло. Значит, он доплыл. Вернее, Зуб доплыл и донёс его на себе. А что же там такого важного случилось после схватки с реной, что он должен был запомнить. Ага! Так ведь это же…

В это время дверь в комнату распахнулась, и в лазарет ввалилась шумная толпа. Возглавлял процессию Кулис, главный лекарь Ружаш и — по совместительству — хирург. Точнее было бы сказать, что он пытался не дать пройти остальным, а эти остальные буквально ворвались в комнату на его плечах. Они окружили койку, на которой лежал раненый, и молча уставились на него. Седонис, также бывший тут, незаметно подмигнул ему. Птунис на всякий случай улыбнулся всем сразу.

— Он ещё и улыбается! — возмущённо воскликнула Ароша, хотя было видно, что за показным возмущением она пытается скрыть волнение. — Никому ничего не сказал, что уплывает, и улыбается!

— Почему, мне сказал, — заступился за друга Седонис.

— А ты вообще молчи! — прошипела Ароша, не глядя на него.

Седонис мгновенно заткнулся.

— Уплыл, — продолжала возмущаться сестра, — утром. Приплыл вечером, без сознания и без руки. Куда это годится?

У Птуниса остановилось дыхание. Как будто кто-то схватил ледяной рукой за сердце и сжал его. Без руки? Он схватил левой рукой одеяло, отшвырнул его и уставился на правую руку, всю замотанную бинтами, но целую. Видно, испуг, а затем облегчение так явственно отразились на его лице, что Седонис и Дарица рассмеялись. Кулис лишь покачал головой.

— Ну зачем ты, Ароша! — укоризненно сказал он. — Нельзя же так!

— А пусть знает! — вызывающе ответила та. — Пусть тоже поволнуется, как другие за него волновались!

— Хватит, Ароша, — мягко сказала Дарица. — Он и так уже получил своё.

Птуниса не обманула её показная мягкость. Он был знаком с Дарицей уже давно и знал, что, если надо, эта женщина могла быть твёрже железа. За исключением ночей, конечно, когда она была мягкая и нежная, как…

Его мечтания прервал Кулис. Он взял его руку, пощупал в нескольких местах, а потом стал разматывать бинты. Последний слой бинта присох к ране, поэтому лекарь был вынужден отодрать его от раны. Птунис поморщился, но не издал ни звука.

Раненая рука была почти чёрной и имела довольно жуткий вид. Кулис внимательно осмотрел кровоточащие раны, оставленные зубами рены, затем наклонился, понюхал и удовлетворённо выпрямился.

— Ну что же, — сказал он. — Всё хорошо. Рука скоро заживёт. Главное, первое время воздержись от сильных нагрузок.

— Конечно, Кулис, — пообещал Птунис.

— А ты проследи, — ни на мгновение не поверивший Птунису лекарь обратился к Дарице.

Та кивнула. Птунис обречённо вздохнул.

— Я забираю бинты, — сказал Кулис. — Надо их постирать. Вон там свежие. Здесь — мазь. Дарица, будь добра, сделай ему перевязку, пока я отнесу эти бинты в стирку.

Все молча наклонили головы. Бинтов, из-за обилия ран у колонистов, не хватало, поэтому относились к ним очень бережно. Кроме того, все оценили такт, с которым лекарь удалился и оставил их одних.

Дарица стала готовить свежие бинты, Ароша раскрыла баночку с мазью, а Седонис, топтавшийся возле кровати, вновь подмигнул Птунису.

— Хватит уже подмигивать! — раздражённо сказала Ароша.

Седонис удивлённо уставился на неё. Он готов был поклясться, что Ароша не видела его лица. Да, с этой девушкой надо держать ухо востро! Может, это у них семейное, и у Арошы такие же способности, как и у Птуниса. Надо бы проверить как-нибудь.

— А если бы ты на самом деле без руки остался? — обратилась сестра к брату. — Если бы рена перегрызла её? Или в рану попало больше яда? Что тогда?

— Тогда я бы попросил Дарицу смастерить мне однорукий костюм, — ответил Птунис.

— Очень смешно, — проворчала Ароша, бережно втирая мазь ему в рану.

— А в остальном всё осталось бы по-прежнему, — сказал Седонис. — Тем более что Птунис одинаково хорошо владеет обеими руками.

Ароша хмуро посмотрела на него, но ничего не сказала.

— Твоему брату, как всегда, повезло, — произнесла Дарица. — Обычно, если человек теряет сознание под водой, можно считать, что он уже труп.

— Вообще-то я приходил в себя пару раз по дороге, — признался Птунис. — Меня интересует другое, откуда вы узнали про рену?

— Зуб сказал! — засмеялась Ароша и фыркнула. — Зуб! Это же надо, дать имя кулу!