Без тормозов (СИ) - Марисса Вольф

слово «золото» видят только в книгах. Именно таким мы и должны помогать, делая пожертвования. Естественно, в Фонд Ловато.

Если бы кто-то поинтересовался моим личным мнением, то наверняка был бы премного удивлен моим отношением к таким индульгенциям.

Нет, я знаю, что в Фонде, созданном моим дедушкой, никто ничего не ворует, но всё же считаю, что помощь должна быть более адресной. Хоть в этом тоже есть определенная сложность. Помогать одному, когда нуждаются миллионы?

Возможно, для этого есть другое решение — более глобальное, в виде изменения систем образования, медицины, какие-то более разумные налоговые реформы…

Но к этому более подробно я приступлю в Гарварде, куда меня уже давным-давно определили родители. Сейчас же я пока изучаю необходимые основы. Здесь, в этой элитной гимназии, где учатся дети только успешных бизнесменов, и дома, занимаясь с многочисленными репетиторами.

Мама заканчивает свою блестящую речь и широко улыбается. На моих губах тоже возникает улыбка. Все вокруг восторженно хлопают — ученики, вероятно, радуются, что скучная часть окончена и скоро все смогут спокойно пообщаться (уроки начнутся чуть позже), их родители, присутствующие здесь, фальшиво сияют, выстраиваясь в очередь, чтобы сделать пожертвование (это обязательно нужно делать при помощи чековой книжки — ведь так ведь гораздо виднее, что ты только что стал благочестивей, обеднев на несколько тысяч долларов, чем при перечислении на банковскую карту).

— Я пойду знакомиться со своим классом, — тихо говорю маме. Оставаться здесь больше нет сил.

К счастью, родительница не против, поэтому я аккуратно спускаюсь с уступа и иду в сторону своих одноклассников. Рядом с ними мисс Бейли о чем-то общается с другим преподавателем, ее я предпочитаю лишний раз не трогать. Никому из подростков не понравится дружба с учителем. Это, по мнению юных людей, ненормально.

Поэтому, найдя глазами Кайю, я, чуть подкорректировав маршрут, уже скоро нахожусь рядом с девушкой.

Блондиночка поправляет свои шикарные волосы и лучезарно улыбается.

— Вы крутые! Вау! — выдыхает она. — Молодцы, что помогаете бедным!

— Ага, — бурчу я, удивляясь, что вообще хоть кто-то на этой площадке слушал речь моей мамы.

Для меня информация о делах фамильного фонда давно стала чем-то простым и обыденным, но для Кайи, похоже, эти данные обладают заманчивой новизной.

— Так что там, — спрашиваю, переводя тему в нужное мне русло, — с тем парнем?

Блондинка оглядывается на наших одноклассников, а потом тянет меня куда-то в дальний угол площадки. Я, выгнув бровь, иду за ней. Неужели нельзя сказать в людном месте? Он что, маньяк какой-то, о которых не принято говорить вслух? Или слишком известен, чтобы полоскать его имя? Я не помню, чтобы это лицо было на виду. Уж я-то точно запомнила бы этот взгляд… Его ни с чем не спутаешь…

Невольно вспоминаю про твердо сжатые красивые мужские губы и ощущаю, что краска понемногу заливает щеки.

Вздыхаю. Только этого мне не хватало.

Кайя наконец-то останавливается, поворачивается ко мне и говорит:

— Райан. Его зовут Райан Фьюри.

— И что? — всё еще не понимаю я. Что такого в этом имени?

— Ох. Ты же новенькая, — качает она головой. — Я и забыла, что ты не в курсе. В общем… — начинает она свои объяснения и замолкает.

К нам приближаются какие-то три девчонки.

* * *

Мы с блондинкой, переглянувшись, молча ожидаем, пока они подойдут.

Кайя едва слышно хмыкает, из чего я делаю вывод, что это явно не ее подруги. Интересно, чего же они хотят?

— Приве-е-ет! — выдает одна из них — та, что повыше. Остальные кивают словно китайские болванчики и поглядывают на заводилу.

Я молчу. Я не обязана с ними любезничать. Кроме того, это не я к ним первая подошла.

— Приве-е-ет! — медленно повторяет опешившая рыжая. Похоже, она не ожидала такого игнора. Видимо, она у них главная, поскольку остальные девчонки всё так же сохраняют безмолвие.

Я киваю и продолжаю молчать.

— А мы подошли поздороваться! — ее рот растягивается в неестественно широкой улыбке.

— Уже, — отрезаю я.

— Что — уже? — не понимает рыжая.

— Вы уже поздоровались. Что дальше? — вопросительно приподнимаю бровь.

Я знаю такой сорт людей. Едва только покажешь слабину, вцепится в глотку своими отбеленными идеальными зубками. Дружить я с ней не собираюсь. Заискивать тоже.

— Эм… — в конец теряется главная из этой троицы. — Ну… это… спасибо… за линейку…

Я усмехаюсь. Это сейчас подкол или попытка подружиться? Потому, что если подкол — то очень грубый.

Толстый намек на то, что линейку провели только из-за моей мамы и ее презентации нашего Благотворительного Фонда (в то время, как обычно линейки в американских школах не проводятся), звучит уж слишком бестактно.

Хочется верить, что эта фраза про только закончившееся мероприятие — это просто неудачная попытка завязать разговор.

Впрочем, давать подсказку, как вырулить из этой ситуации, я рыжей не собираюсь.

Мои губы расслаблены, ни намека на улыбку. Рядом в напряженной позе застыла Кайя. Кажется, что блондиночка тоже не понимает, как на это реагировать. Думает, что эффектная рыжуха бросится на меня и устроит драку?

— Ты что-то еще хотела? — спрашиваю, поскольку затянувшаяся тишина начинает всерьез надоедать.

Мне интересно послушать про Райана, первого парня в моей жизни, который так взволновал мое сердце, а тут эта троица отнимает драгоценное время.

— Говори, Миранда, скорей, — вдруг, осмелев, оживает Кайя. — У нас дела есть, а скоро начнется урок.

Рыжая фыркает и надувает щеки. Похоже, то, что она была готова терпеть от меня, она совсем не готова терпеть от блондинки.

— А ты, — раздувает ноздри Миранда, обращаясь к Кайе, — за… замолчи, — кривит сжатые в нитку губы. — Еще увидимся, — резко поворачивается, от чего ее рыжие пряди всполохами огня взлетают в воздух.

Цокая каблучками она дефилирует теперь в обратную сторону. За ней семенят ее верные собачки.

Мы с блондинкой смотрим им вслед.

— Не получилось подружиться… — наигранно расстроенно вздыхает Кайя, делая несколько шагов в самый угол площадки. Здесь за деревом нас уж точно никто искать не будет.

— Не очень-то и хотелось, — ухмыляюсь я. — У нее на лице написано, что сломанный ноготь — это трагедия всей ее жизни. Мне с такими неинтересно.

Кайя останавливается, вытаскивает зеркало и придирчиво оглядывает себя в отражении.

— Что ты делаешь? — спрашиваю.

— Смотрю, не написано то же у меня на лице, — уголки губ блондинки приподнимаются.

Я хохочу как ненормальная. Вот поэтому я и обратила на нее внимание.

Отсмеявшись, возвращаюсь к интересующему меня вопросу.

— Рассказывай поскорей, пока звонок не прозвенел, — прошу Кайю.

— Ого, — она шевелит бровями, намекая на то, что кто-то нехило меня зацепил. — Ну слушай.

* * *

Блондиночка