Карающая длань - Елена Амеличева

всем, что сотворила! Он уже идет за тобой! Ты ответишь за все! Когда будешь рыдать, вспомни обо мне и Тигране, тварь!» Вот, значит, какие мечты лелеял жаждущий отомстить мне Гаспар. Исключить Ангела Жизни из игры, натравив на нее Ангела Смерти. А заодно избавиться от главы клана Лилианы.

Следующим кошмаром в памяти всплыл Антун, отец Горана. «Она не будет твоей, у нее уже есть муж! И он придет за ней! Не боишься-то ты зря, девочка! Тебе как раз стоило бы бояться! Ох, как стоило бы! Он идет за тобой!»

Ну, и конечно, Мегара. «Думаешь, оно у тебя есть, это самое время? Считаешь, что знаешь, с кем встречалась только что, до меня? Уверена, что победила Архангелитов? Думаешь, Хранители тебе не помеха? Полагаешь, знаешь, что будет завтра? Оглянись! Все под твоим носом, но ты ни-че-го не видишь! Ровным счетом ничего! Мне не нужна твоя жалость! Жалей себя! Посмотрим, какой станешь ты – после всего, что тебе предстоит пережить!»

Мои враги торжествовали. Дрожать от страха, поджать хвост, скулить, умоляя о пощаде? Не дождетесь! Я столько пережила – на сотню жизней хватит! Миллионы женщин прошли через то же, что и я, и справились, стали еще сильнее.  Киллиан – дитя Ангелов Смерти. Существо, за плечами которого тысячелетия. Но он всего лишь мужчина. А значит, повторится старая, как сам мир, история.

Мне почти удалось успокоиться, когда в душе зазвучал лучший на свете голос. Он звал, тоскуя, умолял, рыдая, манил, нежно обнимая, и сводил с ума, раня в самое сердце. Я была готова ко всему, но только не к этому.

– Горан! – прошептали губы.

Пошла бы к тебе сквозь огонь, любимый! Но сейчас не могу! Потерпи, умоляю! Не мучай меня! Но шепот заползал в уши, рвал душу, погружая в еще неизведанные пучины боли. «Вернись ко мне, любимая, вернись, умоляю, вернись, вернись, вернись, вернись…»

– Вся твоя. – Всхлипнув, я закрыла глаза и полностью отдалась мукам. – Делай со мной, что пожелаешь.

Глава 2 Привкус Часть 1

С каждым утром становится разум светлее,Но все чаще мне хочется... убивать.В. Иванова

Выплыв из полного кошмаров сна, я, не открывая глаз, нащупала на тумбочке плеер.Забыть – не дано,Любить – не судьба,Не помнить – грешно.А помнить – беда.Печальная сутьСчастливых тех днейМне давит на грудьБольней и больней…

Как всегда, стопроцентное попадание.

Я открыла глаза и ахнула. Проскальзывая сквозь разноцветные витражи, юное солнце наполняло комнату лучами всех цветов радуги. Это было так сказочно красиво, что по лицу вновь потекли слезы – но уже совсем другие.

– Этот мир прекрасен, сынок, – прошептала я, накрыв еще плоский живот ладонью. – Сам скоро увидишь. – Пора вставать. – Господи, помоги мне выстоять и прожить еще один день в аду. – Я вышла на балкон, чтобы встретиться с зарей.

Небо полыхало алым. Водная гладь до горизонта колыхалась темно-розовой толщей, словно кто-то вспорол пузо морскому чудищу. Зелень лужайки меркла под таким мощным натиском кровавых оттенков. К горлу вновь подкатил ком тошноты. Кажется, буду ненавидеть красный до конца жизни! Вот так выглядит десятый круг ада! Здесь мы были словно в безвременье, в каком-то «кармане» пространства, капсуле, а весь окружающий мир жил, несся куда-то, по своим делам, где-то далеко, не замечая нас, обтекая равнодушно и бесцеремонно.

– Это временно. – Напомнила я себе и тут же вспомнила о том, что нет ничего более постоянного, чем временное.

Странное ощущение: словно ты на утлой лодчонке, океан покачивает ее, а под тобой проплывают огромные монстры, один взмах хвоста которых может разнести лодку в такие мелкие щепки, что они не сгодятся даже на лучину, чтобы разжечь костер. И вот одному из этих глубинных чудищ приходит в голову мысль почесать о твою лодку спину.

Заунывные стоны павлинов заставили меня вздрогнуть всем телом. Ненавижу их крик!  Как же много я теперь ненавижу…

В шкафу и комодах обнаружились только платья и юбки. Пришлось, скрипнув зубами, надеть вчерашние джинсы и свитер. Может, и не стоило лишний раз драконить Киллиана, и так вчера сорвалась, а надо было сдержаться. На ошибки у меня нет времени.

Дверь открылась после деликатного стука.

– Господин приказал вам спуститься к завтраку. – Не поднимая глаз, сообщил парень в красной ливрее. – Следуйте за мной.

– Как вас зовут?

– Следуйте за мной.

– Странное имя. – Попыталась пошутить я. – Впрочем, как хотите. – Кто-то явно заигрался. Лакеи в ливреях, серьезно?!

Мисс Хайд с трудом подавила раздражение и спустилась по каменному серпантину вслед за парнем. Попетляв среди бесконечных гостиных, холлов и коридоров, мы вошли в большой зал со столом на львиных лапах, за который можно было усадить три десятка человек. Во главе, конечно же, восседал Хозяин. По тому взгляду, которым он меня окинул, я поняла, что все же нужно было надевать платье.

– Малая столовая. – Все также не поднимая глаз, сообщил парень.

Малая? Как же тогда выглядит большая?

– Прошу. – Он отодвинул мне стул, похожий на трон, рядом с Киллианом.– Извини, мне комфортнее в своей одежде. – Пояснила я, приземлив попу. Мужчина промолчал. – Прости, пожалуйста, за вчерашнюю вспышку… гнева. – Стараясь звучать виновато и убедительно, попросила я.

– Ты намерена всегда так себя вести? – снизошел он.

Ага, несомненно! А еще буду пить, буянить, наблюю на тысячелетний персидский ковер, гобеленом подотрусь, перебью все фарфоровые супницы, сопру фамильное столовое серебро и… и разрисую картины помадой! Возвращай меня немедленно туда, откуда выкрал, чувак, у тебя еще есть шанс сберечь наследство!

– Нет. Буду стараться… – мисс Хайд задумалась.

Быть покорной, как рабыня? Натяну чадру и буду опускать глазки в пол, как его слуги? Говорить «спасибо, господин» после каждого, э-э, соития?

– Буду стараться хорошо себя вести. – Аж скулы сводит!

Я перевела взгляд на сервированный стол. Золотые столовые приборы. Саяна, умоляю тебя, промолчи! Мисс Хайд заерзала.

– Замок – твое родовое гнездо? – пришлось направить разговор в другую сторону, чтобы удержаться и не съязвить на тему золотых унитазов.

– Да.

– Всегда удивлялась – везде большие поместья. И у санклитов, и у Охотников, и у Наблюдателей.

– Не равняй меня с этими грязнокровками! – неожиданно громыхнул Киллиан. – Смотри! – побледневший мужчина поставил перед собой бокал, налил в него рубиновое вино, потом схватил хрустальный