Зигун - Дмитрий Кондратенко

— Подожди, — сказал Зигун, — а где Андрей? — это был их одногруппник, который не пришел на раздачу талонов.

— Видимо… ему было не нужно, — пожал плечами Кирюха.

— Тогда я получу за себя и за него, — кивнул довольно Зигун. И он не мог предположить, что произойдет дальше, иначе смолчал бы.

Начали раздавать талоны. Нужно было подойти к начальству, назвать две фамилии — и получить талон. И тут Зигун увидел, как сквозь толпу продирается Кирюха и кричит, что нужно подходить только парами.

Вот же какой гаденыш, подумал Зигун. Сначала его проигнорировали, а теперь он должен лишиться талона… Ну уж нет!

Зигун ринулся к столику, пока в толпе орали, желая как можно быстрее получить талоны. Кирюха у столика оказался первым и стал что-то объяснять организаторам. В итоге из-за толпы сложно было понять, где пары. Зигун протиснулся следом и назвал две фамилии — свою и того самого отсутствующего товарища.

— А где второй? — спросили Зигуна.

— Да там он!.. — кинул рукой Зигун в толпу.

— Ладно… — и Зигуну отдали талон.

При этом Кирюха пытался что-то кричать и доказывать неправедность получения талона Зигуном, но его никто слушал. С тех пор имя Кирюхи Зигун запомнил навсегда.

Воспоминания Зигуна прервал голос Николая Фёдоровича:

— Это не наше дело — смотреть, в каком положении весы. На все воля божья. И без суда и приговора не смей трогать личные дела… — тихо, но жестко сказал Николай Фёдорович этому Кирюхе.

— Давайте что-то придумаем, — не унималась Алёна. — Если не сейчас, то потом такого случая не будет, придется с каждым решать вопрос индивидуально. У нас и так людей на всё не хватает, приговоры лежат не исполненные по нескольку месяцев.

— А ты чего так переживаешь? — вставил Егор. — Это их проблемы, — кивнул он на людей в черном. — Они исполнители.

— А с нас — подготовка всех материалов! — вскипела девушка. — И потом на совещании они все свалят на нас, что это мы затянули с оформлением. И это не тебя будут ругать, дорогой мой Егорушка! И не тебе стоять с понурой головой.

Один из тех, кто был в черном, довольно при этом ухмыльнулся.

— Хватит! — отрезал Николай Фёдорович. Ему это, кажется, начинало надоедать. — Какие конкретно у тебя предложения? — обратился он к Алене.

— Ну у них отель так себе — две звезды… Ресторан тоже никакой… Предлагаю этим пятерым устроить отравление, чтобы они не поехали.

— А если все-таки поедут? — не унимался старший.

— Значит, надо так отравить, чтобы и мысли о поездке у них не возникло! — дерзко ответила спорщица.

— Какой вариант на подстраховку? — не унимался Николай Фёдорович.

— Не надо вариантов. Я лично сегодня не буду спать и проконтролирую все сама.

Николай Фёдорович медленно покачал головой:

— Хорошо… — Он как будто искал повод отсрочить приговор, хотя на самом деле, кажется, просто не хотел смерти невинных людей. — Хорошо, — повторил он, — с группой все понятно. А что будет с водителем? У него все черное, его дело в суде, но приговора нет.

— Я вчера написала прошение в Высший суд с просьбой решить вопрос в срочном порядке. Сегодня на вечернем заседании приговор будет.

— Вот сука! — вырвалось у Егора.

Все сделали вид, что ничего не услышали.

— Заседание закрыто, — объявил Николай Фёдорович. — Готовьте документы на исполнение и передавайте, — он кивнул в сторону молчаливых людей в черном. — За тех пятерых отвечаешь лично, — тяжело взглянул он на Алёну.

Она с довольной ухмылкой ответила:

— Будет сделано.

— А вы что стоите, молодой человек? — обратился он к Зигуну. Зигун аж вздрогнул. — Жду вас в своем кабинете. — Зигун в ответ смог только промычать что-то нечленораздельное. — Дверь в конце зала и направо. — Молча кивнув всем, старший быстро пошел в конец зала.

Зигун пошел в конец зала. Сначала он никак не мог найти дверь, которую ему указали, но тут увидел небольшой коридор и справа дверь. Он открыл ее и очутился еще в одном зале, только поменьше. Там были люди в таких же белых балахонах, как и у него. Оглядевшись, он обнаружил неподалеку и группу людей в черном.

Мимо пронесся парень, чуть не задев его.

— Тебе туда, — бросил спешащий ему на ходу. — В конце зала, дверь справа.

«Опять в конец зала и опять дверь справа. Сколько же тут этих залов… и откуда этот паренек знает, куда именно мне нужно?..» — подумал Зигун.

Все двери выглядели одинаковыми. Зигун шел через зал, на стеллажах увидев огромное количество личных дел и рядом с ними весы. Некоторые весы немного пошатывались то в одну, то в другую сторону — на них было одинаковое количество шариков, и в любой момент весы могли склониться в ту или иную сторону. Любой, кто проходил мимо, мог случайно задеть их — и все, доказывай потом, что шариков было поровну, никто пересчитывать не будет. К некоторым весам подходили люди в белом или в черном. Каждый кидал белые или черные шарики: белые — за добрые дела, а черные — за грехи.

Люди в белом, как понял Зигун, были ангелами, теми, кто всю жизнь оберегает людей и контролирует работу черных, чтобы те действовали в рамках закона. В черном были демоны. Их задачей было фиксировать все грехи, а после вынесения приговора приводить его в исполнение. Это и было своеобразной системой сдержек и противовесов — даже тут все было как на Земле.

Стоя перед дверью, Зигун раздумывал о том, что на каждого из людей, оказывается, с рождения заводится личное дело, в котором постоянно пополняют статистику хороших и плохих действий и мыслей. Все это измеряется шарами — белыми или черными, разными по размеру, в зависимости от значимости. И у тех, кто дожил до старости и умер своей смертью, весы так и остались в белой зоне — и приговоров им не выносится. Всех остальных же рано или поздно ждал суд и приговор. Получается, ему тоже вынесли приговор. И тому парню, что в него въехал. Вот какие молодцы — объединили двух приговоренных в одну аварию, и всё, дело сделано. Если, конечно, снова кто-то не накосячил. Как стало понятно из разговора Алёны с Егором, такое тоже случается.

Тут Зигуна бросило в жар: а вдруг и с ним… косяк?! Он сейчас войдет, с его делом разберутся, принесут извинения — и он… очнется! Эта мысль Зигуна обрадовала: конечно, именно так все и будет. Он держался за ручку двери — и не знал, что его ждет за ней. Так или иначе, терять ему было нечего.