Мертвый штиль - Владимир Тучков

Элеонора, не ослабляя водительского внимания – был гололед, – сосредоточенно думала о финальной фазе операции по ликвидации Криворотова. Ее лицо, одухотворенное напряженной работой мысли, было прекрасно. Слегка наметившаяся морщинка у переносицы не только не портила ее, но даже добавляла ей очарования.

Было понятно, что все должно произойти в кабине подъемника. Оставалось решить, в каком облике Элеонора войдет в эту кабину. Дыша духами и туманами?… По-феминистски играя мускулатурой и распространяя запах чеснока?… Или закатиться этаким новым русским, чтобы из плеера отчетливо доносился Шуфутинский?… Нет, все не то!

Под колесами ягуара пролетали сотни километров. Из радиоприемника лился Гайдн. Элеонора думала. В эти напряженные мгновения она была чертовски хороша!

Ровно в десять часов прекрасно экипированный Криворотов в обличье постсоветского аристократа Николкина подошел к подъемнику. Погода была прекрасной. В тон ей было и настроение Криворотова, вырвавшегося на денек из бесконечной карусели забот и проблем, чтобы насладиться прелестями зимнего отдыха в Альпах. Криворотов дышал полной грудью, вдыхая чистый озон и выдыхая смог, которого он изрядно наглотался в Токио. Совсем скоро, минут через пятнадцать, он ринется вниз по склону, наслаждаясь песней тренированных мускулов и аккомпанементом мелодично свистящего в ушах ветра. Ради таких мгновений стоит жить, стоит бороться, стоит отягчать душу мерзкими поступками. Чистый альпийский воздух омоет его, словно младенца, и завтра он будет опять безгрешен.

Однако выражение лица Криворотова дисгармонирует с его восторженным расположением духа, если, конечно, таковой у него имеется, в чем есть вполне оправданные сомнения. Его лицо излучает волны зла, что достигается определенным положением камеры, направленной на Криворотова снизу вверх. Вскоре становится понятно, что злобное выражение лица во многом определяется его бульдожьей нижней челюстью.

Наконец кабина подъемника подползает к посадочной площадке. И вдруг на площадку с истошными воплями «Стойте, блин! Французы хреновы, стойте же! Помогите! Хелп вашу мать!» врывается некое, фигурально выражаясь, чудо в перьях. Это некая особа в шикарной шубе, в силу своей гипертрофированной русскости не понимающая, что ее вместе с шубой могут запросто разорвать в клочья европейские защитники животных. Шуба явно не по фигуре – какая-то скособоченная, даже кривая. На ногах огромные лыжные ботинки, которые вот-вот свалятся. На голове что-то типа оренбургского пухового платка, опять же сбившегося на сторону, из-под которого с одной стороны не просто выглядывает, но и в такт бега бьет по ключице серьга с изумрудами, которую в темноте можно принять за кистень. На лице, естественно, самая дорогая косметика, причем ее столько, что на потраченные на нее деньги вполне можно слетать в бизнес-классе в Лондон, а то и в Чикаго.

Особа подбегает к посадочной площадке и начинает тараторить на единственном языке, который она знает: «Мужчины, милые, кто из вас по-русски умеет? Ну, рашен, рашен, блин! Кто по-русски понимает?» Все застыли в изумлении, базирующемся на непонимании. Криворотов тоже молчит вместе со всеми, наслаждаясь русским колоритом, наконец-то добравшимся сюда, в эти хваленые Альпы.

И тут особа, вглядевшись в лицо Криворо-това, ойкает: «Да это никак вы! Я же вас часто по телевизору вижу! Сам Николкин! Вот повезло-то, блин!» И, не обращая внимания на реакцию Криворотова, начинает строчить как из пулемета. Даже зная русский язык, понять ее весьма непросто, поскольку «дама» чрезмерно эмоциональна и бестолкова. Но все же, будучи суперагентом, Криворотов вникает в суть проблемы. Недавно на гору поднялся муж этой особы, Коляна. Собрался уж было спускаться, что у него до сих пор получалось вполне приемлемо – не только без переломов, но и практически без ушибов. Однако Коляна на сей раз был с большого бодуна, и его наверху начало колотить. Он позвонил и велел прислать ему опохмелиться. И особа, которую звали Шурой, все собрала и просит, чтобы он, Криворотов, маскирующийся под личиной режиссера спасения отечества, довез Коляне посылочку.

– Да что же вы, голубушка, сами-то не отвезете? – спросил осторожный Криворотов.

– Да я ж страшно высоты боюсь. А сейчас и того хуже, на сносях я, – простодушно ответила Шура. И начала совать Криворотову пакет. – Да вы сами посмотрите, вот бутылка, виски. Он ее любит. И пирожки с картошкой на закуску. Я ему всюду их пеку, хоть здесь это и непросто. Хрен знает, что за страна, пирожков с картошкой не сыщешь! Да вы посмотрите, видите, видите? Бутылка, пирожки. Я же ведь не террористка какая-нибудь. Не шахид-ка. Мой ведь там совсем, небось, уже дуба дает. Уж уважьте женщину беременную.

И тут у нее запищал мобильник. «Да, Коляна, да, дорогой. Все собрала. Счас привезут. Ой, ты не поверишь. Сам Николкин. Такая честь для нас. Душевный он человек. Ты уж с ним покультурней там».

Криворотова эта дурацкая история здорово развеселила. И он решил помочь. Много лет спустя будет этот анекдот внукам рассказывать, сидя у камина и потягивая эль. Действительно, обычная бутылка да пирожки. Заодно и на Коляну этого посмотрит, тоже, видать, колоритен, как какое-нибудь лох-несское чудовище.

Однако то была не бутылка. А специальная бомба, закамуфлированная под бутылку виски. Что, читатель, ты не понимаешь, откуда Элеонора, а это была именно она, ее взяла? Да черт побери! Когда ты сидишь и смотришь «Мертвый штиль», то не спрашиваешь, как это так вдруг получилось, что муж Ким Бессинджер спасся из подводной ловушки именно в тот момент, когда у него в легких оставалось десять миллилитров кислорода! Не интересуешься, каким образом на яхте, где плыли двое здоровых тридцатилетних разнополых людей, появилась громадная банка сильнодействующего снотворного! Ты не изумляешься тому, что целая пригоршня таблеток с легкостью растворилась в бокале вина! Вина, а не серной кислоты! В конце концов ты принимаешь как должное то, что маньяк, вышибив головой дверь, остался всего лишь маньяком, не став при этом еще и паралитиком! Так что сиди, читай и не задавай дурацких вопросов!

Элеоноре было где найти бомбу. Например, она могла смотаться в Италию и купить ее у «Красных бригад», которые недавно опять активизировались. Или у террористов-басков, которые частично обитают на юге Франции и уже больше сорока лет плечом к плечу со своими испанскими соплеменниками сражаются против правительств сразу двух стран. В конце концов ей всегда могли прийти на помощь бойцы Ирландской республиканской армии, которые уже чуть ли не пять лет находятся в простое, в связи с чем взрывчатки у них навалом. Европа большая, и определенная часть ее жителей не намерена отказываться от самых радикальных методов политической борьбы. Вот Элеонора у них и купила бомбу. Причем по дешевке, заявив, что Троцкий – ее прадед, память о котором жива в ее пламенном сердце.

Ну, такое объяснение тебя устраивает? Нет? Тебе непонятно, как же старый гэбэшный бобер не допетрил, что виски даже на самом суровом европейском морозе не замерзает? Может быть, он перепутал: в горах жидкость кипит и, соответственно, замерзает при меньшей температуре, чем на равнине, а маразматичный Криворотов подумал, что при большей температуре. Ну не настолько же он туп, чтобы купиться на такой дешевый фокус. В бутылке, а это был «Блэк вельвет», была именно жидкость, способная взрываться с чудовищной силой. А в пробку был вмонтирован детонатор. Что, не веришь опять?! Ну как же, ведь был же такой фильм. Такой старый, что я и названия уже не помню. Кажется, «Большой вальс»… Нет, вспомнил – «Плата за страх». Просто там один чувак на своем МР3-плеере всю дорогу Штрауса гонял. Был раньше такой композитор, сочинял вальсы. От них раньше тащились, как сейчас от технопопа. Так вот, в этом фильме один мерзкий капиталист нанял четверых шоферов, чтобы они перевезли через горный перевал цистерны с нитроглицерином. Огромные бабки платил за риск. Нет, ты не думай, читатель, что Иван Помидоров способен на такие подлости. Нет, он вполне порядочный русский бизнесмен. Так вот, эти бедолаги ехали-ехали и от малейших сотрясений взрывались. А нитроглицерин, да будет тебе известно, – это жидкость. Более того, в горных условиях он взрывается самым наилучшим образом.

Ну все, больше на дурацкие вопросы не отвечаю. Сиди и читай. Потому что начинается самое интересное.

Итак, кабинка с бомбой и Криворотовым ползет по стальным тросам вверх. Внизу стоит и наблюдает за ней Элеонора. В ней борются два чувства: праведный гнев и гуманизм. Поскольку в кабинке помимо гэбэш-ного выродка находятся еще девять ни в чем не повинных людей. Хоть все они и не русские, но все же Элеоноре их искренне жаль. И она медлит, занеся наманикюренный палец над красной кнопкой.

Однако любовь, ее любовь, которая является самой наивысшей ценностью на земле, перевешивает девять случайных жертв, которым суждено погибнуть во имя великой цели. Элеонора, в последний раз глянув вверх, уже готова сказать «Умри, скотина» и нажать кнопку. Но тут она обращает внимание на то, сколь много снега скопилось на вершине. И значит, взрыв способен вызвать сход лавины. И значит, девятью случайными жертвами тут не обойтись. Могут погибнуть сотни полторы-две лыжников, которые, ни о чем не подозревая, весело катятся по склону. Это много, очень много!