Штурмовик из будущего-3 - Дмитрий Валерьевич Политов

с массивной русской печи. Забавно. — Кажись подъезжаем, — вгляделся в сереющую полумглу короткой летней ночи санинструктор. — Госпиталь.

Глава 2

Госпиталь, куда привезли Дивина, не принимал никого на лечение, а служил лишь своего рода перевалочным пунктом. В низком одноэтажном здании бывшей школы, что чудом сохранилось в сожженном гитлеровцами дотла селе, во всех комнатах круглые сутки безостановочно шли перевязки, операции, санобработка поступивших бойцов и командиров. Форменный конвейер.

— Вас сегодня-завтра в тыл эвакуируют, — сообщил Григорию санинструктор, который успел после приезда метнуться куда-то с документами и вернуться. — Так что, не поминайте лихом, товарищ капитан.

Экспат нехорошо посмотрел на него. Боец ощутимо занервничал.

— Что не так?

— Я же просил тебя договориться, чтобы меня отправили в полковой лазарет?

— Честное слово, сделал все, что мог! — Красноармеец вытер рукавом гимнастерки резко вспотевший лоб и сделал маленький шажок назад. Подальше от излучающего незримый ужас летчика. — А вы сами главврачу все скажите, он наверняка прислушается, — жалобно проблеял санинструктор и попятился еще дальше.

— Без сопливых разберусь, — ощерился Дивин. — Свободен!

Боец тотчас исчез со скоростью звука.

Григорий огляделся. Многочисленные носилки с ранеными, что уже прошли осмотр и получили первую помощь, а теперь ожидали отправки в тыл, стояли прямо под деревьями небольшого садика, окружавшего здание со всех сторон. Похоже, раньше, до войны, он служил законной гордостью местных школьников. Но теперь изрядно поредел после бомбежек, обстрелов, пожаров и излишне предприимчивых граждан, искавших дрова неподалеку от места проживания. Но все же, куда ни кинь взгляд, еще хватало яблонь и вишен, усыпанных цветами, дающих одуряющий аромат, и поспевающими плодами. Правда, к запахам сада примешивался и запах больничный: от крови, гноя и лекарств. Тот еще коктейль. Капитан недовольно поморщился. Он чувствовал, как организм, подстегнутый мощным импульсом системы регенерации мантиса, потихоньку приходит в себя, восстанавливается. Поэтому, поездка в глубокий тыл Григорию явно была ни к чему. Но, вот беда, как донести эту мысль до местного начальства, чтобы они ему поверили? Наверняка ведь в сопроводительной справке понаписано всяких ужасов.

Перед воротами раздался автомобильный гудок. Привезли новую партию раненых с передовой. Начинающийся новый день наполнился стонами, запахом крови, отрывистыми командами и торопливой беготней санитаров.

Вместо поступивших бойцов и командиров в кузова споро загружали раненых, что должны были уезжать. Слышались слова благодарности, напутствия, советы, торопливые прощания. Дивин встретился взглядом с молоденьким сержантом, который лежал на носилках и ждал своей очереди на погрузку, с руками, замотанными бинтами. С нехорошим холодком в груди экспат вдруг понял, что парнишка неловко примостил поверх одеяла культи. На лице растерянная улыбка. Сколько же ему лет? Восемнадцать? Девятнадцать? И что его ждет теперь дома?

— Капитан Дивин? — Перед задумавшимся летчиком словно из-под земли выросла невысокая худая женщина с усталым лицом в смешных круглых очках-«велосипедах» и белом халате. — А мы вас повсюду ищем. Пойдемте-ка со мной.

Они прошли в школу-больницу и оказались в маленькой комнатке с обшарпанным канцелярским столом.

— Мне сказали, что вы настаиваете на переводе в лазарет вашей части, — не стала тянуть кота за хвост главврач. Оказывается, именно она нашла Григория в саду. — Что за блажь, капитан? У меня здесь указано, — женщина зашелестела бумажками, — что вы были контужены, неоднократно теряли сознание, у вас наблюдались проблемы со зрением, тошнота, потеря памяти. Да много чего было. Все правильно?

— Ерунда! — решительно бросился в атаку экспат. — Шел бой. Заниматься мной было некому. Мало ли что там кому в суматохе показалось. Я чувствую себя вполне сносно. По крайней мере, дорогу до своего полка перенесу точно.

— Ага, — бледно усмехнулась врач. — А потом вдруг упадете и больше не подниметесь. И мы все дружно предстанем перед сотрудником особого отдела, чтобы ответить на вопрос, кому пришла в голову идея оставить без должного лечения и отправить таким образом на тот свет Героя Советского Союза, известного всему фронту. Так?

— Я готов написать расписку, — набычился Дивин. — Говорю же, сейчас я чувствую себя вполне удовлетворительно и не вижу особых причин ехать в тыл.

— Позвольте нам решать, как вы себя чувствуете! — разозлилась не на шутку главврач. — Тоже мне, светило советской медицины выискалось. У себя в кабине «ила» командовать будешь.

В этот момент требовательно загудел полевой телефон, стоящий на столе. Женщина нехотя подняла трубку.

— Подполковник медицинской службы Артемьева… Да, товарищ генерал, у нас…Не поверите, как раз сейчас стоит передо мной. Скандалит, требует отправки в полк! — экспат встрепенулся. Похоже, кто-то из командования его воздушной армии озаботился судьбой летчика. —…Пока сложно сказать, надо провести тщательный осмотр…Нет, помощь никакая не требуется, у меня квалифицированный персонал…Хорошо, если вы настаиваете…- Главврач положила трубку на место и нехорошо посмотрела на замершего в тревожном ожидании Григория. — Идите в смотровую.

— Так меня не отправят в тыл?

Женщина тяжело вздохнула. Лицо ее вдруг обмякло, осунулось и стало по-детски беззащитным.

— Что ж вам так неймется-то? Иди уже, Аника-воин. Не бойся, в своем лазарете будешь лечиться, если ничего серьезного не найдем. Обещаю. Как дети, право слово.

Где-то за окном негромко играла гармошка. Иногда ее заглушала орудийная канонада.

— Устали, наверное? — вырвалось вдруг у Григория.

— Есть немножко, — улыбнулась женщина. — С пятого июля, как все закрутилось, так ни одного спокойного дня и ночи. Везут и везут. Даже отдохнуть по-человечески не удается. Когда только все это закончится?

— Скоро! — уверенно сказал Дивин. — Очень скоро.

Лазарет батальона аэродромного обслуживания разместился в небольшом домике, подлатанном на скорую руку полковыми умельцами. Вокруг него густо чернели развалины, среди которых торчали остовы печей, густо поросшие чертополохом и лебедой.

— Вы поаккуратнее здесь ходите, — напутствовал экспата начальник медицинской службы полка, когда размещал его. — Кое-где ямы от разбитых погребов, не ровен час упадете. И еще, саперы, конечно, все проверили, но мало-ли что. Вдруг на мину нарветесь?

В комнате, отведенной под палату, стояли шесть тщательно заправленных коек, тумбочки, заботливо накрытые салфетками, табуретки и круглый стол. На нем простенькая ваза с полевыми цветами. Было заметно, что обслуживающий персонал постарался сделать пребывание раненых и больных как можно более комфортным и уютным.

Помимо Григория в лазарете еще было двое воздушных стрелков с легкими ранениями и незнакомый экспату младший лейтенант. Сейчас он спал, раскинувшись на постели.

— Истребитель из братского полка, — пояснил начмед. — Гробанулся слегка при посадке. Но повреждения получил сравнительно легкие, поэтому, собственно и оказался здесь. Тяжелых мы сразу отправляем в госпиталь.

— Какую койку занимать? — поинтересовался Дивин.

— Да какую хотите, выбирайте любую из свободных. Да, скоро обед привезут, так что переодевайтесь, умывайтесь и прошу к столу.

— Так у меня сменной одежды нет, — смутился капитан. Оглядел свою не слишком презентабельную после всех пережитых злоключений форму и растерянно развел руки. Да уж, видок еще тот.

Начмед задумался. Но тут же просветлел лицом.

— Я сообщу в полк, оттуда все равно собирались к вам сегодня приехать ваши товарищи, вот заодно и прихватят.

— Вот за это спасибо! — от души поблагодарил доктора экспат. И широко улыбнулся. — Оказывается, вы тоже умеете по-человечески. А то все больше для нашего брата как чекисты от медицины: то и дел норовите приземлить. Право слово, хуже «эрликонов»!

— Но-но! — врач шутливо погрозил пальцем. — Поговорите мне еще. И учтите, никакого спиртного!

—…Выпить есть? — сдавленно спросил Григорий.

— Найдем, — кивнул мрачно Прорва. — Ильмир, передай мой вещмешок, у меня там на дне фляга заныкана.

Валиев с Рыжковым завалились в лазарет часа через два после того, как экспат сходил искупаться на речку, что текла неподалеку, а потом посетил летнюю столовую под навесом в теньке под раскидистой старой яблоней. На обед был рис со свиной отбивной, сыр, масло и большая булка белого хлеба. А в чайнике еще и ароматный черный чай. Сказать по правде, кусок не лез в горло, но Дивин заставил себя съесть все до последней крошки — сейчас организму требовалась масса энергии, чтобы поскорее набрать форму.

Друзья застали его там же, за столом,