Клятва Гарпократа - Татьяна Мудрая

Кстати, по отношению к нам, вертдомцам, время в Рутене шло по-разному. Иногда изображало сильно смятую скатерть на столе, иногда копировало себя в масштабе сто лет к одному вертдомскому году, иногда шло ноздря в ноздрю. Так, эпизод с рождением Армана-Рутенца (они таки его покрестили этим именем) отстоял от момента дарения Рутену его родительницы лет на двадцать, а в Верте с той поры прошло от силы шестнадцать. Еще более удивительным было, что реконструкция московского метро, состоявшаяся, по некоторым данным, в 2009 году, в мире зачатия Армана произошла около 2028-го…

В общем, когда Юлиан обнародовал свой эпохальный труд по приматам и привёз нам Книгу Каллиграмм, процесс рутенского распада как раз начал набирать обороты. А поскольку Арман в качестве Дара имел уже только символическое значение, мы решили забрать его в Верт. Убрать, так сказать, вертский подъемный мост от греха подальше.

При чем тут мост и вообще что это за намеки на книгу и интригу?

Наши грозные матриархини, стоящие во главе королевства, замутили конкретно сложную политическую комбинацию. Главной видимой ее целью было — покрепче связать две части фрактала, которые начали было расползаться: большой Рутен, то есть планету Земля, которая, как известно, начинается с Кремля, и виртуальный Вертдом, островок в океане, малую каплю бытия, которую некий рутенский московит по имени Филипп Родаков создал благодаря своей книжке. Правдоподобием он, кстати, особо не затруднялся — сгрёб в кучу почти всё, чем восхищался на своей большой родине, втиснул в типографскую обложку и предоставил этой графоманской стряпне разбираться сама с собой и с внешним окружением.

Мы и разобрались. Она с нами, мы с ней.

Мир, который у нас получился, в общих чертах напоминал Золотое Европейское Средневековье, к которому гармонично приплюсовалась Страна ал-Андалус. Та самая, городами и университетами которой без комплексов восхищалась христианская монахиня и писательница Хросвита — Росвита Гандерсгеймская, один из виднейших деятелей Оттоновского Возрождения.

Но это я забегаю назад. Бьярни, или Бьёрнстерн фон Торригаль, тогда еще и не думал родиться.

Родился, или, скорее, ожил от внезапного прилива крови, его отец, палаческий двуручный клинок по имени Торригаль, которому его хозяин ненароком подарил свое имя Хельмут.

Он и его жена-ведьма Стелламарис, кстати, моя мамочка, пестовали владык этого странного и такого мне родного мира довольно долгое время, пока эти дела им не наскучили по самое не могу. (Чуть позже я заподозрил, что они раньше всех нас поняли, к чему клонится дело в Рутене, и прозорливо решили самоустраниться.) Тогда они решили уйти на пересып. Забрались вдвоем в один цвайхандер Торстенгаль, а до того попросили закопать их в укромном месте на берегу Готийского Моря — в лучших традициях живых мечей.

На этот день их хорошо пожилые приятельницы, то бишь королева-мать Эстрелья, Билкис Безымянная и дочка самой Билкис — аббатиса Бельгарда уже наводнили Рутен плодами скрещения обеих главных вертдомских рас с рутенскими. Что и было подспудным результатом вышеупомянутой женской интриги. Внешне эти детки были неотличимы от простых «землян», однако в мирное время размножались туго и только при наличии прямой опасности для жизни. В преддверии или ожидании крупного катаклизма, но особенно после него эти дикие помеси должны были воплощать стратегию так называемого «выхода из бутылочного горлышка». То есть в ответ на конкретный вызов среды обитания начать множиться с особенным старанием.

И вот, как я говорил, едва наведя мосты между Вертом и Рутеном, мы их подняли — необходимая мера предосторожности. Чтобы тамошний хаос не нарушил тутошнего порядка.

Ну естественно, первым делом мы забрали подросшего и вполне освоившегося на Большой Земле Армана. Незачем ему быть заложником неведомо каких страстей, решила королева Фрейя. Мы уже знали, что все рутенцы легко у нас ассимилируются, находя горячо желанное хоть на суше, хоть на море.

Так что Рутен уже по одной этой причине почти не мог влиять на нас — а мы с недавних пор легко ходили туда-сюда и держали его под наблюдением. Будто между нами и им была некая мембрана, легко проницаемая для существ одного рода и лишь наполовину — для другого.

А что до книги-каллиграммы, что была подарена Рутену самими вертдомцами ради этого самого хождения взад-вперед, спросите вы. Она-то хоть сохранилась?

В конце концов, у нас же и оказалась. Король-рутенец Фрейри, который был известен Москве как девушка Юлиана, прихватил ее с собой во время одного из визитов на историческую родину. Мой папаша популярно растолковал ему, что творение старины Армана Шпинеля уже явило себя Рутену и больше являть не будет. Пусть теперь на Вертдом поработает.

Натурально, о роскошном подарочном издании Филиппова безумства, которым он обусловил существование нашего Верта, мы позаботились заранее. И наклепали с него великое множество электронных копий. Равно как и с других плодов нашего славного беллетристического гения.

Ах, вы не знаете, что у нас появились свои компьютеры? Да ладно, могли бы и догадаться. Где живой байк и высокоразумный шимп, там и высокоаналитичный комп, вестимо.

Ну, я решил больше не выставляться со своим первым лицом и четко вести разговор в третьем. Чтобы не прогибать под свою персону дальнейшее повествование. И чтобы мои ушки не слишком торчали из повести наружу. Уж кому меня не знать, как самому мне!

Итак, начнём, благословясь…

Разгар великолепного зелено-золотого лета. Вовсю цветут липы, наполняя округу мёдом и жужжанием пчёл. Двое сидят у широкого окна со стрельчатым сводом наверху — такие любят в Вестфольде, «серединной доле» Верта, в том ядре, что окружено плотной мякотью других земель, но особенно — в «Вольном Доме». Эта резиденция предков и потомков династии Хельмута в свое время была поставлена на века, будто крепость: фундамент и цоколь каменные, угрюмый нижний этаж поверх кирпича отделан мореным дубом, а светлый верх, где расположены жилые помещения, — весь из лиственницы. Там гостили дети рода и их матери, когда старой королеве Эстрелье хотелось увидеть своих птенцов. Грозная слава палаческого гнезда ушла, растворилась в водах безымянной реки, что протекает неподалеку, «старшие люди» ушли навсегда — не обязательно умерли в обычном смысле слова, в Вертдоме это понятие означает скорее невозможность легкого контакта.

Юноша и девушка, сходно одетые в мягкую рясу наподобие монашеской — светло-серого цвета, из лучшей мериносовой пряжи, с кручёным поясом. Бельгард и Бельгарда, после молодого короля Фрейри — старшие в наследовании короны. Не то что бы они принимали обет или хотели его принять — мама Зигрид четко сказала, что двоих затворников, ее самой и ее супруга Кьярта, в семье достаточно. Ну конечно, эта бывшая королевская пара, Кьяртан и Зигрид, до того поусердствовала в изготовлении царственных отпрысков, что у самих отпрысков начисто отсутствовал стимул. А у второй по старшинству пары детей еще и склонность натур такая: не выделяться ничем, помимо скромности, и не лишать себя никаких удобств во имя роскоши. Ибо ряса с её вольным покроем — самая лучшая одежда на свете.