Предварительно обречен - Тьяна Левич

— Пятница же. До полуночи точно ездить не будут, — вздыхаю я, обозревая стол. На нем тарелки с тронутыми закусками. — Только мучить себя и пассажиров. Где мой коктейль? Или вы такие свиньи, что допили его и не заказали новый?

— Твой коктейль выдул Мишук, чтобы промочить горло между четвертым и пятым монологом, — моментально сдает Мишу Иринка. — Так что заказывай новый. А мне можно повторить вина.

— Ты пропустила самое интересное, — тут же подхватывает Миша и тянется, чтобы поцеловать щеку. Я улавливаю запах цитрусовой туалетной воды. — И вообще сегодня какая-то другая. Подстриглась?

— Да, уже полгода назад как.

— Ну, здорово, тебе идет, — восхищается Миша, не вдаваясь в смысл слов. — А это Фаина, познакомься. Она заканчивает факультет лингвистики в бауманском университете.

Фаина очень подходит под определение «студентка». А еще она мне кажется немного выпуклой. У нее очень округлые плечи и выпуклая грудь под обтягивающей черной футболкой. Большие, немного навыкате, глаза, широкий нос с пирсингом, винного цвета губная помада позади оставила естественную границу полных губ. Только волосы нарушают выразительную гармонию — короткие и светлые, они уложены графичной, плоской волной. Впервые Миша привел девушку. Возможно ли, что это в пику Норке, которая должна быть с новым хахалем?

— Бауманский университет — это хорошо, популярное место, — рассеянно говорю я, рассматривая винную карту. — Закончишь, большие деньги будешь зарабатывать.

По паузе видно, что она теряется.

— Это перспективно, — успокаивающе добавляю я, и Фаина вежливо улыбается.

Хорошая девочка, достойный кандидат для словоохотливого Миши. Упражнения в лингвистике их непременно сблизят. Можно понадеяться, что он нашел самые ценные уши для своих историй.

Барное меню здесь отличное — трезвой точно не останешься.

Выбрав коктейль, оглядываюсь. Посадка полная, и официанты снуют туда-сюда, но все далеко от нашего уголка.

— Да, да, это Вилен нас сюда запер. Решил продемонстрировать нам тут свою Камчатку, — замечает Иринка.

В ее шутливых словах я улавливаю приличную долю ярости. Вилен не реагирует, она хватает бокал с вином и делает два больших глотка, выпивая до дна. Пышно уложенное каре подыгрывает хозяйке раздраженными волнами.

Я думаю о поводе, по которому нам здесь всех собрали. Живая злость на лице Иринки подтверждает, что его Вилен объявил как раз на встрече. Подготовиться она не успела.

Вилен перехватывает мой взгляд и сообщает:

— Я уезжаю на Камчатку.

— Завтра уже уезжает, — добавляет Иринка. — Завтра! А сегодня решил, что для этого события нужны проводы. Вот почему мы здесь. А вовсе не потому, что у нас вчера была годовщина встречи. Не-а. Так что с вином? Заказываем? Мне то же самое.

Годовщина — так мы с Иринкой решили, когда обсуждали, зачем вдруг Вилен позвал всех на встречу. Предположение, моментально переросшее в уверенность, исходило, конечно же, от нее. Я не сопротивлялась: повод в принципе был мне не важен.

Мне жаль подругу. Несмотря на то, что с Виленом они расстались, для нее нет более близкого человека, на которого она привыкла рассчитывать в любой трудной ситуации. А таких у Иринки по нескольку в неделю. Вилен бывал и сборщиком мебели, и сантехником, и маляром, и грузчиком, и водителем, мы с Норкой предполагали, даже любовником. Как говориться, по старой памяти, хотя Иринка жестко отметала подобные предположения, грозя нам карами. Тем не менее, ее истовость в отрицании только распаляла огонь наших подозрений.

— Я отправлял тебе сообщение, — устало говорит Вилен, видимо, не в первый раз.

— Мы постоянно переписываемся, — возражает Иринка. — Можем не отмечать день свадьбы, все равно мы уже развелись. Но день встречи по-прежнему важен, потому что мы в отношениях, пусть даже дружеских.

Логика Иринки мне кажется надуманной, явно преследующей ее скрытые мотивы.

— Зачем тебе Камчатка? — обращаюсь я к Вилену, но он не успевает ответить.

— Мой совет тебе, Фаина, — внезапно переключается Иринка на подругу Миши. — Не связывайся с людьми, которые могут тебя разочаровать. Они очень вредны для здоровья. Сажают печень на раз, два, три.

Она снова тянется к бокалу, когда замечает, что он пуст. Ее рука тут же меняет траекторию и нацеливается на бокал Вилена, чье светло-желтое содержимое бокала также напоминает вино.

— Мы пока не встречаемся, — говорит Фаина.

— Зря ты так, — тут же меняет позицию Иринка. — Миша хороший парень. И очень давно одинокий.

На лицо Фаины наплывает рассеянность. А я думаю, что Иринке хватит хлестать вино.

— Мы не торопимся, — встревает недовольный Миша. — Как говорится — поспешишь, людей насмешишь.

Я мысленно аплодирую неприкрытой маленькой мести. Иринка скалится и кивает, принимая удар.

— Я не навсегда уезжаю же, — спокойно говорит Вилен. И обращается ко мне: — Камчатка мне для спортивного тура. Трехнедельного.

— Экстремального тура, ты хотел добавить, — вставляет Иринка, отставляя наполовину пустой бокал Вилена.

Меня подмывает спросить, зачем устраивать проводы, если уезжаешь всего на три недели. Паузы между встречами всей нашей компании могут насчитывать несколько месяцев кряду. Но я смотрю на его безрадостное лицо и вялые попытки противостоять нападкам и понимаю, что он просто боится остаться с бывшей женой и этой новостью втроем. Все же Иринкина инфантильность сильно влияет на него, поэтому все попытки ослабить поводок будут стоить дорого. Но дружба, как и брак, — она не только в радостных моментах, так ведь?

— О, — говорю я вместо вопроса. — Не знала, что ты такой спортивный парень.

Вилен нервно дергает уголком рта:

— Решил изучить неизведанную дорожку.

— Надеюсь, она не будет в один конец, — комментирует полушепотом Иринка.

— А где Аня? — спрашиваю я, чтобы наконец спрыгнуть с болезненной темы.

— Курить ушла с Артемом. Я тебе про него писала.

Иринка выражается так, будто настрочила мне полноценное письмо.

— Я говорила, что он внешне вполне, хоть и не во вкусе Норки? — продолжает она. — А еще немного сноб. Нет, он много сноб. Максимально снобистский сноб.

— Не преувеличивай, — морщится Вилен. — И не будь он снобом, Анька его бы не выбрала.

— А с каких пор Аня любит снобов? — доносится вопрос Миши, но вряд ли у кого-то из нас есть ответ.

Помимо снобов Норка неровно дышит к мужчинам черствым душой и желательно лицом, любого рода циникам, интеллектуальным гордецам или просто личностям с червоточинкой, но в обойме любого из них обязательны быть высокий статус и хороший финансовый фундамент, даже если это однодневный роман.

— Почему он сноб? — интересуюсь я, пытаясь перехватить взгляд хоть какого-нибудь официанта.

— Потому что рожу кривит, будто мы ему не ровня.

— Может, у него живот крутит, — говорю я совершенно искренне. Мало ли что может быть у человека. У меня вот ладони горят