Зодиак - Нил Стивенсон

В «Масс Анальной» мне полагалось разбираться со всем, что бы на нас ни сваливалось. Иногда это был настоящий промышленный шпионаж (препарировать кроссовки, чтобы посмотреть, какие клеи в них использованы), но в основном моя работа сводилась к анализу воды из-под крана для нервных яппи, которые переезжают в центр города, или встречам с представителями «зеленых», которые не желают пичкать ни своих младенцев ароматизированным углеводородом, ни свои «саабы» – бензином из универсама «От семи до одиннадцати». Но – долго ли, коротко ли – однажды в «Масс Анальную» явился тип в тренировках и майке, и его отправили ко мне – ко мне отправляли всех, у кого не было делового костюма в полоску. Тип размахивал пустым пакетом из-под хрустящих палочек «Доритос», и на мгновение я испугался, что он потребует проверить их на предмет диоксинов или еще какой анафемы здорового питания. Но он увидел выражение моего лица: вид у меня, наверное, был скептический и раздраженный. Скорее всего я выглядел сущим занудой-бюрократом.

– Извините за пакет. Ничего другого на беговой дорожке не нашлось.

– Что в нем?

– Не знаю.

Предсказуемый ответ.

– А приблизительно сказать можете?

– Земля. Но очень странная.

Взяв пакет, я опрокинул его на «Глоуб», развернутую на странице комиксов. Я люблю комиксы, смеюсь вслух, когда их читаю, и меня считают недалеким. Бегун издал фыркающий смешок, будто не мог поверить, что именно так я провожу химический анализ. Конечно, гораздо внушительнее класть образчик в стерильную колбу, но намного быстрее – рассыпать его по «Человеку-Пауку» или «Булм-каунти». Вынув изо рта зубочистку, я начал расковыривать мелкие катышки.

Но занимался я этим лишь для виду, поскольку сразу понял, что в них дурного. Земля была зеленой, а еще пурпурной, красной и голубой. Это бегун сам видел, не знал лишь, почему она такая, а вот я без труда догадался: контаминация тяжелыми металлами, по-настоящему серьезным дерьмом, из которого делают красители.

– Вы что, бегаете по свалкам промышленных отходов? – поинтересовался я.

– Значит, эта хрень опасна?

– Конечно. Тяжелые металлы. Видите этот желтый комок? Скорее всего кадмий. Так вот, однажды, во время Первой мировой кадмий испробовали как отравляющий газ. Он испаряется при очень низких температурах – шестьсот-семьсот градусов. Подопытных заставляли вдыхать пары.

– И что от него бывает?

– Гангрена мошонки.

Судорожно вздохнув, бегун убрал свою подальше от моего стола. Одна из проблем общения со мной в том, что любую тему я могу превратить в страшилку про токсины. Я потерял работу и двух подружек, в неподходящий момент зачитав вслух и снабдив своими комментариями список ингредиентов на наклейке.

– Где?

– Суитвейл-колледж. Прямо в кампусе. Там есть небольшой лесок, и пруд, и беговая дорожка.

Я, выпускник Бостонского университета, попытался вообразить себе картину: студенческий городок, где есть деревья и пруды.

– Там все таких цветов, – продолжал тип. – Земля, пруд, вообще все.

– Так раскрашено?

– Сущая психоделика.

В силу образования я давно отказался от психоделиков, исходя из того, что они идут вразрез с Принципом Сэнгеймона. Но понял, что он имеет в виду.

На следующий день я сел на велосипед, поехал в Суитвейл, и – будь я проклят! – он был прав. На краю кампуса действительно оказался хилый лесок, вклинившийся в треугольник между дорогими кварталами вокруг Коммонуэлс. Им редко пользовались. И, вероятно, к лучшему, поскольку место вокруг прудика представляло собой клоаку тяжелого металла, и я не хеви-метал имею в виду. Тут были радужные пятна чего-то, похожего на воду с бензином, и не только на поверхности. Краски кружили до самого дна. И такие же я увидел на земле. Краски были разные и – прошу прощения, если тут повторюсь – все от веществ, вызывающих рак.

Из курса физической географии в Бостонском университете я чертовски хорошо знал, что этот прудик искусственный. Вопрос заключался лишь в том, что тут было раньше.

Выяснение этого стало моим первым расследованием в роли токсического детектива, и затруднили его лишь мои собственные неловкость и неумелое копание в городской библиотеке. Я бросился в ноги Эсмеральде, библиотекарше-негритянке, которой было между девяноста и ста годами и которая под монументальной прической хранила все знания мира – или, во всяком случае, умение их отыскать. Она раскопала мне кое-какие старые муниципальные документы. И вот пожалуйста, на рубеже веков в этом месте процветал завод по изготовлению красок. Когда его прикрыли, владелец подарил землю колледжу. Хорошенький подарок – квадратная миля яда.

Я позвонил в «ЭООС», остальное – история: статьи в газетах, репортажи по телевидению (которые не слишком хорошо смотрелись на моем черно-белом телевизоре), попытки очистки земли на федеральном и местном уровне и целая лавина судебных исков. Две недели спустя ребята из «ЭООС» попросили проанализировать для них кое-какую воду. Через месяц я уже приковал себя к цистерне с промышленными отходами на ступенях здания Сената, а через полгода стал Координатором «ЭООС Интернешнл» по токсикологии на северо-востоке.

Кабинет у меня размером с ящик для пианино, но все-таки отдельный. Я хотел поставить себе компьютер, а ни один из боссов «ЭООС» не рискнул бы сидеть в комнате с этим аппаратом. Компьютеры нуждаются в трансформаторах, а в некоторых есть ПХБ, которые любят испаряться и выползать из вентиляционных отверстий, провоцируя выкидыши и прочие неблагие знамения. Начальство отдало мне свой кабинет и перебралось в общий «ангар».

Но те же самые люди и глазом не моргнули, когда наш «офис-менеджер» Гомес взялся красить стены. А ведь тем самым они подверглись воздействию токсичных испарений в миллион раз более концентрированных, чем те, какие исходят из моего компа. Но этого они не заметили, потому что привыкли к краске. Люди то и дело что-нибудь красят. А еще распыляют всякую дрянь себе под мышками или заливают в свои бензобаки. Гомес хотел и мой кабинет покрасить, но я его не пустил.

Вечно бдительная Эсмеральда прислала мне пачку смазанных ксерокопий из архива микрофишей. Это были статьи в «Республиканском маяке» из Блю-Киллс, маленького городка на побережье Нью-Джерси, на который вскоре обрушится бич моего гнева. В таких газетах до сих пор печатают полнополосные комиксы про Дениса-бесенка.

Все статьи были из раздела «Спорт и активный отдых». Читай: «Охота и рыбалка», которыми занимаются под открытым небом, а это и есть окружающая среда. Вот почему новости окружающей среды всегда следует искать в разделе «Активный отдых».

Эсмеральда нашла четыре разные статьи, написанные разными репортерами (особого сотрудника у них в редакции нет – не такая уж важная тема) на приблизительно природоохранные темы. Местная свалка, с которой мусор попадает в дельту реки. Проект трассы, которая прикончит заболоченную пойму. Загадочная пленка чего-то липкого на воде. Обеспокоенность токсичными отходами, возможно, поступающими с завода на окраине городка, которым заправляет крупная корпорация – назовем ее «Швейцарские Сволочи». Наряду с «Бостонскими Прохвостами», «Королями Напалма», «Властелинами Плутония», «Индийцами-Убийцами», «Выжигателями Легких», «Гадами из Буффало» и «Рвачами с Рейна» это один из самых больших химических концернов на некой планете, третьей по счету от одной средненькой звезды в ничем не примечательной галактике, названной в честь шоколадного батончика.

Все статьи были на две с половиной тысячи слов и написаны в одном стиле. Очевидно, редактор «Республиканского маяка» правил железной рукой. Местных жителей в газете почему-то называли «блукерами». Сложносочиненные предложения не приветствовались, зато скрупулезно соблюдались инверсии и обратный порядок слов. Чинуш из пиар-отдела «Швейцарских Сволочей» старомодно именовали авторитетными «лицами», а не современно и более привлекательно «источниками».

Беспокоило меня лишь одно: а вдруг редактор настолько стар и дряхл, что уже почил на рабочем месте или, того пуще, ушел на пенсию. С другой стороны, он казался закоренелым «спортсменом», а эти типы традиционно живучи – если только не проводят слишком много времени, продираясь через токсичные болота. Привычная к моим методам Эсмеральда прислала ксерокопию выходных данных из последнего номера. Никаких перемен там не наблюдалось. За «Спорт и активный отдых» отвечал Эверетт «Рыжий» Грутен, а редактором спортивной странички был Олвин Голдберг.

Вероятно, из моего офиса раздался пронзительный смех, потому что, бросив трубку на пиар-директора «Фотекса», Триша крикнула:

– С. Т., что ты там делаешь?

Позвонив в цветочный магазинчик, я попросил послать Эсмеральде «обычное», потом включил мою старую ПХБ-испускалку и прошерстил файлы на кодовые слова: «дельты рек», «популяции водной дичи», «влияние органических растворителей». Это были старые газетные заметки, которые я написал давным-давно. По большей части они относились к обзорам «Федерального агентства по охране окружающей среды» или его и моим последним исследованиям. Время от времени в них цитировался «источник» в «ЭООС Интернешнл», известной на всю страну организации «зеленых», – как правило, ваш покорный слуга. Я запустил функцию «поиск-замена», чтобы поменять «источник» на «авторитетное лицо».