Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве - Коллектив авторов

«Эдиль – многоводная и необычайно широкая река; она впадает в Бакинское море[1], которое находится на расстоянии около двадцати пяти миль от Астрахани. В реке, как и в море, неисчислимое количество рыбы; в море добывается много соли.

Вверх по течению этой реки можно почти доплыть до Москвы, главного (?) города в России: останется лишь три дня пути. Ежегодно люди из Москвы плывут на своих судах в Астрахань за солью.

На реке Эдиль много островов и лесов; некоторые острова имеют в окружности до тридцати миль. В лесах попадаются такие липы, что из одного выдолбленного ствола делают лодки, вмещающие восемь-десять лошадей и столько же людей.

Если плыть по этой реке и направляться на северо-восток и на восток, следуя пути в Москву, то в продолжение пятнадцати дней вдоль берегов будут встречаться бесчисленные племена Тартарии. Направляясь к северо-востоку, достигают пределов России; здесь находится городок, называемый Рязань. Он принадлежит родственнику русского великого князя Иоанна. Все население – христиане, по греческому обряду.

Страна обильна хлебом, мясом, медом и другими полезными вещами. Приготовляют „бузу“, что значит пиво. Повсюду много лесов и деревень. Немного дальше находится город по названию Коломна. Оба города имеют деревянные укрепления; также и дома все деревянные, потому что в этих местах нет достаточно камня.

В трех днях пути протекает превосходная река Москва, на которой расположен город, называемый Москвой, где живет русский великий князь Иоанн. Река проходит посредине города и имеет несколько мостов. Замок стоит на холме и вместе с городом со всех сторон окружен лесом. Изобилие хлеба и мяса в этом месте можно представить себе по тому, как продают мясо: его дают не на вес, а просто на глаз, причем не менее четырех фунтов за один маркет. На один дукат получают семьдесят кур, а один гусь стоит три маркета.»

«Путешествие в Тану» в большей своей части посвящено описанию территории между Черным и Каспийским морями и народам, жившим на ней. Главное внимание автор не без симпатии уделяет обычаям, образу жизни и занятиям татар. Их он порицает лишь за склонность к чрезмерному употреблению вина, замечая, что сами кочевники не изготавливали спиртные напитки – их они в изобилии приобретали в Тане у итальянцев. Отметим, что данная информация не стала основой для «черного мифа» о склонности татар к пьянству. Ее европейцы не заметили.

При описании Москвы, в которой в замке на холме живет великий князь Иоанн (во время визита Барбаро в Москву в 1452 году великим князем был Василий II Темный), ему понравилась небывалая для европейца дешевизна на все продовольствие.

«Мороз там настолько силен, что замерзает река. Зимой на лед свозят свиней, быков и другую скотину в виде ободранных от шкуры туш. Твердых, как камень, их ставят на ноги и в таком количестве, что если кто-нибудь пожелал бы купить за один день двести туш, он вполне мог бы получить их. Если предварительно не положить их в печь, их невозможно разрубить, потому что они тверды, как мрамор.

Фруктов там нет, за исключением кое-каких яблок и волошских и лесных орехов.

Когда там намереваются ехать из одного места в другое – особенно же если предстоит длинный путь, – то едут зимним временем, потому что все кругом замерзает и ехать хорошо, если бы только не стужа. И тогда с величайшей легкостью перевозят все, что требуется, на санях. Сани служат там подобно тому, как нам служат повозки, и на местном говоре называются „дровни“ или „возы“. Летом там не отваживаются ездить слишком далеко по причине величайшей грязи и огромнейшего количества слепней, которые прилетают из многочисленных и обширных тамошних лесов, в большей своей части необитаемых.

Там нет винограда, но одни изготовляют вино из меда, другие варят брагу из проса. И в то и в другое кладут цветы хмеля, которые создают брожение; получается напиток, одуряющий и опьяняющий, как вино.

Нельзя обойти молчанием одного предусмотрительного действия упомянутого великого князя: видя, что люди там из-за пьянства бросают работу и многое другое, что было бы им самим полезно, он издал запрещение изготовлять брагу и мед и употреблять цветы хмеля в чем бы то ни было. Таким образом он обратил их к хорошей жизни.

Сейчас прошло, вероятно, лет двадцать пять с тех пор, как русские платили за плавание дань татарскому хану. В настоящее время они подчинили себе город, который называется Казань. На нашем языке это значит „котел“.»

Давно замечено большое сходство описания Барбаро с аналогичным текстом в записках Контарини. Правда, тот ничего не пишет о напитке из проса, который Барбаро называл бузой. По мнению Барбаро, в хмельные напитки русские люди добавляли цветки хмеля. Данная информация – верна. По утверждению Контарини, они использовали листья хмеля, но это не соответствовало действительности.

Составляя свои записки о поездках через много лет после них, Барбаро, очевидно, не стал полагаться только на память и воспользовался опубликованным сочинением Контарини. Но подкорректировал информацию согласно своим воспоминаниям. Наиболее четко его правка прослеживается в том, что касается склонности русских людей к пьянству. Исходя из его сведений, получается, что закон, изданный великим князем, запретил им бражничать и отлынивать от работы. В итоге они стали вести примерный образ жизни.

А у Контарини русские «употребляют напиток из меда», и если бы государь их не ограничивал, то «ежедневно были бы пьяны и убивали бы друг друга, как звери». К этому Контарини добавляет, что русские люди, хотя и красивы, но грубы. Работают только до обеда, после этого идут в харчевни есть и пить, и «уже невозможно привлечь их ни к какому делу». В русских источниках нет данных, что в Москве было много харчевен и в них местное население обедало. Напротив, известно, что на обед все разъезжались по домам и после него спали. Общий вывод Контарини о русских людях такой: «Во множестве они народ бесполезный», а «местные обычаи неприемлемы для моей натуры».

Кто из двух итальянцев сообщил правдивые сведения? Кто исказил их – и, главное, почему?

Об Амвросии Контарини известно, что он принадлежал к знаменитейшей венецианской фамилии, входившей в число 12 избранных родов. Имел наследственное рыцарство и право носить поверх одежды золотые знаки отличия. В числе его предков были 8 дожей, множество полководцев, ученых, дипломатов, художников и писателей. На общественной лестнице в Венеции он занимал положение существенно выше Барбаро.

Очевидно, он был профессиональным дипломатом. В 1473 году руководство Венецианской республики отправило его с ответственной миссией к персидскому шаху Узун-Гассану. Хотя в Персии в это время уже находился как представитель Венеции Барбаро, у Контарини была практически такая же задача: обещая много денег, склонить шаха к немедленному началу военных действий против турецкого султана. Контарини во время поездки к шаху получал 200 дукатов в месяц, Барбаро меньше – 150. За одно прибытие в Персию знатный дипломат должен был получить 1000 дукатов. Если бы ему удалось уговорить шаха, на родине ему заплатили бы 3000 дукатов[2].

В 1453 году турки уже захватили Константинополь, в 1471 году – Тану, поэтому Контарини пришлось добираться в Персию через Германию, Польшу, Литву, Крым, Мингрелию и Грузию. Путь его был далек и труден. Выехав из Венеции 23 февраля 1473 года, он вернулся на родину только 10 апреля 1477 года. В его записках много всевозможных сведений о местах, которые он проезжал, о встречах с правителями и простыми людьми. Большинство событий точно датировано.

Полное название его сочинения – «Путешествие Амвросия Контарини, посла светлейшей Венецианской республики, к знаменитому персидскому государю Узун-Гассану».

Понять, насколько можно доверять сведениям Контарини о Русском государстве, можно, только изучив весь текст.

При отъезде дипломат со спутниками надели длинное немецкое платье, в которое зашили большую часть денег. Про Германию он каких-либо интересных сведений не сообщил, больше внимания уделил Польше, заметив, что эта страна не слишком богатая. Но прием у Польского короля ему понравился, поскольку кушанья были так же хороши, как в Италии.

Для итальянского аристократа критерием хорошего являлась схожесть с тем, что было на его родине. Видимо, поэтому свадьба в Луцке вызвала у него большое возмущение. Все жители города по случаю этого события были, по мнению посла, пьяными и буйными, и он даже опасался за свою жизнь. Но при этом он заметил, что лутчане пили не вино, а напиток из меда, который был хмельнее. Значит, сам попробовал мед и оценил его опьяняющие качества. Результат, видимо, ему не понравился.