Операция «Сострадание» - Фридрих Незнанский

Васин понурил голову. «Так я и знал, что со мной никто не будет считаться», — прочитывалось на его закрасневшемся, опущенном вниз лице…

— Георгию Яковлевичу Глебову, — проявив максимум дипломатии, со скрытым торжеством закончил Гавриил Михайлович. — Очень прошу тебя, Васин, уступи. Сам знаешь, раскрутиться надо человеку. У тебя все впереди, а в его возрасте нельзя ждать милостей от природы… то есть… одним словом, ты меня прекрасно понял.

Лицо Вени прояснилось. Ему предлагали проявить благородство! Ему предлагали уступить не из-за того, что он не справится с делом (даже если это в действительности так), а для того чтобы протянуть руку помощи старшему следователю по особо важным делам советнику юстиции Георгию Яковлевичу Глебову, о проблемах которого было известно всей Мосгорпрокуратуре. Да пожалуйста! Да с превеликим удовольствием! Только намекните, Веня готов помочь…

Глебов, неторопливый коренастый мужчина с продолговатым, длинноносым и смуглым, как бы вырубленным из камня на знаменитом своими идолами острове Пасхи лицом, служил в Управлении по расследованию бандитизма и убийств Мосгорпрокуратуры; отличаясь мертвой хваткой и безошибочной интуицией, он закончил не один десяток особо сложных и важных дел. И однако же, при всех заслугах и выслугах, получив классный чин советника юстиции, Жора прочно застрял в этом звании. Ему никак не присваивали очередного классного чина — старший советник юстиции, — что эквивалентно воинскому званию полковника. А Глебову так хотелось покрасоваться в полковничьем мундире!

Георгия Глебова в Мосгорпрокуратуре так и звали Подполковник. Когда не вспоминали другого, связанного с нелегкими семейными обстоятельствами, прозвища, употребляемого между своими, но звучащего оскорбительно для постороннего слуха. Глебовское неудовлетворенное честолюбие и умение продуктивно работать являлись лучшими рекомендациями, для того чтобы поручить ему дело об убийстве Великанова. Такой, как Глебов, не даст крупным шишкам себя схавать за здорово живешь! Скорее, наоборот: зубами выгрызет из них, кому это убийство было выгодно…

В тот же день утешенный дипломатией прокурора Москвы Веня Васин передал дело Георгию Яковлевичу.

Афанасьев крепко надеялся на бульдожью глебовскую хватку. Но чтобы быть окончательно уверенным в раскрытии этого дела, попросил генерал-полковника милиции Прохорова Владимира Игнатьевича, начальника московского милицейского главка, ГУВД Москвы, оказать самую активную помощь следователю. Генерал Прохоров, в свою очередь, обратился к своему подчиненному, новому начальнику МУРа генерал-майору милиции Владимиру Михайловичу Яковлеву, с тем чтобы подключить к этому делу самых лучших оперов. Ведь после изобличения оборотней в погонах отделы МУРа были переукомплектованы за счет низовых районных подразделений.

Генерал Яковлев раньше был правой рукой Вячеслава Ивановича Грязнова. Он отличался не только кристальной честностью, но и обладал большим опытом, помноженным на редкие способности сыщика угро. Одним словом, прокурорский следователь Глебов мог ожидать серьезной поддержки со стороны Московского уголовного розыска…

Перед прокуратурой и ведомством внутренних дел была поставлена задача раскрытия убийства пластического хирурга Великанова в самые сжатые сроки.

— Какая непристойность, — громко сказала Ирина Генриховна.

Александр Борисович Турецкий, не разделяя пристрастия жены к телевизионным шоу, читал в это время «Совершенно секретно», уютно устроившись в кресле. Вынырнуть из-за газеты и уставиться в телеэкран его заставила только эта реплика и — особенно — прозвучавшее в Иринином голосе отвращение. То и другое было как минимум нетипично для его подруги жизни. Супруги Турецкие — люди не первой молодости, но далекие от старческого брюзжания по поводу развращенности современного мира, а что касается секса, они никогда не были ханжами… Что же это у нас за порнуху крутят в самый прайм-тайм?

Увиденное не показалось Турецкому порнографией. Скорее, фильмом ужасов. На экране старушонке сдирали кожу с лица… Точнее, это в первый момент увиделось неким зверством: Турецкий сразу же понял, что руки в резиновых перчатках принадлежат не маньяку, а хирургу, и страшные на вид инструменты предназначены для спасения, а не истребления жизни. И все-таки — кровь, разрезы, сверкание металла, несчастное уязвимое человеческое лицо… Короче, душераздирающее зрелище.

— Это что такое? — обалдело спросил Турецкий у жены.

— Это передача теперь такая, — пояснила Ирина несколько взвинченно. — Называется «Неотразимая внешность». Пластические операции в прямом эфире. Идея такова, чтобы проследить весь путь человека, который решился на пластическую операцию: от того, что было, до того, что получилось. Ну и, соответственно, со всеми хирургическими этапами… Нравится?

— Бр-р! Но я не понял: непристойность-то в чем?

Против воли Турецкий не мог оторвать взгляд от экрана: страшные и неприятные зрелища обладают неотразимой притягательностью. Как достоверно снято — документально, подрагивающей камерой, никакой глянцевой художественной кинематографичности. Точный расчет! Документальность-то и ценится выше всего. Кому интересно смотреть безупречно срежиссированную сцену секса в голливудском фильме? Скукотища! А незапланированное, внешне случайное похлопывание по обтянутой джинсами заднице в каком-нибудь зрелище вроде давно почившего «За стеклом» и его ныне живых и размножающихся клонов воспринимается как верх сексуальности…

— А непристойность, Шурик, в том, что происходит окончательное развенчание образа женщины. — Ирина Генриховна резала правду-матку с учительской безапелляционностью. — Началось с рекламы гигиенических прокладок, дезодорантов, средств для удаления волос на ногах — всего, чем женщины пользуются, но предпочитают не афишировать это перед мужчинами. Телевидение как бы говорит подсознанию мужчины: «Все женщины врут, на самом деле они волосатые и вонючие». Ну ладно, допустим, подмышки и прокладки — до всех этих интимностей мужчина добирается не сразу, а постепенно. Но ведь знакомятся люди лицом к лицу! Раньше мужчина имел право думать, что хотя бы черты лица у женщины свои, не купленные за большие деньги в элитной клинике. Так ведь нет, оказывается, и в этом пункте женщины врут: на самом деле они уродливые, только оперированные! «Неотразимая внешность» показывает, что вся красота складывается из кусочков, как мозаика. И очень доступно. Прямо конструктор «Сделай сам»…

— Преувеличиваешь, — скептически отреагировал на тираду жены Александр Борисович. — Женский пол всегда дурил нашего брата с помощью румян, помады, туши, выщипывания бровей и уж я не знаю чего. И ничего, мир не рухнул! И влюблялись, и женились, и не слишком даже пугались, обнаружив рядом на подушке с утра пораньше лицо любимой без косметики…

Губы Ирины приняли недовольно-обиженное выражение. Имея многолетний опыт общения с супругой, Турецкий почувствовал нарастание обиды и, отложив газету, переместился из кресла на диван к Ирине, заключил ее в объятия.

— Не бери в голову, Ирка! Это все мелочи… На стадии знакомства, скажем, лицо играет роль, но потом-то становится важно, какие мысли за ним скрываются. Живут-то с человеком, а не с лицом…

И беспокойно добавил:

— А ты что это смотришь такие передачи? Не нацелилась ли сама на пластическую операцию — как ее там, обтяжку?

— Подтяжку, — поправила мужа Ирина и тут же стала оправдываться: — Ничуть я не нацелилась! Просто интересно время от времени…

— Ага. Интересная непристойность.

— При чем тут… — Ирина покраснела. — Просто интересно посмотреть, до чего дошла современная медицина.

И чтобы не вызвать новой волны иронии со стороны мужа, с преувеличенным вниманием уставилась на телеэкран.

Душераздирающие кадры операций сменила надпись, не менее душераздирающая: на черном фоне — алые, сочащиеся испугом буквы.

— В связи со смертью звезды нашего шоу, выдающегося пластического хирурга Анатолия Валентиновича Великанова… — Печальный голос стал зачитывать траурный текст.

— Надо же, — Ирина обернулась к мужу, — Великанова убили. У них тут двое хирургов, Великанов и Бабочкин, но Великанов главнее… Ну надо же, поверить не могу: убили!

— Жаль, — с глубоким чувством произнес Турецкий. — Очень, очень жаль!

— Но, Шурик, ты же никогда не смотрел эту передачу!

— Очень жаль, — повторил Турецкий. — Хотел на службе расслабиться, но, видно, не получится. Печенкой своей служебной чувствую, что дело об убийстве этого самого выдающегося пластического хирурга Великанова ляжет ко мне на стол.

Предчувствия не обманули Александра Борисовича. Но прежде чем они воплотились в действительность, много воды утекло…