Лавка древнойстей. Том 2 - Чарльз Диккенс

— Мнѣ, сударь, пора уходить, сказалъ Китъ, вставая.

— Ну, чего ты спѣшишь, Христофоръ? выпьемъ-ка лучше за здоровье твоей матери, уговаривалъ его Дикъ.

— Очень вамъ благодаренъ, сударь.

— Твоя мать чудо какая женщина, Христофоръ! «Кто первый спѣшилъ меня поднять, когда я падалъ, и цѣловалъ меня въ больное мѣсто, когда я плакалъ?»

— Конечно, моя мать…

— Она была прелестная женщина… Я знаю, этотъ господинъ очень щедрый. Мы заставимъ его раскошелиться для твоей матери. Онъ съ ней знакомъ, Христофоръ?

Китъ отрицательно покачалъ головой, лукаво взглянувъ на своего собесѣдника, поблагодарилъ его за угощеніе и улепетнулъ прежде, чѣмъ тотъ успѣлъ вымолвить слово.

— Гм! Странное дѣло! Все, что имѣетъ соприкосновеніе съ домомъ Брасса, окружено какой-то таинственностью. Попробую-ка и я быть осторожнѣе. До сихъ поръ всякій могъ вывѣдатъ у меня все, что хотѣлъ. Теперь баста. Никому ни гугу о своихъ дѣлахъ. Странно, очень странно, разсуждалъ про себя Дикъ.

Углубившись въ свои размышленія, — скорчивъ при этомъ необычайно умную физіономію, — онъ просилѣлъ еще нѣкоторое время за бутылкой пива, потомъ подозвалъ къ себѣ мальчишку-полового, все время наблюдавшаго за нимъ у двери, и, выливъ остатокъ пива, въ видѣ жертвоприношенія, на песокъ, велѣлъ ему снести пустую бутылку и стаканы въ контору и кланяться отъ него хозяину. Вмѣсто того, чтобы дать мальчику на водку, онъ далъ ему совѣтъ: вести скромную жизнь и воздерживаться отъ всякихъ возбудительныхъ напитковъ. Свой совѣтъ, — какъ онъ самъ очень умно замѣтилъ, — онъ считалъ гораздо цѣннѣе какого нибудь полпенса. А затѣмъ пожизненный гроссмейстеръ «Славныхъ Аполлонистовъ» заложилъ руки въ карманы и удалился изъ пивной, все еще раздумывая о чемъ-то.

II

Не смотря на то, что Киту пришлось до вечера прождать м-ра Абеля въ городѣ, онъ не зашелъ къ матери. Онъ не хотѣлъ предвосхитить тѣ радости, не хотѣлъ, такъ сказать, дробить тѣ удовольствія, которыя предстояли всей семьѣ на слѣдующій день. А день приближался знаменательный. Наступалъ срокъ его трехмѣсячной службѣ у новаго хозяина: завтра онъ получитъ четвертное жалованье, т. е. четвертую частъ шести фунтовъ стерлинговъ, назначенныхъ ему въ годъ — шутка ли, сколько денегъ, цѣлыхъ 30 шиллинговъ! — и завтра же хозяинъ отпускаетъ его на весь вечеръ домой. Боже мой! сколько удовольствія имъ предстоитъ въ этотъ вечеръ: они побываютъ въ театрѣ и зайдутъ въ ресторанъ, чтобы показать Яшѣ, какъ ѣдятъ устрицъ.

И вѣдь надо же, чтобы выбрался такой счастливый денекъ! Все благопріятствовало празднику. Хозяинъ и хозяйка заранѣе предупредили Кита, что не станутъ высчитывать изъ его жалованья тѣ деньги, которыя онъ получилъ на обмундировку, а вручатъ ему все сполна; а тутъ еще, какъ нарочно, Богъ послалъ этого милаго барина, который подарилъ ему 5 шилл. — такое счастье другому и во снѣ не приснится! Въ довершеніе же всего, и Барбара завтра получитъ свое четвертное жалованье и отпускъ на весь вечеръ, и они вмѣстѣ съ ея матерью отправятся къ его матери, и такимъ образомъ между обѣими семьями завяжется знакомство.

Китъ спозаранку поднялся съ постели, чтобы посмотрѣть на небо, нѣтъ ли тучекъ; Барбара тоже не утерпѣла бы ранехонько выглянуть въ окошечко, если бы ей не пришлось чутъ не всю ночь напролетъ провозиться съ разглаживаніемъ и прилаживаніемъ разныхъ кусочковъ, оборочекъ и обшивочекъ, изъ которыхъ должно было выйти великолѣпное платье для предстоявшаго праздника. Какъ бы то ни было, оба они встали раньше, чѣмъ обыкновенно, ничего не ѣли за завтракомъ и обѣдомъ и вообще были очень возбуждены. Явилась мать Барбары, объявляя, что погода восхитительная, что не мѣшало ей запастись огромнымъ зонтикомъ — безъ него и праэдникъ не въ праздникъ для такихъ особъ, и наконецъ настала торжественная минута, послышался звонокъ сверху, господа зовутъ получать жалованье.

И какъ все это вышло хорошо! Съ какимъ добродушіемъ старичокъ-баринъ обратился къ Киту:

«Христофоръ, вотъ твое жалованье: ты вполнѣ его заслужилъ», а старушка-барыня — къ Барбарѣ: «А вотъ и твое, Барбара; я очень довольна тобой!»

Послѣ этого Китъ расписался въ полученіи на своемъ листкѣ, а Барбара — на своемъ, и рука у нея при этомъ порядкомъ дрожала. Потомъ старушка угостила мать Барбары виномъ. Ta, поднявъ стаканъ, сказала:

— За ваше здоровье, сударыня, и за ваше, сударь такихъ добрыхъ господъ дай Богъ всякому; и за твое здоровье, милая дочка, и за ваше, г-нъ Христофоръ.

И долго-долго тянула она вино, какъ будто въ рукахъ у нея былъ не стаканъ, а большой кубокъ. И такая она была нарядная, въ перчаткахъ, — точно барыня. Вдоволь они посмѣялись потомъ, вспоминая обо всемъ во время путешествія на имперіалѣ, и не разъ отъ души пожалѣли тѣхъ, для кого этотъ день не былъ праздникомъ, какъ для нихъ.

А мать Кита! Глядя на нее, каждый сказалъ бы, что это барыня, жившая весь вѣкъ въ довольствѣ. Все у нея было въ порядкѣ, все блестѣло, чайный приборъ могъ бы служить украшеніемъ любой посудной лавки, а какъ мило дѣти были причесаны и одѣты! Можно было подумать, что костюмы на нихъ съ иголочки, тогда какъ въ сущности платьица были совсѣмъ старенькія. Вотъ они усѣлись за столъ. Не прошло и пяти минутъ со времени знакомства между обѣими дамами, какъ уже хозяйка любезно объявила своей гостьѣ, что она ее представляла себѣ именно такой, какъ она на самомъ дѣлѣ. Гостья отплатила ей такимъ же точно комплиментомъ, и заодно уже поздравила ее съ такимъ славнымъ сыномъ, какъ Китъ, а хозяйка, въ свою очередь, поздравила гостью съ такою славной дочерью, какъ Барбара; и пошло, и пошло. Барбара же была въ восторгѣ отъ дѣтей, и надо было видѣть, какъ маленькій Яша жеманился, чувствуя, что имъ любуются, и какъ скоро между ними завязалась дружба.

— И вѣдь обѣ-то мы вдовы! Намъ словно суждено было сдѣлаться друзьями, молвила мать Барбары, приходя въ умиленіе.

— И говорить нечего, что было суждено, вторила хозяйка. — Какъ жаль, что мы раньше не познакомились съ вами!

— А мнѣ еще вдвое пріятнѣе, что все это устроилось черезъ нашихъ дѣтей; вы какъ находите?

Мать Кита, разумѣется, согласилась съ гостъей, и разговоръ незамѣтно принялъ еще болѣе интимный характеръ: безутѣшныя вдовы стали вспоминать о виновникахъ какъ ихъ прежняго семейнаго счастья, такъ и ихъ теперешней горькой доли, — о своихъ умершихъ мужьяхъ — и эта тема оказалась неистощимой, сравнивали дорогихъ покойниковъ, ихъ жизнь, обстоятельства, сопровождавшія смерть обоихъ, ихъ похороны и т. д., и находили во всемъ необыкновенное, удивительное сходство. Начать съ того, что оба были красивые, видные изъ себя мужчины, затѣмъ одинъ былъ старше другого ровнехонько на 4 года и 10 мѣсяцевъ и, наконецъ, одинъ умеръ въ среду, а другой въ четвергъ, и т. д. Однако, эти грустныя воспоминанія грозили омрачить праздникъ. Поэтому Китъ поспѣшилъ перемѣнить разговоръ, и общее веселье скоро возстановилось. Онъ разсказывалъ имъ о своемъ прежнемъ хозяинѣ, восторгался красотою Нелли, о которой уже тысячу разъ говорилъ Барбарѣ, но его восхваленія не произвели ожидаемаго эфекта. Даже мать его, взглянувъ, будто украдкой, на Барбару, заявила, что, точно, Нелли очень хорошенькая дввочка, но она еще ребенокъ и что есть много такихъ же прелестныхъ дѣвушекъ, какъ она. На это Барбара кротко замѣтила, что она вполнѣ съ ней согласна и увѣрена, что Китъ слишкомъ увлекается и преувеличиваетъ красоту Нелли. Китъ недоумѣвалъ, откуда явилось такое недовѣріе къ его словамъ. тутъ мать Барбары вставила свое слово; дити, молъ, въ 14, 15 лѣтъ страсть какъ мѣняются; изъ прелестныхъ дѣтей выходятъ совсѣмъ некрасивые взрослые люди, чему она привела бездну самыхъ вѣскихъ доказательствъ. Да вотъ и у нихъ былъ одинъ знакомый, прекрасный молодой человѣкъ съ большими способностями и хорошей карьерой впереди. Онъ ухаживалъ за Барбарой, а та о немъ и слышать не хотѣла, и хотя все устроилось къ лучшему, но, право, даже жалко вспомнить объ этой неудачѣ. Китъ, по простотѣ душевной, тоже согласился, что жаль, и, къ удивленію своему, замѣтилъ, что послѣ его словъ Барбара смолкла — словно воды въ ротъ набрала — а мать его съ упрекомъ посмотрѣла на него: дескать, онъ не долженъ былъ этого говорить.

Однако, пора было подумать и о театрѣ. Сами знаете, сколько времени требуется на сборы. Дамы надѣли шляпы и шали, наложили въ одинъ платокъ апельсиновъ, въ другой — яблокъ — съ ними вѣдь не легко справиться: то-и-дѣло изъ одного узелка выскочитъ апельсинъ, изъ другого яблоко; наконецъ все сладилось, все было готово и компанія двинулась въ путь.

Впереди шелъ Китъ; съ одной стороны онъ велъ за руку маленькаго Яшу, другую руку предложилъ Барбарѣ. Обѣ маменьки шли сзади — мать Кита съ малюткой на рукахъ — и восхищались этой семейной картиной, приводя въ смущеніе молодую дѣвушку.

— Полно, мама, полно, останавливала она мать, рдѣя какъ маковъ цвѣтъ.