За пределами действительности - Любовь Ю. Черенкова

жутко, как в прошлую ночь – ведь она уже не одна. Но сердце все же забилось чаще от предчувствия чего-то необъяснимого.

«А где же Аляска?» – она вспомнила, что не видела кошку со вчерашней ночи. Но думать о любимой киске она уже не могла: то, что Юля увидела дальше, не укладывалось ни в какие законы физики, химии, математики – да ни во что.

По мере звучания музыки начал проявляться мужской образ: мужчина лет сорока, светлые волосы спадали на плечи, одет был в черный концертный костюм. Сердце Юли замерло от страха. И тут музыка внезапно прекратилась, виолончель исчезла из рук музыканта, и он начал двигаться по направлению к девушке.

– Моя Юлия, – мужчина склонился над ней, – как давно я тебя искал! Моя любовь! Моя вечная музыка!

Девушка закричала. Константин, до этого никак не дававший знать о себе, понял, что медлить дальше нельзя. Он встал, надеясь, что своим появлением как минимум прекратит весь этот потусторонний кошмар. Но он очень сильно ошибся. О, как он был не прав! Об этом он будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Следователь попытался кинуться к Юлии, чтобы помешать… чему? Да он и сам не знал: его действия были, скорее, инстинктивны, чем логически продуманы. Но тут музыкант поднял руку, и Константин наткнулся на невидимую преграду. Он был в двух шагах от девушки и этого потустороннего существа, но ничего не мог сделать: его руки упирались в какую-то непробиваемую прозрачную стену.

– Юля?! – виолончелист гневно посмотрел на девушку и начал ее страстно целовать.

Юля уже не могла сопротивляться: не было никаких мыслей, чувств, никакой надежды. Казалось, силы уходили из нее стремительным потоком под звуки виолончели, которые теперь были слышны как будто из другого мира, из параллельной реальности.

Константин все еще пытался пробить созданную музыкантом преграду, с каждой секундой понимая тщетность своих усилий.

Через три минуты все было кончено: музыка резко остановилась и виолончелист исчез. Исчезла и невидимая стена. Только Юля лежала на постели, не двигаясь.

Следователь наконец-то подбежал к ней, но было уже поздно – Юля была мертва.

На следующий день после похорон Юлии Макаровой Константин сел за компьютер, пытаясь найти виолончелиста, умершего примерно год назад, как раз тогда, когда и началась цепь этих загадочных смертей. Искать долго не пришлось: вот он – мужчина, который появился у Юли в ту последнюю ночь – Александр Туманов. Один из лучших российских виолончелистов нашего времени. Умер в сорок лет: погиб в автомобильной катастрофе, когда вместе со своей невестой ехал в аэропорт, чтобы полететь на гастроли. Девушка осталась жива, а водитель такси и Александр Туманов погибли.

Следователь решил не откладывая поехать на кладбище, где был похоронен этот музыкант. Нашел его могилу. «Да, это он», – подумал Константин, увидев фотографию мужчины на могильной плите. А далее была надпись: «Ты – моя жизнь, ты – мое спасение, ты – моя вечная любовь. Твоя навсегда, Юлия».

Фата-моргана[2]

То, что в одном веке считают мистикой, в другом становится научным знанием.

Парацельс

Юля очнулась, не понимая, что же с ней произошло.

«Где я? Что происходит?» – подумала девушка. Тело не то чтобы болело, она даже объяснить не могла свои ощущения. И еще, она почему-то лежала на полу.

«Я, наверное, сплю, а все это – сон».

Тут девушка вспомнила последнюю свою ночь и призрак виолончелиста – чувство необъяснимой тревоги опять начало потихоньку овладевать ею. Последнее, что она помнила – его поцелуи и Константина, который пытался пробить невидимую преграду, созданную призраком. А потом она заснула?

«Да не может быть».

Какая-то гнетущая тишина окружала ее. Юля встала и осмотрелась. В тот же миг ее тело будто парализовало: сердце не просто сильно забилось, оно заколотилось в таком бешеном темпе, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. Прямо перед Юлией на каком-то старинном стуле, украшенном непонятными иероглифами и изображениями (ей было не до того, чтобы всматриваться в это, да и плохое освещение не позволяло), восседал мужчина лет сорока пяти и смотрел на нее, не отводя взгляда. Одет он был в черный кожаный костюм, длинные иссиня-черные волосы спадали ему на плечи. Других деталей девушка запомнить не могла, потому что была прикована его взглядом: у него, как показалось Юле, были искусственные зрачки. Но как тогда он мог ее видеть? А в том, что он ее видит, сомневаться не приходилось. Мужчина не двигался, на его лице не было абсолютно никакой мимики, он ничего не говорил – просто сидел и пристально изучал Юлю.

Голова девушки кружилась от вопросов, на которые, видимо, никто не собирался давать ответы: «Где же я? Кто этот человек?».

Внезапно человек в черном поднялся, и все вокруг стало чуть светлее, как будто зажглось сразу очень много свечей. Вот теперь Юля смогла рассмотреть его получше: черные волосы, как оказалось, были не до плеч, а спадали почти до низа спины. На пальцах были… даже не ногти, скорее, когти, сантиметров по пять каждый.

Мужчина неспеша стал приближаться к девушке, не переставая смотреть на нее немигающим взглядом искусственных глаз.

«Сейчас бы закричать и убежать подальше от всего этого. Но куда, если я даже не знаю, где нахожусь?»

Вдруг Юля услышала знакомые звуки – призрак-виолончелист! Мужчина в черном резко посмотрел в сторону – девушка инстинктивно повернулась туда же. Уже знакомый по последней жуткой ночи виолончелист играл на своем инструменте мелодию, полную боли, отчаяния, любви и надежды.

– Это не твоя Юлия, – произнес мужчина в черном музыканту.

Юля содрогнулась от его голоса: казалось, три или четыре человека сказали это почти одновременно с легким оттенком эха. Призрак перестал играть, виолончель исчезла из его рук, и он стремительно стал приближаться. Девушка, перепугавшись, сделала шаг назад, но человек в черном резко посмотрел на нее своим мертвым взглядом, отчего она буквально вросла в пол.

Музыкант подошел к Юле и остановился в полуметре от нее, склонив голову и всматриваясь. Девушке было одновременно и страшно, и жалко виолончелиста, который, по-видимому, принял ее за кого-то другого.

«А что же теперь будет? Боже мой, да где же это я? Какая-то сатанинская секта блэкеров-музыкантов[3]».

– Я сам найду тебе твою Юлию, – сказал мужчина в черном отчаявшемуся музыканту. Эха в голосе уже не было, но жуткий эффект нескольких голосов остался. Виолончелист резко исчез.

Юля уже ничего не понимала: «Это наверняка оптический обман. Есть же летучий голландец,