По лестнице - Ксения Курякова

Стук в дверь. Папа. Но на кого он похож?! Господи, помилуй!

- Из больницы. Машина сбила... когда на вокзал... опаздывал...

Хорошее это было вразумление. Хотя виноват был водитель, через пьяницу легко переступили. То есть папа не получил никакой компенсации. Но кое-как за две недели оправился. И опять долги.

Мама постепенно успокаивается. "Крест, говорят, такой. А что если одни кресты вокруг? Не жизнь, а кладбище... Неужели сегодня все так и закончится?"

Папа заунывно басит что-то в ванной. Мама робко стучится.

- Зубы почистить можно?

На стиральной машине какие-то нотные листы. Папа совсем затосковал. Все молотки да рубанки. Да злые контролеры в трамваях. Да маленькая зарплата. Да охота хоть как-то расслабиться, оттянуться. Да душа как-то неопределенно болит. И тело, впрочем, тоже. Кресты, кресты.

Тихо готовятся ко сну. Худой мир лучше доброй ссоры.

x x x

В сочельник мама со Степой попеременно выбегают на улицу. Встречать Рождественскую звезду.

- Штой-то ты? - удивляется соседка тетя Шура, увидев мамины голые ноги в шлепанцах.

- Звезду караулю, - радостно отвечает мама.

- Какая звезда? - еще больше удивляется тетя Шура. - Облака только сегодня.

- Обязательно будет, тетя Шура!

- Ой, бедовая твоя головушка, - сокрушенно качает головой соседка.

- Ну, Вы - Фома Неверующий, тетя Шура.

- Што-о?

Ночью в храме. Мама и Степа пробираются через толпу. Столько знакомых лиц, так интересно. Мама переглядывается, улыбается, раскланивается. Краем уха слышит: "Яко с нами Бог". Сосредоточиться трудно.

Толпа редеет. Праздничное богослужение идет своим чередом. Степа, скрючившись, засыпает на лавке. Мама берет его к себе на колени, обнимает, укачивает; как обычно, сомневается: "Может, зря ребенка притащила?"

Нет, не зря. Дети, только что неудобно спавшие по разным углам, теперь тихонечко отходят от Святой Чаши со скрещенными на груди ручками ("Не забудь, правая сверху"). Гуськом шествуют к столику с просфорами. Ни следа сна, ни тени скуки или усталости. Поют Рождественский тропарь. Начинаются взаимные поздравления и обмен подарочками.

Первый утренний поезд метро. Людей неожиданно много. Степа достает из кармана пластиковый цилиндрик с мыльными пузырями. Чей-то подарок. Летят радужные шарики.

Дома мама обнаруживает наполовину выпитую бутылку вина. Папа встал их поздравить. Но разговор выходит отнюдь не праздничный.

- Ты опять скатишься в запой!

- Да ты за собой следи! Тебя побить бы хорошенько!!!

Мама пугается. Из комнаты слышен Володин плач. "И чего разоралась? Всего-навсего кагор", - думает она. Наливает себе стакан. Стучится в дверь санузла.

- Ребенка помыть надо.

Папа открывает.

- Здесь накурено. Подождите.

- Ладно. Убери фигуру.

Мама протискивается мимо папы и контрабаса к крану. Потом заворачивает мокрого малыша в пеленку. Тот весело гулит, машет ручками. Родители с ним ласково воркуют. Этот младшенький часто сглаживает их супружеские противоречия. Оба про себя задаются вопросом: "Почему черные тучи так властно накрывают нас порой?"

- Слушай, а звезду мы так и не увидели. Все затянуто наверху... Не заслужили, видно.

x x x

Дни идут. Святки. На елку попасть не получилось. Мама категорически отказалась везти всех детей без папы. Однако, что же это такое? В воскресный день Маша, съев конфету, просит еще.

- Больше пока нельзя, - отвечает строгая мама.

- Хорошо, - легко соглашается дочь. - Остальные конфеты - на Рождество.

- Маша, Рождество уже наступило. Я тебе говорю, рассказываю, а ты все никак не поймешь.

Дочь задумывается.

- А когда же будет настоящий праздник?

В этот момент возвращаются из студии Степа с папой, и на маму обрушивается неожиданная новость.

- Я договорился со скрипачкой. Она будет приходить к нам домой заниматься по четвергам. Всего за пять долларов в час.

После некоторой заминки, вновь обретается дар речи, мама вступает в разговор:

- Пять долларов?!... А я куда денусь с младшими?!... У тебя с головой не все в порядке!

Ты хоть брось пить сначала, а потом будет тебе пять долларов!!!

- Как ты разговариваешь?!

- У нас рядом музыкальная школа! В следующем году он будет туда ходить! И без всяких

пяти долларов!!!

- Ты в этом ничего не понимаешь! Все очень быстро теряется!

Двадцать капель корвалола. Нет, десять. Пузырек опустел.

- Едем в гости! - радостно-истерично объявляет мама детям.

Конечно, не следует принимать решения "на горячую голову". Дорога не очень долгая, но и не короткая. Войдя в метро, мама чувствует усталость, испарину. Володя - в детском рюкзачке за спиной. "И куда меня несет? Мне же нельзя переутомляться, потеть. Господи, прости мои прегрешения!"

Мама предъявляет пенсионное удостоверение.

- Что это за документ? - укоризненно спрашивает дежурная, преградив путь. Она открывает красную книжечку, листает.

- И не стыдно Вам? Вторая группа инвалидности! Хоть бы делали себе документы

нормально! Платите!

- А в чем дело?

- Ну, вы совсем!!! У вас ребенок грудной висит, и вам не совестно предъявлять такие документы!

- Но он же подлинный!

- Со второй группой не рожают столько детей! - уже кричит.

Мама находит деньги. Степа плачет.

В гостях детям хорошо. Наконец-то, настоящий праздник. Нарядная елка. Все поют Рождественский тропарь.

Маленький человек отходчив, все быстро прощает и забывает. Мама же другое дело. Она лежит на диване, ничего не может есть. Только все говорит, говорит...

А то, что происходит вокруг, действительно, можно назвать детским праздником. У старших детей - игра в рифмы, потом фанты. Смех, призы. Маленькие водят хоровод вокруг елки, отгадывают загадки. Один из присутствующих пап с завязанными глазами отгадывает на ощупь, где чей ребенок. Взрослые весело и увлеченно занимаются с детьми. Нет, не занимаются, а просто вместе с ними радуются. Вместе, а не отдельно, за своим взрослым столом.

Степка, качаясь на канате, спрашивает у Симиной мамы:

- А сколько Вам лет?

- А как ты думаешь?

- Ну-у-у... Сорок?

- Сорок пять.

- Ого-о-о!

На самом деле шестьдесят пять. Все смеются.

- А нам на Рождество мама подарит сестричку, - сообщает один из Симиных мальчиков.

- На Рождество уже не успею, - замечает Сима.

- У вас нет девочки, - говорит Маша. - Вам нужна дочка. А нам никто не нужен.

- Ну почему же, - нерешительно сомневается мама. - Хорошо, что у нас дети есть. Что бы мы без них делали?

Все опять весело смеются.

На прощанье их грузят подарками, провожают до метро, даже до самого "опасного" места с дежурной. Это, конечно, не обязательно. Крайне редко бывают такие дикие случаи.

Протискиваются в вагон. Как-то внезапно находятся свободные места, у детей в руках неизвестно откуда - яблоки. Они весело жуют. Тут же рядом стоящая женщина подает маме какой-то пакет:

- Вам передали.

Там банка варенья. Мама смущенно озирается, не зная кого благодарить.

Вагон пустеет. Привязывается с разговором подвыпивший мужик. Сует десятку. Как отвертеться? К тому же рядом останавливается и пристально смотрит неизвестная девушка с ребенком на руках. Дать ей что ли десятку?

- Это она думает, что ты тоже работаешь на линии, - поясняет пьяный спутник. - Без спроса.

Конкурент.

Наконец, их станция. Сопровождаемые взглядами всех неспящих пассажиров этого вагона, они выходят.

Маше опять "ноги мешают ходить". Конечно, день был трудный. Сначала храм, потом гости.

- Возьми меня на ручки, - жалобно просит дочка.

Папа!!! Встречает их! Какое счастье! Как обессиленная мама его любит, несмотря на алкогольный запах, пять долларов, закончившийся корвалол и все такое прочее. Он берет Володю, Машу, сумку с подарками. Только маму уже не может взять.

Повеселевшая Маша говорит маме:

- Я у нас еще маленькая. Скрипки у меня нет. А ты уже подросла.

Дома. Постелить постель. Уложить детей. Редко все это родители делают так дружно, вместе. Папино соучастие вдохновляет и бодрит маму, которой недавно казалось, что она уже "живой труп". Вытирает дочку, надевает на нее ночную рубашечку. Володя шумит на кухне.

- Воткни ему пробочку! - кричит мама папе.

Сразу становится тихо. Значит, Володя получил пустышку.

- Володя у нас неумытый трубачист, - говорит Маша.

- А кто такие трубачисты?

- Это такие мойдодыры.

- Кто-кто?

- Ну, грязнули.

Мама замечает, что Степан уже безмятежно спит, весь обложившись подарками.

Теперь возятся с Володей. Это, пожалуй, самые светлые минуты в их семейной жизни. Купают. Потом медлят с одеванием и укладыванием.

- Ах ты карапуз наш любимый.

В комнате темно. Двое спят. И еще трое - на кухне. Какими бесчувственными "чурбанами" были они, когда рождались старшие дети. Что их беспокоило и заботило тогда? Это ведь, и правда, великое утешение - иметь потомство. Только сейчас они это понимают, хотя стало так трудно жить.