Охраняемое сердце (ЛП) - Леблан Блэр

— Как зовут девушку? Может, я проверю её.

Проверка клиентов перед тем, как приступить к работе, была очень важна. Слишком многие наркоторговцы хотели получить мои услуги за свои незаконные действия. Она не была похожа на распространителя метамфетамина, но все же.

— Рейн, и у тебя нет времени на проверку.

— Имя как у хиппи, а не дочери сенатора, — я поправил галстук перед зеркалом. — Какой сенатор?

— Она дочь Монтгомери. Слышал о нем?

Дремлющее пламя лизало мое сердце, загоняя безразличие в холодный темный угол. Еще пять лет назад одного имени «Монтгомери» было достаточно, чтобы привести меня в ярость.

— У Монтгомери нет дочери.

— Теперь есть. Она — дитя любви.

— Нагулял где-то.

— Не будь идиотом.

— У него есть дочь?

—  Да, Касс, да. У него есть дочь. Два года назад она подала в суд на отцовство. Этот придурок отказался признать, что она его. Поэтому она подала на него в суд, сделала ДНК и бинго.

— Интригующе.

Я провел пальцем по экрану своего телефона, изучая ее розовые губы уже с другим интересом, чем несколько минут назад.

Обычно я выбирал гламурных женщин, а не малолеток с глазами как у лани. Если в нашем городе и было что-то в избытке, так это скучающие домохозяйки, вышедшие замуж за технических магнатов и врачей, которые проводили слишком много времени на работе. Всегда одно и то же.

Молодя и сладкая Рейн источала радость. Ее сияние согревало меня сквозь фотографию, как будто солнце ударило в лицо. Как вообще кто-то может испытывать такое счастье?

— Не знаю, серьезно ли ты, но да. Он заставил ее отказаться от иска, пообещав оплатить ее обучение в колледже, если она будет жить с ним в течение трех лет.

— Трогательно, — я направился к двери. — Дай угадаю. Она на кокаине.

— Может быть, ты перестанешь быть осуждающим ослом?

— Отлично, — отрезал я. — Я сделаю эту работу.

— Я договорился о встрече. Не заставляй меня сожалеть об этом, — в его голосе прозвучала тревога.

— Не волнуйся. Я буду хорошо себя вести, — я закончил разговор.

Клиенты были под запретом, но это — дочь Монтгомери. Я бы защитил и приручил ее. Он увидит, что я претендую на эти кусачие губы, если не вышвырнет меня из своего дома.

Трахнув его дочь, я не отомщу по полной, но было бы здорово.

Мой рот растянулся в настоящей улыбке впервые за несколько дней. Черт возьми, это отличная возможность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Туман заполнил улицы, когда я оказался в шикарном район. Рейн жила со своим дерьмовым отцом в Пресидио-Хайтс. Здесь жили неприлично богатые люди Сан-Франциско. Дома стоимостью в пять миллионов долларов теснились бок о бок.

Дом Монтгомери не соответствовал ничему в этом квартале, и я не удивлюсь, если соседи подадут в суд на это чудовище современной архитектуры. Он возвышался над своими соседями, как гигантский блок LEGO, огромный прямоугольник с окнами. На подъездной дорожке стояла «Тесла» —у Монтгомери был ужасный вкус, — а рядом с ней стоял серебристый «Приус», куда более симпатичный. Должно быть, он принадлежал его жене.

Я подошел к кованым железным воротам и позвонил в дом. Замок щелкнул, когда я прошипел свое имя в динамик. Темно-зеленая лужайка простиралась до живой изгороди из розовых кустов и через двор упиралась в стены дома. Я избегал газона и шел по каменной дорожке, поднимаясь по ступенькам на крыльцо, где охранник потребовал мое удостоверение личности.

Я выудил его и показал ему.

— Сюда, пожалуйста.

Мои туфли скользили по белому дереву, когда двери распахнулись. Внутри все было выдержано в кремовых, яично-белых и морозно-голубых тонах, украшенных абстрактным искусством с яркими красными и синими оттенками. Мне все нравилось, и я ненавидел себя за это.

Охранник провел меня в комнату с ворсистым ковром под мраморным кофейным столиком, окруженным двумя стульями и диваном. Фотографии жены и детей висели повсюду, как реквизит на выставке. Когда я вошел и посмотрел на их счастливые лица, ярость пульсировала в моей груди. Фиолетовых волос не было ни на одной фотографии. Как черная овечка.

Неужели я имею дело с пагубной наркоманией или с избалованным подростком?

— Вам что-нибудь принести? — спросил помощник. — Кофе? Чай?

Я оторвал взгляд от семейных портретов и посмотрел на него.

— Нет, спасибо.

Ручка медленно повернулась, и на пороге появился пузатый мужчина лет семидесяти с копной седых волос. Босой, он пересек комнату в шортах и легком поло.

Пламя вспыхнуло во мне, но я успокоил его. Я здесь ради его дочери, а не ради него.

— Ах, мистер Грант, — сказал он зрелым голосом. — Так рад, что вы быстро приехали.

Он протянул мне жилистую руку. Я пожал ее, заставляя себя улыбнуться.

— Приятно познакомиться, сенатор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Садитесь, пожалуйста, — он указал на стальные синие кресла с откидной спинкой, стоящие друг напротив друга.

Мои нервы гудели от адреналина, когда я опустился на сиденье. Монтгомери сел, подавив болезненный вздох.