Полная безнаказанность - Жаклин Арпман

— Ферьер должен отправиться в Грольствельд.

— Он уже там.

— Нужно позвонить Массару насчет улицы Ланжевель.

— Я ему звонила.

— Вижу, жизнь без меня не остановилась.

— Конечно нет. Я все устроила. Вы очень устали, отдыхайте.

— А как же совещание во вторник?

— Я объявила, что его нужно перенести, и это оказалось очень кстати: Гранжье не мог там быть.

— Звоните при первой надобности. Сейчас я поставлю телефон на подзарядку, это займет часа два-три, а потом он всегда будет при мне.

Оставалось последнее — договориться о «постое» с мадемуазель по имени Сара.

Она была на кухне, сидела за столом перед тарелкой мяса, тушенного с овощами, от которой исходил божественный запах. Сара поздоровалась, назвав меня по имени.

— Вижу, мадам Жандрон исправила мою вчерашнюю ночную неучтивость, — сказал я.

— Мадам Жандрон? А, Мадлен! Бедная моя Мадлен, мы так давно живем одной семьей, что я почти забыла твою фамилию!

— Тут уж я бессильна. Хотите супу, мсье? — спросила она, поставив на стол глубокую тарелку.

События развивались слишком стремительно. Я хотел поблагодарить Сару за то, что она приютила меня ночью под своим кровом, и договориться об условиях на выходные, а оказался за столом с ножом и вилкой в руках. Сижу, намазываю горчицей мягкий, сочный кусок говядины и думаю, что хозяйка дома — очаровательная женщина.

— Жером сказал, что осмотрел вашу машину и результаты не слишком утешительные.

Верно говорят: дурные вести не сидят на месте!

— Боюсь, остался «безлошадным» не на один день, и хочу спросить, могу ли рассчитывать на ваше гостеприимство еще на какое-то время.

— Само собой разумеется. Пока мамы нет, живите в ее комнате.

Она задумалась. Да-а… Видимо, прошлой ночью я сильно перенервничал, иначе даже при тусклом свете сороковаттной лампочки разглядел бы, как естественно она держится, и отметил бы чистый звук ее голоса.

— В наших краях рестораны есть только в М***. Это в пяти километрах отсюда, пешком можно добраться за сорок пять минут.

Я понимал, к чему она клонит, и посмеивался в душе.

— Так что питаться вам придется здесь, конечно, если ходьба — не главное увлечение вашей жизни.

— Жаркое госпожи Жандрон — веский аргумент в пользу столования в «Ла Дигьер».

— Мадлен! Зовите меня Мадлен, иначе я каждый раз буду спрашивать себя, о ком это вы говорите?

— Жаркое Мадлен.

— Ей нет равных в этом деле. Сами убедитесь, когда попробуете рагу. Итак, полный пансион.

Я решил вступить в игру и опередил Сару:

— В гостинице «Англия» это обошлось бы мне в…

— Дополнительных пятьдесят евро в день, но кормят там плохо, несмотря на количество звезд. Сойдемся на сорока — и еда будет вкусной.

До чего же она забавная! Я сказал себе, что мои деньги станут скромным вкладом в ремонт крыши, который и впрямь нужно делать немедленно.

— Замечательно. Я только должен предупредить, что соль мне противопоказана.

— С этим проблем не будет: Мадлен соль не кладет, потому что ест вместе с нами, а она гипертоник.

Я задержусь в «Ла Дигьер» как минимум на пять дней, что встанет мне в семьсот евро. Надо бы поинтересоваться у мадемуазель Ламбер, что еще можно будет включить в накладные расходы. Внезапно в голову закралось ужасное подозрение: что, если Жером, знающий, как трудно живут хозяйки «Ла Дигьер», специально тянет время? Мысль была столь низкой, что я устыдился.

Честности ради стоит сказать, что, как я узнал впоследствии, никто не жульничал.

Договорившись о главном, мы продолжали трапезу, беседуя о погоде: на улице светило солнышко, в ближайшие дни обещали тепло — впервые за нынешнюю хмурую весну. Я терпеть не могу разговоры о погоде, но мастерски справился с этой задачей, важнейшей для жизни в обществе. Признаюсь, очарование Сары помогло мне превозмочь скуку.

Я был несколько раздосадован тем, как лихо она обратила мои затруднения себе на пользу, но красота дома смягчила мое раздражение, а очарование моей молодой эксплуататорши окончательно меня умиротворило. Я бы дал Саре лет тридцать, но во всем ее облике сквозила такая уверенность в себе, какой многие не наживают и к шестидесяти. Она была тоненькой, как тростинка, но крепкой и сильной — я определил это по обнаженным мускулистым рукам. Светло-каштановые волосы она забирала в пучок, державшийся на одной шпильке. Я нахожу такую прическу очень соблазнительной: воображаю, какое удовольствие получают мужчины, вынимая из волос возлюбленной шпильку и любуясь, как они рассыпаются по плечам. Умный человек в моем возрасте не должен рассчитывать на подобное везение, но почему бы не помечтать?

Каждый получил на десерт четыре ягоды, остальную клубнику Мадлен решила приберечь для ужина.

— Вам наверняка понадобится для работы стол, но он занят книгами, если не возражаете, я пойду с вами и помогу его освободить.

Войдя в комнату, я подумал, что сожалеть о гостинице «Англия» мне явно не стоит: кровать уже убрана.

— Ну вот куда прикажете все это девать? — вздохнула Сара. — Мать только что продала секретер и книжный шкаф, и мы еще не успели найти им замену.

Прошлой ночью я не обратил внимания, что стопки книг столь многочисленны.

— Придется сложить все на пол у стены в большой гостиной. Поможете мне?

Так я узнал, что галерею здесь называют большой гостиной.

Когда мы выстроили книги в ряд, оглядев результаты нашей работы, Сара сказала:

— Адели не понравится.

— Адель?

— Это моя дочь. Она ненавидит, когда загромождают гостиную.

Загромождают? Полусотней книг?

— Это ее территория. Она позволяет проходить через нее в другие комнаты, но задерживаться тут можно только по ее приглашению.

— Понятно. Спасибо за предупреждение, — со смехом поблагодарил я.

Проданная мебель подтверждала мои предположения.

В комнате не было телефонной розетки, модем я мог подключить только в кухне и, чтобы избежать неловкости, поспешил заверить Сару, что все оплачу. Она молча кивнула и отправилась по своим делам.

Я начал разбирать вещи: открыл дорожную сумку, повесил на спинку стула запасные брюки и куртку, поставил будильник на ночной столик, чтобы не проспать снова до десяти утра. Покончив с этим, я понял, что делать мне больше нечего, и заскучал. Когда за столом увлеченно беседовали о погоде, мне было предложено осмотреть владения. Я вышел из комнаты через дверь в сад.

Несколько овец с ягнятами щипали траву на лугу. Я спустился к опушке рощицы. У меня более чем скромные познания в ботанике, но их вполне хватило на то, чтобы понять: когда-то здесь был парк, выращивали редкие породы деревьев, но уже не один десяток лет он пребывает в запустении. Между столетними дубами выросли кусты, у подножия темной араукарии зеленел папоротник, заросли дикой ежевики и крапивы мешали проходу. Кто-то взял на себя труд расчистить тропинку к Дигьер, маленькой речушке, зажатой высокими берегами. «Тут должны водиться раки», — подумал я. Когда-то на другой берег можно было перебраться по мосту, ныне — увы! — разрушенному.

Прогулка не заняла и часа, я вернулся домой и, по-прежнему не зная, чем себя занять, отправился на кухню в надежде найти там Мадлен.

Она гладила белье и встретила меня приветливо.

— Хотите чашку чаю?

С одной стороны от Мадлен стояла корзина с чистым бельем, с другой — на плечиках, зацепленных за верх старого буфета, висели выглаженные блузки.

— Главное, не хочу вам мешать.

— Вода вскипела, чай заварен, вы мне поможете, если достанете чашки из шкафа.

Мадлен определенно хотелось поговорить, а поскольку я готов был слушать, наши интересы совпадали. Женщине всегда приятно, если отметить ее достижения по хозяйству, и для начала я обратил внимание на огромное количество белья, которое ей предстояло разобрать.

— Что делать, мне приходится справляться одной, остальные слишком заняты.

Я был удивлен: судя по размерам дома и огромному кухонному столу, в «Ла Дигьер» было много обитателей…

— Мадам Альбертина в Виши, но Саре, Шарлотте, Клеманс и Адель на неделе понадобятся чистые вещи.

Я признался Мадлен, что от обилия имен у меня закружилась голова.

— С Сарой я познакомился вчера вечером, она рассказала мне о своей дочери — ее зовут Адель, но кто такие Альбертина, Клеманс и…

— Шарлотта. Мадам Альбертина — она подчеркнула это слово, дабы я осознал, что нарушил этикет, — хозяйка «Ла Дигьер».

— То есть мадам Альбертина — старшая?

— Мадам ла Дигьер — мать Шарлотты и Сары и бабушка Клеманс и Адель. Шарлотта в городе, она работает на фирме, занимающейся программным обеспечением, девочки в лицее.

Я отметил для себя, что Мадлен не упомянула ни одного мужчины.

— Значит, мы встретимся за ужином?